Ника Черкашина

• Мы все – заложники Времени, которого в реальности нет…

• (Из лекции профессора N)

Машинист не поверил изображению на экране предстоящего отрезка пути, и, высунувшись из окна по пояс, поглядел вдаль…

- Что за чертовщина?! – воскликнул он, не поверив и своим глазам. - Было, было, но такого еще, отродясь… Приехали, шутники чертовы! – и, включив систему экстренного аварийного торможения, доложил диспетчеру о сложившейся ситуации.

Тот не поверил:

- У вас с головой все в порядке? За полтора часа до вас по этому маршруту промчался польский экспресс…

- Да разве вы сами не видите, что показывает мой экран?..

- Вижу только вас.

- Так включите космический обзор этого участка пути и увидите все своими глазами!

Локомотив основательно дернуло, но еще с полкилометра, до самого подъема, он мчался по инерции, обгоняя по пути все столбы, корявые деревья редкой лесопосадки и мчавшегося по дороге наперегонки с поездом мотоциклиста в красном шлеме.

От резкого толчка в пятом купе первого вагона пассажира и пассажирку, сидевших напротив друг друга, со всей силы столкнуло лбами. Даже молнии из глаз у обоих посыпались... Спутники были знакомы и как раз, склонившись над ноутбуком, рассматривали и обсуждали «Похищение Зевсом Европы» - новую картину художника Стаса Данилова. По весеннему цветущему лугу стремглав мчался бык. Очень зримо он был сексуально озабочен. К его спине в почти бессознательно-радостном состоянии припала и притворялась испуганной дивчина в «вышиванке» и в огромном венке из трав и цветов.

- Вы видите, милая, на что еще способен старик Данилов? Каков провидец! – восхищался пассажир. – Посмотрите на голову быка. Ха-ха! Узнали?

- Кажется, Цезарь?- слукавила пассажирка, одетая в полупрозрачный сарафан, обнаживший не только ее плечи, но и грудь почти до самых сосков.

- А разве Цезарь был с усами? – многозначительно поглядел тот в глаза спутнице и погладил свои усы.

- Меня, знаете,- сказала женщина, смущаясь и краснея, - больше, чем усы быка, тревожат его следы. Смотрите: и впереди, и сзади они примяли траву в виде восьмерок. Как вы думаете, что Данилов имел в виду?.. Ведь он ни одной детали зря не напишет…

Этот бык с его мужскими достоинствами, восставшими в момент страсти, и этот сарафан, обнажавший женские прелести, и аромат духов с запахом свежескошенного сена, исходивший от спутницы, очень возбуждали пассажира. Ноутбук на его коленях непроизвольно поднимался. До следов же, оставленных Зевсом, ему не было никакого дела… И вдруг от резкого толчка ноутбук подбросило, и, падая, он врезался ребром в живот пассажирки пониже пупка. Она от боли громко вскрикнула и согнулась пополам.

Зашвырнув ноутбук в ящик под сидение, усач бросился к даме и стал усиленно спасать ее, успокаивающе поглаживая голые плечи, постепенно переходя к ушибленному причинному месту.

Проводницу, которая несла им чай, бросило вместе со стаканами на стоявшего в коридоре бородатого высокого мужчину в белой майке. Обоим ошпарило кипятком животы. Мужчина моментально отбросил от себя к противоположной стенке коридора проводницу и ее стаканы с оставшимся чаем. Осколки стекла и рыжие брызги разлетелись во все стороны.

Охая, чертыхаясь, и, не выбирая вежливых выражений, они стояли, почти соприкасаясь носами, и обзывали друг друга животноводческими топонимами. На шум почти из всех купе выскочили пассажиры, тоже пострадавшие от резкого толчка. Обменявшись пережитым и рецептами, как лечить ожоги, все вскоре успокоились. Ни бригадир поезда и ни одна из проводниц всех двенадцати вагонов так и не смогли объяснить пассажирам, что же случилось. Экспресс все еще стремительно летел дальше, обгоняя столбы и уже отстающего мотоциклиста в красной каске.

Едва поезд остановился, пассажиры высыпали из всех вагонов. Открывшаяся картина повергла народ в шок.

- Ни фига себе! – одновременно выдохнуло почти две сотни человек.

- Наверное, от жары, сверкая голым потным торсом, предположил мужик в трусах до колен с тропическим рисунком. Пальмы, казалось, росли прямо из его мясистых коленок.

- Ну и прибабахи! Не иначе, как инопланетяне поработали! – восхищенно воскликнул парень в красной футболке с золотым драконом и в зеркальных солнцезащитных очках в виде розовой бабочки.

Но большинство просто потеряло дар речи… Оба рельса, по которым они только что мчались, перед самым подъемом на возвышенность сошлись… Да не просто сошлись, а и пересеклись. Локомотив остановился буквально в метре от этой злополучной точки их скрещения... Не остановись он, то понятно и ежу, крушения бы не миновать...

- Люди! – крикнул лысый крупноголовый очкарик, - да вы наверх, наверх посмотрите!

Он показал рукой на склон горы, которую их поезд должен был одолеть...

Все взглянули… После пересечения рельсы не просто разошлись, а и сложились в две восьмерки - по вертикали и горизонтали.

- Вот и приехали! – без конца бормотал бедный машинист, осматривая в сотый раз рельсы Тыльной стороной ладони то левой, то право руки он смахивал со шек и висков сияющие струйки пота, выплывавшие из-под форменной фуражки.

Сегодня ему исполнялось ровно тридцать лет, пятнадцать из них он был связан с железной дорогой. Еще школьником начинал осваивать профессию машиниста на детской железной дороге. И все шло в его жизни, как по рельсам. И вдруг это…А он так готовился к сегодняшнему вечеру, пообещав любимой девушке сюрприз и праздник души. Вот тебе и праздник!..

Он устал докладывать диспетчеру о своем физическом самочувствии и психическом здравии. Срывающимся от волнения голосом кричал: «Да сделайте же что-нибудь, черт возьми! Пришлите, в конце концов, запасной электровоз, прицепите к нашему хвосту и вытащите нас отсюда!..»

Он устал объяснять пассажирам, что дальше пути просто нет, и на их коронный вопрос: «Когда, наконец, поедем?», сам бы хотел знать ответ. Всем вместе и каждому в отдельности, а особенно себе, советовал набраться терпения и подождать спасительный электровоз.

Но прибывший им на помощь электровоз подойти к составу с хвоста, увы, не смог. Рельсы перед последним вагоном, как зеркало под солнцем, ослепительно сверкали … И, что было уже совершенно не объяснимо, тоже уже закрутились двумя восьмерками - по вертикали и по горизонтали. Таким образом, поезд, и все пассажиры оказались заложниками этих дурацких «восьмерок», черт знает, как и неизвестно откуда взявшихся.

- Пришлите, в конце концов, аварийную бригаду, – требовал машинист,- и пусть разберет эту «хрень»!

Центральная диспетчерская велела ему «для обеспечения помощи выехавшей аварийной службе» срочно организовать проводниц и пассажиров на ликвидацию «восьмерок». Из двенадцати проводниц три женщины согласились, так как хотели доработать до пенсии. Двадцать пять сознательных мужчин из почти пятисотенной толпы пассажиров также выразили желание выручить себя и родную железную дорогу…

Аварийная служба вскоре прибыла, но аварийщики оказались специалистами по энергообеспечению движения, и не располагали ни краном для демонтажа и укладки рельсов со шпалами, ни даже банальным ломом или хотя бы ключом для отвинчивания гаек.

Несчастный машинист осип уже, объясняя диспетчеру все сложности своего положения…

- Ради бога, - умолял он, - пришлите комиссию – и пусть начальство разбирается на месте, что тут творится и чем нам можно помочь! В степи - больше сорока. Вагоны раскалились!.. Люди погибают от жары, срочно нужен врач, необходимы цистерны с водой …

Очкарик и бородатый мужчина с перевязанным животом советовали прилетевшему на вертолете железнодорожному начальству, незамедлительно вызвать ученых для расследования данного феномена… Женщины требовали от железной дороги автобусы, могущие незамедлительно вывезти их из степи. А одна разумная дама, отнеся ситуацию к разряду «безнадежных», советовала немедленно доставить био-туалеты, бочки с водой, пластиковые бассейны, а также палатки для предстоящей ночевки в степи...

Больше суток начальство искало выход из этой фантасмагории.

Пассажиры, предоставленные сами себе, то слонялись по степи, пугая ящериц и разоряя гнёзда каких-то серых птиц, то пировали на природе, соорудив над собой тенты из казенных простыней… Пять девушек в одних купальниках, возжелавших загорать, обгорели за какие-то полчаса и спрятались от немилосердного солнца под вагоном, постелив себе между рельсами оплаченную постель. Две престарелых дамы плели венки из пыльных фиолетовых бессмертников.

Пара молодоженов из седьмого вагона включила на всю мощь невыносимые «децибелы» своего счастья и продолжала праздновать свадьбу. Они вытащили, чтобы добро не пропало, все свои съестные припасы и угощали всех желающих. Многие, несмотря на жару, соглашались, ради их счастья принять рюмку водки, бутерброд с копченой колбасой и положить на поднос, «сколько не жалко».

Неподалеку от состава, в степи сразу за дорогой около тридцати мужчин из разных вагонов, обозначив зонтами ворота, играли, обливаясь потом, в футбол.

Там и сям вдоль состава время от времени стихийно кучковались разно численные группки и обсуждали возникшую ситуацию со всех, доступных их сознанию ракурсов. Энергия высокого напряжения переливалась из группы в группу, то зашкаливая и грозя взрывом, то опадая до полного равнодушия ко всему происходящему.

Одни обвиняли машиниста – он мог на каком-то разъезде свернуть не на тот путь и потому завез их в тупик. Другие считали эту неприятную оказию мистикой и требовали экстрасенсов. Третьи объясняли все подземной аномалией данного места. Иные утверждали, что лично видели, как несколько раз над ними пролетала летающая тарелка – она, дескать, и выписала им на память эти «восьмерки». Для нее это также просто, как нам в зоопарке мысленно плюнуть обезьяне в ее красную и бесстыдную задницу.

Но большинство не верило ни в каких инопланетян, и объясняло все исключительно бракованными рельсами, которые от жары расплавились и перекосились. Никому и в голову не приходило искать в этих «восьмерках» какой-то особый символический смысл.

Правда, объявившийся вдруг священник достал из саквояжа черную рясу, облачил ею свою потную волосатую грудь, и, украсив огромным позолоченным крестом, переходил от группы к группе и призывал народ молиться. Это препятствие в пути, считал он, - подарок судьбы, чтобы каждый пересмотрел свою жизнь, покаялся и обратился через него к Богу.

И только Умник, в очках с толстенными стеклами, переходя, как и священник, от группы к группе, с азартом пересказывал телепередачу «Вам и не снилось» о квантовом скачке и переходе Земли со всем человечеством на более высокий энергетический уровень.

- Как вы не понимаете, люди,- вещал он, - у времени практически нет залежей реального времени. Ни в прошлом, ни в будущем. «Восьмерки» эти – символ бесконечности. Мы-¬ просто микрочастица этой бесконечности. Но у нас нет линейного пути ни назад, ни вперед. У нас с вами есть только одно мгновение в точке скрещении этих судьбоносных «восьмерок». Чем мы его наполним, с тем и переходим в иное измерение, то биш, вверх! Сегодняшний случай, вероятнее всего, просто проверка нашей психики на выживаемость в новой энергетической реальности.

Только отдельные пассажиры слушали со вниманием очкарика или отзывались на призыв священника помолиться. Всего несколько человек поодаль от железнодорожной насыпи сидело в позе лотоса и медитировало. В остальных умах бушевал сплошной тайфун, а в делах спасательных служб царил полный бедлам...

Самое поразительное, что на всех фотографиях из космоса эта точка пространства была окутана туманом при полном его отсутствии на месте.

И только одна пара из первого вагона не волновалась и никуда не выходила из своего пятого купе. В ящике под сидением валялся так и не выключенный ноутбук, и на экране его все еще мигала непонятная картина художника Данилова. Усатый бык, похитив Европу, мчался по росным травам, оставляя странные следы в виде восьмерок не только позади себя, но и перед собой.

А художник Данилов, в который раз удивленно рассматривал свою картину: «И сам не знаю, зачем это я так запутал Зевсу его следы. Думал: чего не бывает с богами и похищенными Европами!.. Какая-то пророческая круговерть получилась… Боже, прости меня грешного!.. Я же видел их флирт. И написать написал, а не верил... И как в воду глядел!.. Разве Зевсы и влюбленные дуры думают о других?.. Накрутят, не весть что, а кто-то потом на ушах стоит – разбирается, что к чему…».

Затем махнул рукой и пошел спать. С тех пор, как ушла жена, прошло три длинных бессонных ночи, и уже в четвертый раз зачем-то восходило и играло над миром солнце - красное, как валявшаяся в прихожей его мотоциклетная каска