Свиридов Виталий, Алчевск 

Предвижу, скажет кто-нибудь: -
«Надуманный сюжет. Ни чувств, ни глубины,
ни новизны в нем нет.
Интрига развита с трудом;
и выспренно и тривиально,
неинтересно, и притом до крайности не актуально».
Уничижителям своим я в ноги поклонюсь;
На колокольни глядя их, смиренно помолюсь;
Но приноравливать свое к чужому сердцу не резон,
- поскольку собственно мое с чужим не бьется в унисон;
Оно само себе «Высочество»
в час просветленья и пророчества.

Я словно шар земной отталкивал ногами.
С вершин обрушивались снежные лавины,
и каркала воронья глотка: «Аминь!».
Пути господни неисповедимы.
Закат мои ладони прожигал.
Дышали жаром грузные котлы;
И капеллан назойливо брюзжал: -
«Меч не сечет повинной головы»…
И горестно вздыхал провидец Илия:
- «Эх, люди, говорил вам я…»
Символика. Бессвязные картинки.
Причуды круговерти будней.
Разорванные кем-то фотоснимки того, что было,
или только будет.
На помощь чей-то голос призывал,
и содрогался Гефсиманский Сад.
Передо мной проворнее гадюки, на жертву бросился осклабленный Пилат…
Мешали колдовства запутанные сети.
Обиды ноша стискивала грудь;
И непомерный груз тысячелетий над миром нависал, как Млечный Путь…
И осыпался вниз созвездий хрупкий лед;
И тут же взгляд мой узнает,
беззубый и искаженный рот… А это что?
Плеснуло кровью в небо!
Ударом грозным распахнуло высь…
Над стартовой площадкой, пламенея,
Джордано Бруно руки поднялись!
А дальше… коллонады Ватикана;
Остроголовые кресты зажгли, как будто к Риму
тени Ку-Клукс-Клана из будущей Америки пришли…
И будто Время сжалось.
Во Вселенной был подан тайный знак,
и … погружаясь в сон -
кому-то смерть покажется мгновенной,
кого-то пощадит Армагеддон.
Слезлива поминальная свеча.
Надменные черты былого лоска
растаяли на сводах алтаря, и сам я остывал
как капля воска…
Но прочь, скорее прочь! Храни меня, Фемида!
Бегу… и падаю, и верить не хочу…
когда пришел в себя,- Мадонна Литта ладонью гладит голову мою…
Я жажду утолял на шелке золотистом;
О чем-то важном пел орган светло и чисто.
Однако тесен мир. Лиха беда – начало.
Напрасно славил Бога гугенот.
За полночь. Выпь три раза прокричала:
- «Никто живым из замка не уйдет!»
Какая невидаль багровая роса!
Внезапно слух мой уловил рычанье пса…
Все ближе топот,- здесь и там спешит злодейство
по пятам: на милосердие нет права у клинка;
Пусть тот, кому не повезет,- чертополохом прорастет,
а тот, которому везет,- живи пока!...
Судьба похожа на картонный домик, когда ты не удав,
а кролик… Вот кто-то рядом захрипел;
Короткою была расправа.
Я даже лиц не разглядел,- вокруг безликая орава…
А сверху, прямо на меня, нацелив клюв свой птичий,
недобро улыбается Медичи…
Чу, слышу за спиной какая то возня:
- «Окей, великолепная была резня!
Вот это парни, Билл!» мерещится мне, что ли?!
Гляжу,- фигура лейтенанта Колли!
И понял я тогда,- несчастным не помочь,-
долга Варфоломеевская Ночь!
Обратно хода нет … вперед еще полшага, и в сторону
в крутом падении за мной метнулась следом
чья-то шпага, но… в силе был Закон иного Времени!
Громоздкий пульт чужого корабля.
Радист у пульта глохнет от помех;
Пульсары и магнитные поля висят на нем,
как Первородный Грех.
– Эй, Высший Разум, где ты? … Я Земля!
Мой курс перекосило на эклиптике …
спаси живые души… у руля дерутся безголовые политики!
В ответ,- затишья всплеск.
Ткань сна оборвалась.
Вдоль стен провисли ребра книжных полок…
Опять двадцатый век.
Душа перенеслась на белый свет, пробившись из потемок.
И снова был рассвет прелюдией Добра…
Вот только, есть ли в парусах надежд
попутные ветра?
Предвижу, скажет кто-нибудь:
- Надуманный сюжет; Ни чувств, ни глубины,
ни новизны в нем нет… Интрига развита с трудом,
и выспренно и тривиально, неинтересно,
и притом до крайности не актуально.
Символика?! Бессвязные картинки?
Причуды круговерти будней?
Разорванные кем-то фотоснимки
того, что было?... или только будет??