Андрей Пустогаров



Пруд

Жизнь прошла, и приблизились сроки,
и пропасть стало проще в разы,
но, как прежде, летит средь осоки
допотопный биплан стрекозы.

И на свет после тьмы попадая,
меж подземных протиснувшись плит,
остро блещет вода молодая
и по прошлым прудам не грустит!

* * *
Из дома выходи на ветер,
на край воздушных переправ,
пока ещё жива на свете
листва растрёпанных дубрав.

А полдень так похож на лето,
и, чтоб согреть тебя, пока
хватает солнечного света,
но тянет холодом слегка.

Тропарёво

Идёшь в лесу совсем один,
для белок не неся провизию.
И видишь стелу: «На Берлин
отсюда двинулась дивизия».

И чуть подальше – старый дот
на запад с узкою бойницей.
Похоже, в сорок первый год
он был у смерти на границе.

И видишь деда на войне,
но все теряются детали,
и, может, оттого вдвойне
туман сгущается печали.

Но жизнь покуда бережёт,
хотя в ней мало материнского,
и он то едет, то бредёт
в рядах Второго Украинского.

И, заслоняя дочь и дом,
вонзает штык в гнездо злодея
и выживает, видя в том
национальную идею.
.........................................
Мне смерти память отшибали,
и мой архив не первосортен –
пропали многие медали,
но сохранился дедов орден.

И мне напасти нипочём,
и, может, даже холода –
с одним облупленным лучом
мне светит Красная Звезда.

 ст. Новокузнецкая. Фролов


Шатнётся и лязгнет сквозной перегон
в подземных ходах под горами.
Шагнёшь из вагона на терпкий перрон –
с прожилкой коричневой мрамор.

Подземная речка тебя понесёт,
в мелькании джинсов и маек
глаза ненароком подымешь на свод
и видишь там небо мозаик.

На это цветенье огромных щедрот
ты снизу глядишь в высоту:
там в небе лазурном летит самолёт,
и поезд бежит по мосту.

Внизу поездов непрерывен черёд,
здесь хватит железа и так-то.
Но в небе чугун из ковша кто-то льёт,
и с неба спускается трактор.

А девушек руки срывают плоды
зелёных полуденных яблонь,
и в ласковом свете лепечут сады
и думаешь – рай тебе явлен.

И ты под сияньем небесных даров
идёшь в мельтешенье и шуме…
В блокаду их делал Фролов.
Он сделал и умер.

 ст. Новослободская. Корин


Это станция-калейдоскоп.
Её делал совсем не холоп.

Зорок, памятлив, стоек, упрям,
он построил подземный храм.

Здесь, почти как полвека назад,
ты почувствуешь детский азарт.

И стекляшки крутнутся в глазах,
и – не знаю, Христос иль Аллах -

грех уныния смоет водой –
разноцветной, весёлой, живой.

Космонавт

Вдруг в груди у себя слышишь хрип:
– Ты приехал, привет!
Ты как Винкль ван Рип
или космонавт, прилетевший через тысячу лет.

Это что за время у вас?
Что вокруг за страна?
Детство глядит из моих глаз
и не узнает ни хрена.

Серебриста, как шлем, моя голова
но внутри у неё – хлам.
Идёшь плавать в бассейн «Москва»,
а там – храм.


Кинг-Конг

В глаза своей смерти пора уж взглянуть
с вершины Эмпайра. И гордо
ты бьёшь кулаками в мохнатую грудь,
пугая рычанием город.

Военно-воздушный летит к тебе флот,
урчит пулемёт-парабеллум*.
Но дева, тебя заслоняя, встаёт
в запачканном платьице белом.

И стало, как в детстве, светло и легко,
душа в тебе будто запела.
И пули целуют тебя глубоко,
сжигая, как молнии, тело.

А лётчик ныряет в вираж, словно стриж,
и двигатель нежится в масле.
А ты в потеплевшем просторе летишь,
спокоен, свободен и счастлив.

---
*ошибка: «парабеллум» был на вооружении германской армии (прим. автора)


* * *

шоссе долго идёт
чуть ниже
железнодорожной насыпи
и над голубоватой щебёнкой
только облака и небо –
словно
счастливые вагоны
разбрелись
и пасутся
на синей
траве

Иисус-дальнобойщик

Он проповедовал списанным грузовикам,
брошенным на старых автобазах.
Он забирался в кабины,
отжимал сцепление, включал передачу,
упирался лбом в руль и говорил:
«Скоро Отец ваш Небесный,
который создал вас по образу своему и подобию,
воскресит вас всех.
Он зальёт в ваши баки евробензин,
поставит новый аккумулятор,
заменит шины и подвеску,
масло и тормозную жидкость.
Вы будете ехать по асфальтированной дороге
с разметкой и работающими фонарями,
и ангелы будут указывать вам путь,
быстро вращая полосатыми жезлами.
Каждого ждёт правильное, грамотное техобслуживание
и вечная жизнь».
Однажды после дождя
его занесло на мокрой дороге,
и он врезался в дерево у автобусной остановки.
Вокруг лежали пустые поля.
Пришли крестьяне с соседнего хутора
и предложили вызвать скорую
или переночевать у них.
Он отказался.
Грузовик был не застрахован,
он взял его в долг
и почти ничего ещё не выплатил.
Всю ночь, пытаясь исправить ситуацию,
он с фонарём лежал под грузовиком,
копаясь в его чёрных, истекающих маслом внутренностях.
Утром они опять пришли,
но он уже был мёртв,
лежа на спине во тьме под грузовиком.
Крестьяне решили похоронить его за свой счёт.
На отпевании священник говорил:
«Ты идёшь к Отцу своему Небесному,
который создал тебя по образу своему и подобию.
Он выплатит все твои кредиты,
отдаст все твои долги,
сделает счастливыми всех,
кого ты обещал сделать счастливыми,
и доставит по назначению все твои грузы.
А мы разберём твой грузовик на детали,
продадим их местным автослесарям
и поставим за тебя свечи.
И они осветят тебе дорогу на небеса».

http://45parallel.net/andrey_pustogarov/dopotopnyy_biplan_strekozy/
© Андрей Пустогаров, 2010 – 2011.
© 45-я параллель, 2011.