Свежий ветер новостей вечерних

Павел СЕРДЮК


 * * *
Страна великих потрясений
и бесконечных перемен,
где Пушкин мой и мой Есенин
и тысячи других имён
живут во мне на карте мира
или на атласе войны,
как высшая любовь и мера
без оправданий и вины,
и сердце без неё не может
страдать и радоваться в ней,
её просторы, как вельможи,
и родословная корней
живут во мне, превозмогая
беду любую или боль.
Зачем мне родина другая,
я даже без тебя с тобой.


* * *
Тихий летний вечер на террасе
прошлого, все средства хороши
находить, как этот мир прекрасен
взлётом и падением души
трепетной, как смыслы акварели
кистью виноградного куста
в спектре света тающей свирели
в тишине, что звуками проста
на закате западного склона
солнца, уплывающего в тьму,
предваряя звёзд ночное лоно,
чтобы не достаться никому.

 * * *
Июнь шкалой температурной
сжигает за собой мосты,
ячейки сеток агентурных
в понятиях жары просты,
огни горят, не угасая,
ни днём, ни через десять дней…
Ночь не прикрытая, босая
проходит томно, а за ней
яичницей на сковородке
восходит, что позавчера
не так пекло, как миг короткий,
купель из ржавого ведра,
но не задержится прохлада –
и сердце пламенно горит…
Почти История: Эллада,
Везувий, Лесбос, остров Крит…

 * * *
Свет ложится набок, засыпая,
предваряя тени карнавал,
чтобы прозревала ночь слепая
звёздами, и чтобы узнавал
в небе Рыб, Пегаса и Персея,
и Медведиц игрища с ковшом…
Бог так плотно небосвод засеял
звёздной пшёнкой, чтобы кулешом
потчевать и Млечными путями
странствовать романтикам в ночи,
и кометы с длинными плетями
тихо намекают: Помолчим…

 * * *
Белый свет по ведомству рассвета
всходит тусклым солнцем на юру,
удаляя тени ночи с веток,
севшие туманами к утру.
Пригоршней зарю в лицо втираю,
сообщая мозгу благодать
лета рядом с третьей хатой с краю
тишины, которой не видать.
Синий ветер всплескивает волны
таинства движением ветвей.
И грядою облака, как воины,
прямо, чуть правей, и чуть левей.

 * * *
Сад терпит солнечные блики
и превращается в сентябрь,
пусть я не очень-то великий
ботаник по садам, хотя бль...
я и не маленький по виду –
обычный самый землемер –
и меряю, как только выйду,
земли поверхность, как пример
для всадников и пассажиров,
что едут, грея удила,
и снедь моя почти без жира,
а я почти всегда в делах,
и пусть не найден я в капусте,
но весь почти что из борщей,
а лето шанса не упустит
пригреть покров моих мощей.

 * * *
Закат неистов, догорая,
предал опушку дня огню…
Сгорает и листва сырая,
я водопой вменю в меню.
Когда-то же бродил в пустыне
легко и важно (как верблюд).
Теперь вот жду, когда остынет,
себя лишая плотных блюд,
терпя, подкожно запасаю
июнь, исполненный жары.
И сажень на плечах косая
в ошмётках жжённой кожуры.

 * * *
Свежий ветер новостей вечерних
радует протяжным вестернком,
птичьих стай смешным нравоучением,
суеты врачуя смежный ком….
Я сижу в тени, почти в опале,
примеряя старенький шезлонг,
с неба капли первые упали,
а затем и разразился шланг
тучи, но на долго не хватило:
радость, как обычно, коротка…
Скоро ночь нагрянет, как Атилла,
жаркая, короткая слегка.

 * * *
Тополя стоят пирамидально,
размножая тополиный пух,
что висит на пиджаке медально
лёгкий и случайный, как испуг.
Формируя лето из привычек,
запасённых позднею весной,
обнажаю тело от кавычек,
что зимой сутяжили со мной.
Ветер, что свежее осетрины,
проникает в творческий процесс,
и всё ярче во дворе смотрины,
и всё выше за окошком Цельс.

 * * *
Висит клубком противоречий
Луны изношенной пятно
с обратной стороною речи,
не обновляемой давно.
Под нею всё живёт не вечно,
не помышляя умирать,
а я иду с судьбой не венчано
гражданским браком, чтоб марать
клочками мыслей плоть бумаги
и виртуальные слои
пространства сущности и магии,
что вперит щупальца свои
зрачками лун, не отражая,
свет истины издалека,
и жизнь моя (во мне чужая)
как тень, качается слегка.

 * * *
Кудахчут куры кто куда,
зелёный чай чрезмерно терпкий,
и воробьишек коляда,
и заросли условных терний
в быту, запущенном войной…
Я столько раз впадал в немилость
судьбе, плетущейся за мной,
исповедая света малость,
перевирая жизнь в ночлег,
а день в служение Эвтерпе…
и я бы непременно слёг,
но Муза слабости не стерпит.

 * * *
Вот с автоматом лучший друг –
мой Лёва – давнишний приятель,
не выпускай его из рук
в такое время обстоятельств.
Ты сильный мальчик и по виду
отважный, смелый, как всегда –
и никогда не дашь в обиду
своих родных, и города,
щенков, котят и всё святое –
и я всегда горжусь тобой.
Пусть светит солнце золотое,
и мир, чтоб не ходил ты в бой!