Валерий Далёкий (1948-2010)

 Стихи


***

Я знаю хат простых прохладу
И пол, усыпанный травой,
Как радуги, отрадны взгляду
В них рушники над головой.

В их окна веет мне рекою,
И там, под. близким потолком,
Их стены – прадедов покоят
На жёлтых снимках под. стеклом…

И отдых здесь душа находит,
Пока в воскресной тишине,
Качая маятником, ходят
Часы с кукушкой
На стене…

1982

***

За грядой дождевой окоёма,
За садами в цветочном дожде
Хата деда стоит под. соломой,
в хуторском отражаясь пруде.

Дед строгает для мельницы доски,
Вьётся кольцами стружка по ним.
В перекур – самосад,
И полоску
Из газеты
Пускает на дым.

А ещё я запомнил двустволку
С воронёною синью стволов.
Дед расскажет про зайца и волка, –
И плывут
Кольца дыма
Меж слов…

Где-то там, за грядою событий,
За садами в цвету и дожде,
Всё мне видится хата над житом,
Дни у деда проходят в труде.

Где-то там, на равнине дождливой,
Только в памяти зыбкой моей
Дед и хата, и мельница живы
До конца моих дней.
1982

***

Если я сегодня...

Если я сегодня
Затоскую очень,
Если я тобою
Заболею вдруг,
Я увижу в небе
С наступленьем ночи
Глаз твоих мерцанье,
Мой далёкий друг.

И тебя я вспомню,
Как любовь земную,
А огни Камброда
Будут далеко,
И о нашей встрече
Яростно тоскуя,
Звёзды надо мною
Вздрогнут высоко.

А во мгле окраин
Тишина настанет,
И лишь звон гитары
Будет слышен чуть…
И глаза любимой
В душу мне заглянут,
И дорогой встречной
Ляжет Млечный Путь.
1985

***

Суровый сонет

Мы в армию юнцами уходили,
Солдатами вернулись из неё.
И никогда никто забыть не в силе
Суровое мужание своё.

Вонзалось в синь ракеты остриё,
Над нами миражи пустыни плыли,
И купола командных центров были
Печальными мечетями её.

А жар пустыни лица жёг до боли
И гимнастерки, жёлтые от соли,
И сёк песком колючий суховей.

Всю жизнь мы вспоминаем как бы снова
Армейский быт, открытый и суровый,
И лица прокалённые друзей.
1985


***

Старая шахтная ветка

Травой забвенья
Рельсы поросли,
На терриконы вылез
Лес густой,
И только дым
Над городом вдали
Напомнит вдруг
О той поре крутой,
Когда и здесь
Бурлила жизнь везде,
Тащил составы с углем
Паровоз,
Над каждой шахтой
Было по звезде,
И нагревались рельсы
От колёс…
1986


***

Мадонна атомного века

Моя внезапная мадонна,
Моя последняя любовь! –
Всё в нашей жизни разобщённой
Нас разлучает вновь и вновь.

И зов
Души отъединённой,
И отклик
Родственной души
Слышны всё глуше
В напряжённой
Чреватой бедами тиши.

И нет причин и следствий, чтобы
Любить так искренне тебя! –
Любить в последний раз до гроба,
Любить, о юности скорбя.

Но если в жёсткий век железный
Душа летит в твои края,
В тебе причина, друг любезный,
Любовь осенняя моя!
1987

***

Эпидемия. Годы тридцатые.
Цвет страны избирательно мрёт.
И «отцу всех народов» – проклятия
Шлёт в колымских бараках народ.

Эпидемия. Годы тридцатые.
И лишались и жизни и сна
Ветераны-чекисты с двадцатого,
И поэтов лишалась страна…

Далеки ныне годы тридцатые!..
Но и ныне всё боязно мне:
Вдруг опять эпидемия клятая
Разразится в беспечной стране!
1987

***

Сократ

Я пережил две дюжины вождей,
Пока в верхах за власть они боролись,
И тошно мне от лживих их идей
И лозунгов, уродующих полис.

Я говорил своим ученикам:
Ничто на свете так не преходяще,
Как ри́торов словесный блуд и срам
И демагогов яд речей смердящих…

За всё за это ненависть снискал
Аристократов я и охлократов.
И власть толпы, как с гор – обломки скал,
Меня убить готовятся трикраты.

Но выход есть из стен моей тюрьмы,
Достойный выход в горькие минуты:
В минуты эти вольные умы
Пьют чашу избавительной цикуты.
1988

Публикацию подготовила Любовь Цай