***

два слова: «ладно-ладно», - 

бубню на все лады.

но чаще выбираю

звучание с ехидцей.

пусть мухи, слепни, птицы -

особенно дрозды, 

а также псы и волки -

особенно лисицы

жужжат, щебечут, воют

и жалобно скулят

в полях, где даль чиста,

в лесах осенних, мглистых,

где время развернули

пинком ноги под зад,

где спирт, не морщась, жрут

студенты-нигилисты.

я - тоже нигилист,

брожу то здесь, то там.

жужжу и щебечу, 

скулю вполне надсадно.

и знаю, что крадутся

за мною по пятам

лисицы и дрозды,

… гепарды в черных пятнах.

*** [А. Ш.]

огней так много за окном -

автомобильные заторы -

все направляются в Содом

из Севоима и Гоморры.

а в тронном зале во дворце

залили лед для звезд хоккея.

там удалец на удальце,

и книжники, и саддукеи.

флейтист на выхлопной трубе

иерихонский джаз лабает.

и, не покорствуя судьбе,

упрямый трактор снег сгребает

в сугроб огромный посреди

священного Ерусалима.

и светофоры впереди

мигают, прославляя зиму.

***

в деревянной груди металлический хруст.

и в мозгах моих преет солома.

я веселой был куклой, король Урфин Джюс.

как ты сделал меня дуболомом?

в небе солнечный круг обозначен звездой.

там в верху не до наших терзаний.

квадрокоптер кружит над моей головой.

и Страна Голубая в тумане.

желтым стелется ярость и праведный гнев.

на закате я камнем с утеса

без приказа сорвусь, жизнь тупую презрев.

но с улыбкою компрачикоса.

***

злой тишине меня не одолеть

хотя она предельно агрессивна.

я губы облизну, начну свистеть,

как в дымоходе ветер заунывный.

вот он вдохнул и выдохнул: «угу».

и я за ним вертлявым звукам вторю:

«фьюить-фьюить», - пустите пустельгу.

«фьюи-фьюи», - дыхание в миноре.

под нос насвистывать приличьям вопреки

мотив бессмысленный, увы, и беспощадный.

февраль на цыпочках, в крови половики.

на потолке коричневые пятна.

***

косноязычие мое

пустилось в красноречие

будто байкер 

по размокшим трассам

Междуречья.

снег розовыми хлопьями

покрыл Месопотамию.

косноязычие мое

простилось с бормотанием.

и ревмя ревет 

в левой области височной, 

словно Харлей-Дэвидсон,

увязший в местных почвах.

***

Непрочитанные письма 

в  количестве 158 штук 

удаляю, не открывая,

одно за одним, 

одно за одним.

Спам утомил почтальонов, 

засорил ноутбук.

Кажется, мусор рекламный 

непобедим.

Магазин спортмастер, винотека,

команда терминатора, 

сезон скидок, фри-тестинг, 

отключение горячей воды,

как отличить мошенника 

от губернатора,

билеты в театр, стильная стрижка 

усов и бороды…

Удалить все бесповоротно,

отправить в корзину

(без ритуальных причитаний 

и некролога),

оттуда несет гарью 

и паленой резиной,

там сети черной вдовы 

жука-носорога.

***

утешенье цвета мягкого,

нежно-серого с малиновым

к нам по лествице Иакова,

по ступеням серпантиновым

снизойдет июньским вечером

под жужжанье вертолетово.

улыбаемся застенчиво, 

будто воин терракотовый

перед битвой исторической

с неизменной тягой к подвигу.

мы во сне шизофреническом.

страха нет - нам просто по фигу.

***

Ты еси воздушный шар 

на небесех - 

капля разноцветная

с плетеной корзинкой,

вознеси мя вверх, 

чтоб увидеть всех

на площади Сенной,

у городского рынка,

рядом с пожарною каланчой,

в очереди за квасом,

или струящимися 

по направлению к пристани,

где Островский со Снегурочкой,

дед Мазай с Некрасовым,

и Бенкендорф с опальными декабристами.

в городе концерт колокольный

пономарей-виртуозов.

все немного оглохли 

от благовестников Божьего.

Ты, конечно, балдеешь от гулкого апофеоза,

А я - от стаканчика мороженого.

***

горит бумага - 

справки и дела,

анкеты, 

переписка с прокурором,

повестка в суд,

отчеты военкоров.

еще мгновенье -

выгорит до тла

вся моя жизнь

от края и до края,

от погреба, 

где новый урожай

из сада-огорода,

до сарая,

точней, до хаты.

ведь сгорел уже сарай.

по улице моей

несется пламя,

сплошной стеной.

«поймаю - проглочу!» -

кричит огонь.

я с ужасом внимаю

и вместе с пеплом

к облаку лечу,

забыв айфон,

тревожный чемоданчик,

билет на поезд,

паспорт и ключи.там в небесах -

озябший одуванчик

и птицы в черном,

кажется, грачи.

***

Ночной промчался мотоцикл.

Моторно проревел.

«Не поскользнись, - 

кричу во след, - 

на корочке арбузной!».

И не снижая децибел

звучит его ответ -

«Дыр-дыр, мыр-мыр,

быр-быр, гыр-гыр» -

в пространстве 

захолустном.

Здесь ни к чему 

арбузный смысл,

страстей плетеный жгут.

Ведь мой 

беспечный мотоцикл -

лишь музыка с либретто.

В ноль-ноль часов, 

ноль-ноль минут

он - дерзок, яростен и крут -

В ноль-ноль часов,

ноль-ноль минут 

во мглу увозит лето.

***

Во вторник вот что происходит:

Сентябрь привычно чушь городит.

И чушь, прочухавшись, блажит.

Но гланды режут автогеном,

И покрывают раны пеной,

И дрель над ухом дребезжит.

Чего тебе, монтажник духа?

Размеренно кувалдой бухай,

И стеклорезом по груди

В районе сердца проведи,

По грубой коже процарапай.

Машинным маслом глаз закапай.

Рубильник счастья отруби.

Да будет ночь и let it be!

Молчит сентябрь в стихах про осень.

Впотьмах мерцают тени сосен,

Светодиоды-светлячки

И Джона Леннона очки.

***

давай откажемся 

от кофе

(эспрессо, 

латте, капучино).

к чему нам кофе 

на голгофе,

где желчь и уксус 

с мертвечиной

бодяжит 

осень-токсиколог?..

к дождю добавим 

паранойю,

три капли яда 

в атмосферу.

и кофеиновое зелье -

эспрессо, 

латте, капучино -

перемешаем

суеверно…

давай откажемся 

от кофе.