ВСЕМ ЖИВУШИМ ШЛЁШЬ ТЫ СВОЙ ПРИВЕТ

Валерий СУХОВ

 ПРОЩАНЬЕ

Воротился осенью
На родину.
Блудным сыном
Тосковал о ней.
Мать с отцом
Копались в огороде
Посреди
Картофельных клубней.

Постарели как
Родные лица!..
Наскоро
Накрыли бедный стол.
Вспомнилась поэту
Заграница,
Когда в кухню тесную
Вошёл.

Ставят самовар.
От разговора
Веет в душу
Родственным теплом.
А с печи отец глядит
С укором:
 Он мечтал о сыне
Не таком.


Счастья в жизни
Надо всем простого.
Хоть, казалось,
Что ещё желать.
Соня —
Внучка самого Толстого –
За тебя готова
Жизнь  отдать...

Нет любви в душе —
Там воет ветер.
Чёрный человек
Встаёт в окне.
Вспомнит мать
Про дочку у соседей:
«Ты женился
Лучше бы  на ней».

Он в ответ
Лишь будет улыбаться.
Хоть давно
Задумался о том:
Может, хватит
По земле скитаться?
Есть в родном селе
Родимый дом.

Знал:
В последний раз
Его он видел.
 С ним прощаться,
Видно, приезжал.
Потянул на дно,
 Как камень, Питер.
Насмерть
Англетер к груди
 Прижал...
 
АИД
 
Этой ночью
Сброшены все маски.
На снегу дозрела
Кровь рябин.
«Англетер» – Аид,
Как лес декабрьский.
Для зверей Орфей
Поёт один.

Молча застывает
Волчья стая,
Понимая:
Он уж не жилец.
Что же, «друг мой»,
Знать – судьба такая:
 Вьюгою завыть здесь
Под конец.

Средь теней
Знакомых – Эвридика.
Все одной
Ужалены змеёй!
Горло обжигая
Болью дикой,
Захлестнёт судьба
Крутой петлёй.

Кто, скажите,
Перерезал вены?
Кто опору выбил
Из-под ног?
Только белые берёзы
Немы.
Горестный
Застрял в груди комок.

На Руси
Бывает смерть такою.
Душу – волчье солнышко,
Согрей,
Чтоб оплакал ночью
Волчьим воем
Эвридику - Родину
Орфей.
 
ИЗАДОРА

Бьёшь её,
Она же льнёт, как кошка.
А нальёшь,
Так выпьет весь бокал.
Глянь,
Опять танцует «босоножка»
В «Англетере» —
«Интернационал»!

Так помада у неё
Кровава.
Босиком
Весь танец отожгла.
Мировая слава,
Как отрава,
Самогонкой
Душу обожгла.

Словно в сказке,
Чудо совершилось.
Всё теперь Орфею
Трын-трава.
И в потоке Гебра
Закружилась
«Золотая
Удалая голова».

Славно
С Изадорой веселиться,
Мировое
Закатив турне.
А пускай
Узнает заграница,
Как скакать
На розовом коне.

Для Руси крестьянской
Златоуст он
С откровением
Кленовых слов.
Прохрипеть с тоской
«Сорокоуст» свой
Так по-русски
Гибельно готов.

Над землёю
Сник туман осенний.
Свистнет лихо
Ветер-хулиган.
Ангелом и демоном
Есенин
Стал одновременно
Для Дункан.

В Англетере
Потолок до неба.
Есть два горла.
Есть и две петли.
Умереть —
Смогли они нелепо,
Чтоб взлететь,
Как в небо журавли!

СОФЬЯ

Что находят
В проклятом поэте?
Видно,
Божью слышат
В нём дуду.
Не из золота кольцо –
Из меди
Вдруг решило
Всю её судьбу.

Не беда,
Что так великовато.
По бокам
Смогла его поджать.
Да, судьба - цыганка
Виновата:
Быть чему —
Того не миновать.

Понимая,
Сердцу не прикажешь,
Стала ему
Ангелом служить…
Как жила?
Всего и не расскажешь.
С каждым днём
Страшнее стал он пить.

Он смеялся:
«В  деда   вся –
Гордячка.
А живёшь с поэтом-
Мужиком…»
И плясала
Белая горячка
С Чёрным человеком
За окном.

Свой конец
Верёвкою отмерил.
И закольцевал
Петлёй судьбу...
Клён заледенелый
В Англетере
Веткой
Ухватился за трубу!

МОНОЛОГ МАТЕРИ
 
Ночью мечется
Душа – ночница.
Не найти покоя,
Видно, ей.
Вот пришла к тебе я —
Поделиться
Материнскою
Тоской своей.

Видела я сон.
Ты мне приснился
Подошёл
И на моё плечо,
Как кленёнок на плетень,
Склонился.
И заплакал горько,
Горячо:

«Сам я виноват,
Прости мне, мама.
Что я сделал,
Сам тому не рад.
Мучит до сих пор
На сердце рана.
Рано облетел
Вишнёвый сад.

Я ж тебе с упрёком
Отвечала:
«Скоро ты покинул,
Светик, нас…
Скажешь:
Не скорби и не печалуй.
На тебя смотрю
В последний раз.

Ты прости
За то, что согрешила.
Ты, больной, лежал,
Как перст, один.
Погребальный саван
Тебе шила –
Стал постылым
Нелюбимый сын…

Ведь любила не отца –
Другого.
Для меня
Всегда он был чужим.
 Мать прости,
За то что  бестолкова.
С братом
Не знакомила твоим.

Опоздал с тобою
Он проститься.
На могиле
Зарыдал один…
Буду Богоматери
Молиться
За тебя,
Мой непутёвый сын.

На тебя
Была одна надёжа.
Где Сергей?
Теперь Сергея нет.
Сердцу разорваться
Впору тоже.
Всем живущим
 Шлёшь ты свой привет…