Константин
ВАСИЛЬЧЕНКО
 

ЭТО ЛЕТО
 
Это лето наше (двадцать пятое)
Позабыло выключить духовку,
И одело в липкое да мятое
Улицей бредущую массовку.

У кафе кучкуется военщина,
С питами фалафель уплетает.
Под зелёной сенью тента женщина
Книжку электронную читает.

Даже при дождливом изобилии
Здесь вода всегда в цене немалой.
Требуется прилагать усилия,
Чтоб пустыня жизнью прорастала.

Светит с неба солнца рожа рыжая
В ореоле облаков косматых.
По горячим крышам время движется
К осени грядущей – двадцать пятой.


* * *

То густо, то пусто в моём арсенале
Монад ненаписанных строк.
Финал неизведан, молчанье вначале,
А выйдет ли толк, угадаешь едва ли.
Проклюнется робкий росток
Ухваченной мысли – набросок, намёк,
От спячки очнётся, и тут же начнётся
Обычная слов толчея.
Их столько, помучив, отсеять придётся
И с хламом навязчивых штампов бороться,
От коих не стало житья.
Из хаоса смыслов катрены кроя,
Ловить на лету подходящие рифмы –
Ключи к потаённым замкам,
Держа на прицеле и тропы, и ритмы,
Курить до рассвета, наткнувшись на рифы,
Ко всем посылая чертям
Стремленье писать, подражая столпам.
Скажу по секрету – сгорают поэты,
Порою, невесть почему.
Колдует поэт над источником света,
Ночами не спит, чтоб, согласно обету,
Рассеять кромешную тьму –
И кофе остывший свидетель тому.


ПОМОЛЧИМ
 
Давай помолчим на твоём языке
(Так много говорено всуе),
Подслушаем шёпот пробелов в строке,
Услышим пульсацию жилки в виске
И в этой тиши помозгуем
О бренности в Лету бегущих минут
И редкостных проблесках света,
О том, как продлить иллюзорный уют,
О нити, которую Мойры прядут,
И дате открытой билета.
Давай позабудем о стрелках часов,
Вертящихся на циферблате,
О сотнях случайно наломанных дров,
Запретах касаться священных коров
И танцах на тонком канате.
Давай помолчим на твоём языке
В любовном магическом круге,
Прижавшись покрепче щекою к щеке,
С ручной неизменной синицей в руке –
Комочком надежды упругом…


НЕХОРОШАЯ КВАРТИРА
 
Кот шипит, собака воет –
Жёсткошерстный фокстерьер.
Мачо Миша Машу моет,
Улучшая экстерьер.
Телевизор круглый год
Им без отдыха, конечно,
В их каморке ипотечной
Расслабляться не даёт.

Телебреду – честь и слава,
Телепузиков орава
Телеглупости несёт.
В МУРе дел невпроворот.
Глеб Жеглов своим ключом
Отпирает дверцу шкапа,
Достаёт из шкапа шляпу,
Чтобы поутру нахрапом
Разобраться с Кирпичом.
Фокс не колется. Шарапов
Не сдаётся нипочём.

Безымянную звезду
Открывает Костолевский,
Крош подвинулся на нэцке.
Белый лебедь на пруду
Из хита «Лесоповала»,
Стосковавшись по Непалу,
Вспоминает Катманду.

У разбитого корыта
Старика супруга ждёт.
На Латунского сердита,
Пролетает Маргарита.
Нехорошая каартира –
На коленях у Мессира
Кот разлёгся Бегемот.
Вот.


О ЛЮБВИ
 
Из полуистлевших бараков
И многометражных квартир
От боли, гниения, страха,
Из лож проспиртованных браков
Любовь покидала их мир –
Декоративный, парадный,
С покрашенной мёртвой травой,
Со вкусом тюремной баланды
Всегдашней покорности стадной
И верой, как Ванга, слепой.

Любовь уходила по шпалам
Отживших железных дорог,
По просекам лесоповала,
О пни спотыкаясь, шагала,
Усталых не чувствуя ног.
Её не хватились пропажи –
На кой бесхребетным она,
Чьи души готовы к продаже,
Где хищная птица на страже,
Где падают в пропасть без дна.


ТАКИЕ ДЕЛА
 
Куда ни глянь – паршивые дела.
Не верится, что дружба умерла.
Вражда танцует на её могиле.
Вчерашний друг, продавшись за гроши,
Коварством умножает барыши,
Какой не знамо подчиняясь силе.

Я шёл в толпе к финальному порталу,
Судьба в пути мне спуску не давала,
Не помогала и не берегла.
Бывало – руку жали мне и предавали,
Капканы на дороге расставляли
И в лодке оставляли без весла.

Обозревая данную картину,
Седея, понял я – мне нет причины
И не по чину хаять шелупонь.
Открою истину, чтоб не тянуть резину –
Не тот виновен, кто стреляет в спину,
А тот, кто корректирует огонь.


СКЕПТИЧЕСКОЕ
 
Уж не взыщите – я не оптимист
И таковым не стану притворяться.
Я не сыграю в преферансе вист,
Никто меня не вызовет на бис –
Хотя, конечно, всяко может статься.

Храня воспоминаний старый хлам,
Я не смогу смотреть на вещи проще.
Предложат чудодейственный бальзам,
Монеты ломаной я за него не дам –
Я старый кур, не раз попавший в ощип.

Мне в лотерее не видать джекпот –
Не жду в судьбе такого поворота,
Устав стоять у запертых ворот.
А двинусь – вездесущий чёрный кот
Всенепременно выйдет на охоту.

На круге шестьдесят втором
Порывом ветра задувает свечи,
Обильный ливень предвещает гром.
Пока пишу, склоняясь за столом,
И есть надежда – что ещё не вечер…


НОКТЮРН
 
В городах не бывает кромешного мрака ночей,
Там почётную службу ночную несут фонари –
Им предписано, свет источая до самой зари,
Тайно грезить о славе воспетых стихами свечей.

В магазинных шеренгах царит негасимый неон,
Светофоры моргают – боятся от скуки уснуть.
Свет из окон неспящих не портит картины ничуть,
Если кто-то надеется – вдруг зазвонит телефон.

По стремянке небесной спускается тело Луны
В Средиземное море. В стране тишина и покой.
Только б каждый, покинувший дом, воротился домой.
Но у мира в запасе не много ночей – без войны.


ЖИТЕЙСКОЕ
 
Проснулся. Встал. Отлил.
Пельмени отварил.
Дневной не нарушая распорядок,
К пельмешкам сотку беленькой налил
И на столе скатёрку постелил
Из дочкою исписанных тетрадок.

В одних трусах протопал на балкон
И, опершись на шаткие перила,
Фальшивя замурлыкал «Вальс-бостон»,
Зевнул. Икнул. И, прогоняя сон,
Он улыбнулся кладбищу бутылок,
Почивших в старом мусорном ведре.
Вернулся. Огляделся в конуре…

По телевизору оратор выступал
Про то, что жизнь хорошая такая.
На крик срывался, вдохновенно врал,
Кого-то защищал, кого-то клял,
Аудитории усердно потакая.

Брезгливо тронув телефон немой,
Он плюхнулся в продавленное кресло,
Страдающее ножкою хромой,
Что в девяностых было куплено весной
Его женой. Тогда ещё – невестой…

Сгустилась мгла, когда она ушла
Прошедшим летом. И о нём забыла.
Напился. Смёл, как крошки со стола,
Её любовь, сгоревшую дотла.
Он ждал звонка.
Она не позвонила…


ДУМАЛ…
 
Думал – лечу высоко. Оказалось, что падаю.
Отяжелевшие крылья не держат меня.
И перспектива разбиться не больно-то радует,
По ощущенью полёта тоски не унять.

Думалось – я на плаву, недалёко от острова.
Но оказалось, течением прочь отнесло.
Лодку мою покорёжило рифами острыми,
Парус порвало и в щепки разбило весло.

Думал –достанет мне красок в оставшихся тюбиках
Чёрные мысли в цветные одежды одеть.
Только остался мой кубик не собранным Рубика,
Сколь ни верти, но ко сроку, видать, не успеть.

Думал – избегну вселиться в палату больничную,
Чтобы профессору дать мою плоть покромсать…
Впрочем, живу. И тащу свою ношу привычную,
Тщась по возможности долг кредитору отдать.

_________________________
© Константин Васильченко

_______________________________________________________________
© Международная поэтическая группа «Новый КОВЧЕГ»
https://www.facebook.com/groups/230612820680485/