Виктор Матушкин


Мёртвая вода
Страшною сказкою сбудется
Чёрная быль,
Ветер закружит по улицам
Чёрную пыль,
Раной планете останется
Чёрная боль,
Господи, нам бы раскаяться,
Боже, позволь.

Падала в Припять звезда,
Небо покинув,
Стала живая вода
Горше полыни,
Вот уж всем бедам – беда,
Хватит с лихвою,
Стала живая вода,
Мертвой водою.

Видимо сами мы злей
Лютой стихии,
Раз мы на нашей Земле
Гости лихие.
Как же мы к ней не добры,
Если в расплату
Осиротели дворы
Наши и хаты.

Как нам в полынном раю
Место заметить,
Чтоб отыскали свою
Родину дети?
Нам бы вернуться туда,
Только в криницах
Сделалась мёртвой вода,
Негде напиться.


Абрикосы

Кружит голову запах медовый,
Ароматами дышит окрест,
И вот – вот всё семейство плодовых
Нарядится в наряды невест.

Ещё могут вернуться морозы,
Натворив негораздов и бед,
Но отчаянно вдруг абрикосы,
Распустившись, ударились в цвет.

Абрикосы цветут, абрикосы,
Абрикосы в весеннем цвету!
Мы стоим, загляделись без спросу
На отважную их красоту.

Солнце сушит последнюю слякоть,
Перемен уже не отложить,
И внезапно захочется плакать
От того, что вновь хочется жить.

Постоим и свернём на дорогу,
К предназначенным нам рубежам,
Унося и восторг, и тревогу
За поспешность деревьев – южан.


Апрель
И далече, и давно, на заре,
За три вечности, наверно, отсель,
Бушевал, как ночевал во дворе
Вечно юный, двадцать первый апрель.

Ничего с собой не нёс, пока рос,
Я потом уже не рос, а старел,
Но так славно целовалось всерьёз,
Пока жил – не тлел, а жизнью горел.

Пока шла мне полоса, словно мел,
Не сомнений я не ведал, ни мер,
Зато сразу все богатства имел -
И подружку, и скамейку, и сквер.

Ночь баюкала нас с ней на руках,
Лунный свет нас, потерявшихся, грел,
И увидеть бы я смог облака,
Если только бы под ноги смотрел.

И беседа то текла, то лилась,
И была полна предчувствий душа,
И когда бы мне над временем власть,
То стояло бы оно, не дыша.

Говорится: «Что года - что вода»,
Вот и выскользнул туда, как форель,
Вот и канул в глубину, навсегда,
Вечно юный двадцать первый апрель.



Давай немного помолчим

Когда мы выскажем слова,
Не пожелав остановиться,
То будет выходом едва
Твоё решенье разлучится.

Все аргументы будут – за
И навалившись, и обрушась,
Но я взгляну тебе в глаза,
Сказав: «Любимая, послушай,

Давай немного помолчим,
Смирив гордыню разговора.
Пускай огарочком свечи
Сама собой погаснет ссора».

Пусть себе празднует вина,
Неоделённая любовью,
Но всеблагая тишина
Войдёт и станет к изголовью.

И может, я остановлю
Тебя, дошедшую до края,
Не упрошу – так умолю,
Сказав: «Пожалуйста, родная,

Давай немного помолчим,
Пускай в разноголосьях спора
На этот раз не прозвучит
Неумолимость приговора».

Я даже не приму за месть
Сплеск рук и головой качанье,
Лишь бы оставить всё как есть,
Благоразумному молчанью.

И будут ходики стучать,
И без конца звонить подруга,
Пока мы силимся молчать,
Уже простившие друг друга.



Весеннее танго

Неделя и день исполняется марту,
Хоть пение птиц - долгожданнейший звук,
Но чуть только стук каблучков по асфальту,
Как сердце за ним поспешает: тук – тук!

Захочется вдруг перепрыгивать лужи,
Мотивчик знакомый срывается с уст,
Ах, не избежать ни мальчишке, ни мужу
Восторгов души и смятения чувств.

А вдоль тротуаров сияют гвоздики,
Сгорают заначки в горнилах щедрот.
Мужчины сегодня пушисты и дики,
Ведь в каждом живёт где - то мартовский кот.

Весеннее танго – нечаянный танец,
В котором, увы, неизвестен исход.
Есть в каждом мужчине влюблённый испанец,
Изящный, как веер, он вечера ждёт.

Взгляните на нас приносящие счастье,
Бывалый боец и крылатый юнец
В плену у любви и у страсти во власти,
В кольце ваших рук. Нет дороже колец!


Март

Март сам по себе – воплощенье удачи,
К тому же зиме, вроде, крыть уже нечем,
И всенепременным концертом кошачьим
Приход его был незамедля отмечен.

Весь вечер на сцене – у нас под забором,
Восторженно – смело, со знанием дела
Для нас выступали то сольно, то хором
Два рыжих актёра и три чёрно – белых.

Собаки сперва возмутились, но только
С талантливой дерзостью спорить куда им,
Раз так очевидно, что эта пятёрка
У времени года теперь в государях.

Природа в их мордах стенала и выла,
Беря без разбега последние ноты,
В то время, как март на проталинах стылых
С неспешною чинностью делал работу.

Он знал наперёд, что условности спорны,
Что песни его откровенно бесстыжи,
Но были певцы его белые с чёрным
И с лунным отливом отчаянно – рыжи.

Под утро Земля оказалась нагою,
Земля просыпалась простуженно хмурясь,
Но вдруг - под ногой изогнулась дугою
И в небо взглянула, зелёно прищурясь.