Илья Рейдерман (1937-2022)

 стихотворения-медитации

 Эта книга называется «Я» не потому, что автор влюблён в самого себя, а потому, что все стихи начинаются с этой последней буквы алфавита… В сущности, эти стихотворения родились из медитаций, в которых авторское сознание перевоплощалось во всё, что угодно. И, прежде всего, в явления природы, в птиц, облака, деревья, дожди, туманы… Таков один из способов напомнить читателям идею единства человека с миром, интимной связи всего со всем. Человек в мире природы не чужой, но заигравшись в социальные игры, он забыл о своём кровном родстве. Поэзия, на взгляд автора, не забава - она самое серьёзное дело на свете, она говорит о самом главном. Но как читателю воспринять послание поэта, если для него стихи - всего лишь слова на бумаге? Единственный способ понимания – родственно пережить вместе с автором его экзистенциальный опыт, перелитый в сосуд стиха, и поглядеть на мир его глазами.
 Эта книга – последняя из тех, что, будучи написаны уже давно, залежались в архиве. Похоже, что причиной было не только отсутствие «спонсоров» (простите за прозаизм), но и некоторое чувство стеснения. Эти стихи –безыскусны, не щеголяют словесным нарядом. Делиться такими стихами – всё равно, что рассказывать собственные сны, а ведь, согласитесь, не станешь же рассказывать то, что тебе приснилось, первому встречному. Об этом можно рассказать только близкому – да и то в ту минуту, когда он ничем не озабочен и не готов отмахнуться от этого, как от незначащего пустяка.

* * *
Я в птицу жажду перевоплотиться,
в обычного хотя бы воробья.
Чирикает, летает, веселится,
всё в мире принимая и любя.
Он не тоскует, он всегда ликует.
Какой он лёгкий - плоти нет почти!
Он радости у бытия ворует.
Лети же мой воробышек, лети!
Крылом взбивая воздух (как подушку
взбиваем мы) - в стихии ты своей.
Давай, ищи, высвистывай подружку,
она ведь где-то здесь, среди ветвей...
Я стал тобой на миг! Я лёгкость эту
постиг, вспорхнул, поверил детским снам...
Я - воробей. А воробью - поэту,
должно быть, всё же, легче жить, чем нам...
24.08.03

* * *
Я – облако, летящее куда-то,
я – тишина, что напрягает слух…
Моя душа ни в чём не виновата,
она тиха, она легка, как пух.
Я вслушался в себя, в свои глубины,
я погружён в молчание небес,
я кротости исполнен голубиной,
и бремя жизни свой теряет вес.
Как соль в воде, растворена забота.
Свободен я – и стал самим собой.
Безбрежность и безвременность полёта
в безумно близкой бездне голубой.
И сердце бьётся весело, в отваге –
не удержать его и не унять.
Внизу оставив горести и страхи,
оно стремится целый мир объять.
О, Господи, как хорошо, как вольно,
как высоко мой дух меня занёс!
Я – облако, а облакам – не больно…
Но удержаться не могу от слёз.
17.08.03


* * *
Я - дерево, единое с землёю.
Земля - во мне ты преображена,
и стало светом всё, что было тьмою,
и с высотой роднится глубина.
И тёмная вода, и почвы комья,
и камень, и во чреве недр огонь -
всё в плоть вошло. И говорю о том я,
чем жив. О, бытие не проворонь!
Прями свой ствол - хотя судьба кривая.
Гляди на свет, хоть боязно глазам.
Тянись макушкой к небу, открывая
всю потаённость жизни небесам.
И, воздух влажный трогая листвою,
корнями доставая до камней,
их утверждаю тайное родство я.
Доступны мне мир света, мир теней...
Быть может небеса сквозь плоть мою
текут туда, где только ночь глухая,
где тьма, из коей вышел без греха я,
тьма, призываемая к бытию.
23.08.03


* * *
Я - тишина. Я недоступна слуху.
И всё же люди - слышат тишину.
Не столько слуху доверяя - духу,
войди всем существом в мою страну...
Там гаснут звуки - словно ветер свечку
задул. И шум лихого дня - забыт.
Там места нет пустячному словечку.
Там вечность безмятежная молчит.
Я - тишина. На мой тончайший тон
настройся, с громыханьем жизни справясь.
Во мне - цветка прекраснейшего завязь,
и ты, который должен быть рождён.
Во мне - начала. Всё в меня уходит
корнями. Всё выходит - из меня.
Во мне - ещё вслепую - слово бродит,
в своём звучанье тишину храня.
Мелодия - из мглы моей, из мрака,
из немоты, из глубины глубин
на свет выходит, но таит, однако,
ту тайну тайн... Она мне - дочь иль сын.
Мои вы дети - музыка и слово.
И даже ты, любовь, - детёныш мой.
Нет в мире места у тебя другого,
где, затаившись, можешь быть живой.
Где молча - губы в губы, очи - в очи,
где в жертву всё - бесшумному огню.
Любовь, пребудь во мне все дни и ночи,
я обниму тебя и сохраню.
11.10.03.

* * *
Я - сирень. Взрываюсь, как ракета.
Мириады крохотных цветков
рвутся в небо, возвещают лето.
Мир творится без черновиков.
И так много риска - в каждом шаге.
Вовремя расцвесть - и не пропасть.
Знали б, сколько есть во мне отваги,
в трепете листвы - какая страсть!
Оттого и одуряет запах,
вдруг болезненно сжимая грудь.
Я держу в своих зелёных лапах
бытия сиреневую суть.
Я - сирень. Сиренева до боли.
С тайным пламенем - смешалась синь.
Я - из недр звучащий голос воли.
Хоть на миг - сомнения отринь
и сумей увидеть чудо это:
мир сиренев - небо, облака!
Капелька сиреневого света
на ветвях - как будущность легка.
8.05.04

Я - туман, я утренний туман.
Я как скверный гость - никем не зван.
Всё скрываю, всех свожу с ума.
Чуть видны деревья и дома.
Всё как будто бы ушло на дно.
Светит одинокое окно.
Всё я обложу своею ватой.
Звуки приглушу, умерю свет.
Даль исчезнет, перспективы нет.
Где же неуклюжий, угловатый
мир? Где всякий видимый предмет?
Всё во мне, чуть зримое, таится,
всё преобразится в глубине
и внезапно вылетит, как птица,
и увидится как бы во сне,
как виденье, по краям размыто,
резкость черт утратив, вес, объём...
Всё - из вашего изъято быта,
став иным в чистилище моём.
Плоть вещей во мне как будто тает.
Всё трепещет, ожидая вас!
Вот он, мир - пред вами вырастает,
но уже понятен не для глаз...
Лишь душа - невидимое схватит,
перед тайной трепетно замрёт…
Лишь душа - с туманным миром сладит,
всё, от глаз сокрытое, поймёт.
И откроет: всё едино, цельно,
всё смешалось, сблизилось, слилось -
то, что было до сих пор отдельно,
в свете дня существовало врозь.
Как поэт, я говорю туманно,
дар прозренья в суть вещей мне дан.
Говорите, зыбко всё и странно?
Чтобы всё увидеть безобманно,
окуните этот мир в туман...
24.11.03

* * *
Я - осень. Я прощанье с чудесами.
Я - убыванье летнего тепла.
Я режиссёр, и будет точкой в драме
лишь чёрный очерк голого ствола.
Какие брошены на землю краски!
Лист красен, жёлт и чуть зеленоват...
Я б обняла весь мир в прощальной ласке,
но осень я, и мой удел - разлад.
Я - осень, и деревьев мне не жалко,
раздену их, все листья с них сорву.
Себя мне жаль - мне и самой не жарко,
я вся дрожу, едва-едва живу...
И у природы возраст есть - стареет.
Пощады и поблажки уж не жди.
Таким холодным ветром вдруг повеет
и так обложат серые дожди!
Пространство - ты исчезнешь в серой дымке.
Где синева небес, где ширь и даль?
И в воздухе - дождинки-невидимки,
сырая, безысходная печаль.
Я осень. Руки я в тоске ломаю.
Кончается и мой короткий век.
Всё понимаю я. Всё принимаю.
Дождь незаметно переходит в снег...
12.11.03

* * *
Я - дождь осенний, мелкий, затяжной.
Меня - не любят. «Мерзкая погода!» -
твердят. Сырых небес кошмар сплошной.
Но виноват не я - а время года.
Я - тот же, что и летом, и весной,
я небеса люблю, с землёю дружен...
Но осенью я никому не нужен.
Все морщатся от влаги ледяной.
Наставлены зонты против меня,
и шапки нахлобучены по уши,
и радостно не скачет ребятня,
и серый день удваивают лужи.
Ах, глупые, - порадуйтесь и мне,
поскольку вовсе не несу вам лиха!
В оцепененье, словно бы во сне
идёте вы, и в ваших душах - тихо.
Дождинки - словно капли валерьяны.
Глаза зажмурить - и глотать, и пить...
Душевные царапины и раны -
целебною водою окропить.
Я - дождь осенний. Я даю забвенье,
как древней Леты тёмная вода.
Забудьте всё - хотя бы на мгновенье,
взглянув на мир без боли и стыда.
Как соль я растворяю все обиды
в себе. И, через зиму перейдя,
вы скажете с улыбкою: «Мы квиты!
Прекрасен дар осеннего дождя!»
20.10.04


* * *
Я - птица. Я - в небе. Я в бездне тону голубой.
Всё выше лечу я - к какой-то невидимой цели,
к неведомой истине. Я крещена в сей купели.
Я верую в небо. Как справиться с птичьей судьбой?
Лечу – и от страсти любовной, я изнемогаю...
О, воздух, что держит меня и поёт под крылом!
Влекут меня выси. Вот правда полёта нагая -
себя позабыть и с подругою слепленный дом.
Дома и деревья, друзья и родные - внизу.
Мне в небе открылась как будто какая-то шторка.
Не знаю, куда я крылатое тельце несу,
о смерти не помня, в хмельном упоенье восторга.
Как будто сгорает блаженно убогая плоть
и пеньем встречают пространства меня мировые.
Мне всю вашу тяжесть земную дано побороть.
Сбрось, Ньютон, парик, покаянно склони свою выю!
Волшебная лёгкость! Кто знает её - просветлён.
Он словно бы весь, без изъятия, в дух превратится.
Я - птица небесная! Что мне земной ваш закон?
....А всё-таки в небе - земля дорогая мне снится.
5.10.03


* * *
Я - вино, что созрело. Куда мне излиться
и кого - опьянять? Я в подвалах созрело, вино!
И так жадно гляжу в эти юные лица!
Виноградное слово моё им дано.
Я - вино. Я - вина. Я во всех пробуждаю избыток
бытия - тот, который обычно под спудом таят.
Не безумствуем мы - совершаем одну из попыток
стать живыми от головы и до пят.
Может быть, позабыв свою трезвость, разумность, опаску,
вы займётесь, как хворост, готовы сгорать и сгореть,
чтобы сбросить привычную маску, войти в мою сказку,
быть готовыми и полюбить, и умереть...
О, себя обретаем, уже не боясь потерять,
обретаем, рискуя кого-то обжечь и обжечься,
загоревшись. Ты, юность, к ковшу на минуту присядь,
раздели со мной радость моих сумасшествий.
Это - трапеза, пир, а не то, что мы жизнью зовём.
Это плоть бытия! Это мясо, что кровью сочится!
Как душа голодает, зимою насытиться тщится.
Захмелей же со мною вдвоём!
Я - отвагу дарю. Ведь на свете нет большего страха,
чем боязнь полюбить, этой жизни отдаться сполна.
Жить боимся, едва повзрослев... Я - целебная влага,
я рубиновый пламень вина.
Пей вино, что созрело. Поиграй и переброди,
стань вином, превратись для кого-то в чудесный напиток.
О, избытком своим напои! Чуешь, как потеплело в груди!
Опьяняй, раздавай бытия драгоценный избыток...
4.01.05

* * *
Я - рояль. Я музыканта жду.
Даже если мне придётся худо -
всё приму, и радость, и беду,
только б музыки свершалось чудо.
Я - рояль. Я ко всему готов.
Пусть меня колотят кулаками.
Зазвучу на тысячу ладов
под его свирепыми руками.
Как он нежен - тот, кто так жесток!
Он во тьме моей, живой, дрожащей,
обнаружит музыки исток,
и обрушит мой костяк звучащий.
А потом, когда девятый вал
звуков ниспадал во мрак кромешный,
как он каждый клавиш целовал,
как он плакал, ласковый и нежный!
Музыка - во мне, не в стопке нот,
музыка - в молчании таится.
Как ребёнок, музыка растёт.
Лишь усни - мелодия приснится.
Только прежде, чем начнётся речь,
нужно ждать, и тишину беречь,
музыку лелеять одиноко,
и любить, любить, любить - без срока...
11.04.05.

* * *
Я лошадь, да, я загнанная лошадь.
И этот день уже пожалуй, прожит...
А новый день - не в силах я начать.
О, убежать, исчезнуть, одичать!
Ах, Господи - как будто тянут жилы...
Двужильна я? Трёхжильна? Может быть.
Но где же взять мне, как найти мне силы,
чтоб этот воз тянуть, чтоб дальше жить?
Я лошадь, лошадь... Я едва дышу.
Пока живая, я стихи пишу,
нездешние пространства открывая.
Хромая рифма и строка кривая,
но правда в них, но стук моих копыт
но стихотворный ритм - сквозь эту жуть, сквозь быт.
Я загнанная лошадь. Я крылата.
Я может быть, мифический Пегас,
но жизнь изматывает до упада.
А всё же пыл - не до конца погас.
Усну - огня в душе остаток тлеет,
и жжёт. И рифме в такт - машу хвостом.
Как будто бы над белым я листом
тружусь во сне - и чем-то чудным веет...
Глаза открою - снова быт. Всё то же...
Дай воздуха глоток, дай миг свободы, боже!
Ни шагу больше! Хоть кнутом хлещите,
снимайте шкуру! Баста. Не взыщите.
Я - загнанная лошадь, лошадь, ло...
Я падаю! ...Как сладко... Как тепло...
19.07.04


* * *
Я - чучело, набитое трухой.
А был когда-то настоящим зверем.
Я - чучело. О, счёта нет потерям!
Пропала жизнь. Есть только прах сухой.
Я помню, как бежала кровь по жилам,
какой я издавал свирепый вой.
Но шкуру сняли - и проткнули шилом,
и снова сшили. Вот я - как живой.
Лишь видимость одна. Я б сшиб вас лапой,
я б испугал вас, я б загрыз, злодей,
поскольку не терплю породы слабой
охотящихся на зверей людей.
Они когда-то были наши братья.
И вся земля - была наш общий дом.
Вода в их жилах! Если б мог восстать я,
и очи бы зажглись былым огнём…
Вы предали природу! Вы её -
в себе убили! Разве в этом - разум?
Вокруг взглянули, говоря: моё!
Владея всем - всё губите вы разом.
Я - чучело. А вы - не чучела?
Где ваша жизнь? Есть только дело, дело...
А где под вашей кожею - тела,
та плоть, что от желания запела?
Не лицемеря, не тая свою
земную жажду жизни. Одержима
простой, звериной, грубою - без грима,
великолепной страстью к бытию.
О, как я помню жизни трепетанье!
Да, я погиб - но пыл мой не погас,
его огонь пылает в мирозданье.
Я - чучело. Но я живее вас.
28.10.03