Николай Дик

Рассвет осторожно снимал одеяло

со спящих небес, а в проёме оконном

за кружевом тюли уже танцевала

весенняя бабочка в платье зелёном.

Никто не мешал, да никто и не видел

волшебные «па» и круги пируэтов.

Но крылья то знали – успех очевиден

счастливого танца в ладонях рассвета.

Ему посвящались прыжки и полёты.

Забыты на время обиды ненастья

и верится бабочке – крылья на взлёте

заметит весёлое рыжее счастье. 

Хватало вполне и спокойствия ночи,

и места на поле прозрачно-стеклянном,

пока новый день был ещё обесточен

от вечных забот, суеты и обманов,

от слёз и потерь, от хаоса безумья,

знамён и распятий, пожарищ и пыли…

Пока уходило с небес полнолунье

и бились о стёкла наивные крылья.

***

Тревожные зори

Ни те уже донские зори…

Исчезло прошлое, ушло.

Петух сегодня на заборе

не будит спящее село.

На подоконниках не видно

рассады комнатных цветов

и не гоняют безобидно

стрекозы ярких мотыльков.

Ушло спокойствие, исчезли

донская тишь и благодать.

В подвал забился кот облезлый,

его подружки не видать.

Над горизонтом гром-гремучий

спать не даёт седьмую ночь,

и просит солнце из-за тучи

теплом весенним ей помочь.

Дай Бог прорвётся и прогонит

с небес чужие облака…

Вернётся тишь обратно к Дону

на старой лодке рыбака.

***