Людмила Некрасовская


Разобраться с судьбой, отделить от земного небесное,
Многократно пройдя заблуждений немереный путь,
Из бессчетных чудес отобрав лишь одно расчудесное
Одоленье себя. В нем величие жизни и суть.
Не на гору взойти, а в себе превозмочь заурядное.
Не стихи сочинить, а душою объять высоту.
Не детей воспитать, а неверье изжить безотрадное,
Чтобы им передать устремленность, любовь и мечту,
Научить восходить по расшатанной лестнице времени,
Даже если запас иссякающей храбрости мал,
Чтоб причислить себя к триумфаторов гордому племени,
Кто не сдался фортуне, в борьбе за себя устоял.
Эйфория побед над собой удивительно сладкая.
Коль попробовал раз, то иных не захочешь утех.
Пусть трудна и сурова всегда эта жесткая схватка, да
Опьяняет она, и медалей хватает на всех.

Ночь осторожно извлекает сны
Ночь осторожно извлекает сны
Из дальних закоулков подсознанья
И выбирает лучшие. Важны
Такие, где заветное желанье
Вот-вот осуществится, где спеша
За ним, находим тропку, что не зрима
При свете дня. На ней одной душа
Соприкоснется с неосуществимым.
И зазвучат родные голоса,
И оживут ушедшие навечно.
И страх пронзит, поскольку полчаса
Общенья дорогого: ночь конечна.
И радость: повстречаться удалось.
И тщетные старанья до рассвета
Успеть задать мучительный вопрос,
В который раз не выслушав ответа.

Когда отчаянье болит
Когда отчаянье болит,
Не мстить, не сделаться угрюмой,
Не заполнять душевных трюмов
Большими бочками обид.
Обидчикам не отвечать,
Но свято помнить о хорошем,
А в сердце неразменным грошем
Сберечь умение прощать.
Пить примирений молоко
И делать то, что интересно.
Любитель драки скажет: "Пресно!"
А мне б хоть год прожить легко...

Саул
Когда Господь возвел меня на трон
И повелел возглавить свой народ,
Я не предполагал, что вскоре Он
На смену мне Давида приведет.
Я юношу всем сердцем полюбил
За песенность души, за нрав и лик.
Но видеть в нем соперника нет сил,
Ведь в том, что я отвержен, он - велик!
Он мной и ненавидим, и любим,
Он дорог тем же, чем и виноват.
Тропа побед, проложенная им,
Мне кажется моей дорогой в ад!
За что б Давид ни взялся - с ним Господь.
В любых его поступках нет греха.
Вот и Мелхола - кровь моя и плоть -
И любит, и стыдится пастуха.
В родимом доме будто вражий стан,
Где чтут и уважают удальца,
Где даже мой наследник Ионафан
Из чувства дружбы предает отца.
Кому адресовать мне свой упрек,
Когда в глаза изменникам взгляну?
Как мне общаться с Богом, если Бог
Из-под меня вдруг выдернул страну?
По всей земле лишь о Давиде речь,
Как будто он один непобедим.
Как мне любовь людскую уберечь,
Продажной девкой легшую пред ним?
Я не смогу терзаний избежать.
Любовь и ревность к славе - мой удел.
Как, ненавидя, сыном называть
Того, кто стать преемником посмел?!

Аква альта
Снова октябрь, аква альта, Венеция тонет,
Вновь обжигает Пьяццетту морская слеза,
И нескончаема на полотне у Джорджоне,
Как предсказанье небес, полыхает гроза.
Но, несмотря на нее, перепутав эпохи,
Дабы сберечь и умножить свою красоту,
Город давно собирает прощальные вздохи,
Чтоб многократно усиливать их на мосту
Там, где гондолы волну разрезают, как бритва,
Словно смеясь над бездонной угрозой пучин,
Чтоб в гондольеровой песне расслышать молитву
И купола окунуть в поднебесную синь.
В мире едва ли есть город на этот похожий.
И, продлевая его карнавальные дни,
Ты сохрани его редкой жемчужиной, Боже,
Здесь - между небом и морем - его сохрани.

Ты издавна пленял величием своим
Ты издавна пленял величием своим,
Надменностью церквей, помпезностью строений,
Обилием красот, людской явивших гений.
Какой из городов с тобой сравнится, Рим?
Стремлением царить ты и доныне полн,
Хоть выдержал веков томительное бремя.
И потому теперь на попранное время
С достоинством глядит Капитолийский холм.
Куда ни посмотри - взлетает к небу храм,
Виктории крыла простерли в бронзе серой.
Ты христиан казнил, но захлебнулся верой,
Смиренно принеся себя к Его ногам.
Но и былым богам ты верен до конца.
Твой услаждают слух Лукреций и Овидий.
И мне до боли жаль тех, кто еще не видел
Умение твое притягивать сердца.

Еще не атакована зимою
Еще не атакована зимою
Свернувшаяся кольцами река,
Но тяжело ползут над головою
Беременные снегом облака.
Не обнаружить праздничных молекул
Во влажном ветре, но растворено
В нем давшее веселье человеку
Студеное декабрьское вино.
И все же из Лапландии морозной
Летят олени, не сбавляя ход,
А правит ими юный и серьезный,
Надеждами звенящий Новый год.