Олег Латыш

Крымский скорый
Дорожная зарисовка

ПРОЛОГ

С чар проказника загара,
черноморья жаркой ласки
скорые, спеша с вокзала,
нас увозят в быль из сказки...
Пульс пикирует мой чаще
ожидая отправленья,
бьют часы вокзальной башни,
в Лету стрелки гонят время.
И, взбодрив покой равнины,
крымский воздух рассекая,
перестуком ленты длинной
поезд рельсы начищает.

ЭПИЗОДЫ
1
- Запах персиков в вагоне,
полусонный с чаем быт...
- Парень, лик прикрыв ладонью,
«подуставши» шумно спит;

- девочка неспешно с мамой
пишут знания в кроссворд;
- а с грустящим взглядом дама
остывает от забот,

- в тамбуре ведёт военный
через спутник разговор;
- и вживаются в мир бренный
альпинисты Крымских гор.

- Море девушка рисует
время двигая назад;
- бард гитарою тоскует,
сыпля рифмой звездопад;

- взглядом трогает окрестность
мальчик, приоткрыв окно.
- Скучно дедушке и тесно -
нет здесь стука домино.

- Носит проводник вагона,
не расплёскивая, чай...
- В шуме ритма монотонном
в сон уткнула нос печаль.

2
- Хмур Сиваш, уныл волною-
поезд, ускоряя ход,
в вихрях, змейкою-стрелою
в степи от него идёт.

ЭПИЛОГ

Вновь былое станет явью -
подплывёт родной перрон...
Впечатления оставлю,
чуть взбодрив зимою сон.

Севастополь

Здесь поныне боль и славу
сердце чувствует острей

Мягко пройдены тоннели,
щедр улыбкой проводник,
поезд подплывает к цели,
взглядом я к окну приник...

Дивен, светел этот город,
с Фениксом сопоставим.
Зрела проза здесь Толстого.
Зурбаган - дал имя Грин.
Море нежит берег лаской,
в бухтах - пляжи и порты,
с Херсонеса начинался
из античной красоты.
А сейчас названьем улиц
и уютных площадей
годы прошлые вернулись
эхом славы ратных дней.
Белый, строгий, синь и солнце,
чтит порядок, честь, покой...
Время сохранил он в бронзе,
Севастополь - град-Герой!
__
Грустная бодрит «Славянка»,
привечает проводник...
Мой визит страницей яркой
сердце с теплотой хранит

Примечание:
Зурбаган - прообразом этого сказочного города в
произведениях А. Грина явился г. Севастополь

От Севастополя до Ялты...

Дорожная зарисовка

Ушла зима … Ждёт летней ласки
остывший южный берег Крыма,
а я, заботой в путь гонимый,
любуюсь с трассы вешней краской.
От Севастополя до Ялты
нависли скалы-исполины,
а справа буднично, незримо
морских учений слышны залпы.
Внизу прибрежные селенья
живут сонливо и неспешно.
Их скоро плеск волны прибрежной,
гостей созвав, спасёт от тленья.
Ильяс-Кая, уютный Ласпи,
Форос, Меллас и Мухалатка -
в названьях их звучит загадка
и ощущенье вечной сказки.
___
Мой финиш Ялтой был очерчен.
Дул ветер мартовский прохладный,
а волны мерно, многократно
салютовали мне при встрече.

Дела решив, я отбыл в вечер –
звал Севастополь в путь обратный.

О пепельнице

Создатель твой вполне удачно
манящие обдумал формы -
изящна ты, но цели чёрны,
живёшь весь день в дыму табачном.
Табак любой тебе по нраву,
но твой удел гасить окурки
дымящие, как в топке чурки
(кому-то, кстати, и забава).
С утра твой лик отмыт и светел
и даже чуточку лучистый,
но день его меняет быстро,
и наполняет тебя пепел
без перерыва, и поблажки...
Карьера пепельницы тяжка.