Обыкновенная

Елена Хейфец

Валентина, закончила отчет, спрятала бумаги в папку и посмотрела в окно. Там было все то же, что было до того, как она начала над ним работать - огромное старое абрикосовое дерево и воробьи не нем, а, в общем-то, там была весна! Птицы кричали во всю мощь своего воробьиного темперамента, день удлинился, зазеленели остроконечными листьями ветки абрикоса.
- Хорошо возвращаться домой засветло - подумала Валентина.
Она работает в НИИ 20 лет. Люди приходили и уходили, мелькали, сбегая от унизительно низких зарплат. Столько людей сменилось за это время, а она все сидит! Потому что нерешительная. В кабинете с ней работают ещё двое. Молодые специалисты - Артем и Светлана, им где-то около тридцати. Артем заканчивает диссертацию и скоро тоже уйдет, чего не скрывает от руководителя отделом.
- Люблю старушек!- произнес Артем.
- В каком смысле?- подняла свои тонко выщипанные бровки Светлана.
-В общечеловеческом-
-А-а-а…А то я испугалась. Знаешь анекдот: «Гиви, ты помидоры любишь? Есть – да, а так - нет!»
-Дурацкий анекдот. Так вот ты обращала внимание на то, какие у них лица?
-Старые.-
-Это само собой, - развивал свою мысль Артем. ПРОСВЕТЛЕННЫЕ у них лица! Они знают то, чего ещё не постигли мы.-
- Что в этом странного? Это очевидно. Через три десятка лет и твоё лицо просветлеет. Осталось не так долго ждать. - засмеялась Светлана.
- А ещё мне очень нравится, что они не спешат. Они уже могут позволить себе жить без суеты.
-Артем, им уже некуда спешить! Они может, и хотели бы, но артроз и подагра здорово снижают скорость.-
-Обрати внимание на их умиротворенный взгляд. В нем кротость и покой. А в наших - только остервенение.
Валентине захотелось поучаствовать в разговоре:
- А я вижу в их лицах только усталость. Они устали от жизни. Нам же просто пора успокоиться и никуда не спешить.
-Ну, вы даете, Валечка, вся планета бежит, а вы предлагаете остановиться! - возразил Артем. У нас не жизнь, а полет шмеля Римского- Корсакова.
Разговор иссяк. Валентина давно обратила внимание, что её мнение никому не интересно. Она видно говорила какие-то банальные вещи, прописные истины, размышления её были скучны и пресны. Вот не влезь она со своими пятью копейками, разговор о старушках продолжался бы…
Рабочий день закончился и все засобирались домой. Зачем зря просиживать, когда за окном весна?
Валентине торопиться некуда. Час уйдет на дорогу, полчаса на продуктовый магазин. Ничего нового, никаких событий… Дома её ждет кошка Клементина,- Клёма. Старая кошка - наследство от умершей мамы. Капризная, вредная, гребет своими когтями обои и мебель, ходит по столам, нюхает хлеб и пахнет скунсом. Но её нельзя не любить! Она как живой привет от мамы. Как будто что-то осталось ещё от неё на этом свете…Живое и теплое.
Валентина спустилась в вестибюль и остановилась у столика с прессой. Вчера его не было. Два метра вестибюля, видно, сданы кому-то в аренду. Всем надо выживать, и тем, кто торгует газетами и НИИ. Газеты она покупала на углу, возле булочной, но почему не купить здесь? Продавец -мужчина в очках и синем лыжном свитере с оленями. Он так улыбнулся Валентине, как будто ждал её прихода всю свою жизнь. Перед такими улыбками Валентина робела. Да и немного ей их доставалось, если по-честному…Она обыкновенная и знала об этом ещё с детского сада.
-Что желаете приобрести? - спросил мужчина.
Валентина купила пару газет и журнал «Отдыхай». Там бывают интересные кулинарные советы. Она очень любит готовить. Только готовить некому… Как-то принесла в отдел на Новый год коронное блюдо- курицу, фаршированную блинами, начиненными курагой. Очень много мороки! Умели за секунду, но Артем не вытерпел и съеденное проанализировал тут же.
- Вкуснотища, но это ж какая-то Кощеева смерть получается! Одно в другом, другое в третьем!
Все засмеялись, да и только. А Валентина расстроилась. Старалась, а тут, оказывается, какая-то Кощеева смерть…С тех пор эту проклятую курицу вообще не готовила ни разу.
Дома Клементина встретила у дверей, ластилась, змеей вилась вокруг ног. Её движения означали : «ждала» и «наконец-то». Валентина включила телевизор, посмотрела новости, поела творог и легла спать. Лежала и думала. Очередная весна. Как-то все оживляются, нарядные, веселые. Ну почему у неё опять все как и было пять и десять лет назад? Она что: женщина - урод? Нет. Просто обыкновенная. А сколько на свете обыкновенных мужчин? Почему ни один не встретился, ни одному не понравилась? Вспомнила маму, всплакнула и уснула…
Утром в вестибюле, когда закрыла за собой стеклянную дверь, увидела стол с газетами.
-Вы сегодня какая-то другая, весенняя! - улыбнувшись сказал газетный мужчина.
Может он так всем женщинам говорил, но Валентина после его слов легким ветерком впорхнула в отдел, и целый день вспоминала эту фразу, почему-то боясь не увидеть мужчину вечером. Её опасения оправдались. За газетным столом стояла девушка. Валентина у неё ничего не купила и потом всю дорогу думала об этом.
Три дня она надеялась его увидеть. Он появился на четвертый, все в тех же оленях. Валентина была одета в лучшее - голубой джинсовый костюм с белой майкой «Адидас». Она выглядела в нем совсем девчонкой.
- Вы сегодня очаровательны! - сказал мужчина.
У Валентины екнуло сердце, и она купила у него кучу ненужного.
Через две недели состоялось знакомство. Газетного мужчину звали Владимир Алексеевич, он бывший военный на пенсии.
- Приходится подрабатывать, не могу сидеть дома.-
Это выглядело как извинение. Теперь её дни состояли из выходов в вестибюль - утром и вечером. Днем стеснялась. Вдруг подумает, что из-за него? Ей вообще было неловко от того, что происходит, хотя ничего в общем-то не происходило…
Вечером была все та же прогулка домой, булочная и Клёма. Она даже телевизор не включала, чтобы не отвлекаться. Ей хотелось думать о Владимире Алексеевиче. Ночью приснилась мама. Она была с просветленным лицом и без суеты.
С каждым разом Валентина все дольше задерживалась у газетного стола. Они вступали друг с другом в какие-то странные разговоры. Владимир Алексеевич рассказал, что живет с дочкой, что зимой ныряет в прорубь и не ест мяса.
С тех пор Валентина перестала есть мясо. Через месяц мучений она рассказала о работе над собой Владимиру Алексеевичу. Он как-то не удивился, а потом, между прочим, сказал, что уже пересмотрел свой путь и теперь мясо ест. Валентина тоже стала есть.
Что-то стало происходить с ней такое, что даже Артем заметил.
-Валя, вы какой-то другой стали.-
Валентина решила сделать отчаянный шаг и поменяла цвет волос. С тусклого русого на блонд - колор. И стрижку сделала модную - карэ. Когда вошла в вестибюль, ей показалось, что Владимир Алексеевич как-то оторопел. Он ей тогда ничего не сказал, а потом вечером вдруг остановил и начал рассказывать о себе всякие подробности. Что жену потерял пять лет назад - ушла по болезни, как живет с дочкой и вся его жизнь в этом и заключается.
Вечерами Валентина, надышавшись весенними городскими ароматами шла к Клементине, ела творог и потом думала о Владимире Алексеевиче и о своей несостоявшейся жизни.
У неё что-то похожее на любовь случилось лишь однажды в студенческие годы, когда всех посылали на картошку. Было удивительно, что картошку должны были собирать исключительно люди умственного труда, будущие Марии Кюри и возможно даже Энштейны. Каким-то господам при власти эти люди казались самыми ненужными в существующем строе. Так пусть хоть картошку соберут… Она все время ощущала себя незначительно и неитересной. Нужна была только маме. На картошке все крутили романы. Все, кроме неё. Было обидно, её уже тогда отсеяли. На картошке. И тут вдруг Вадим - парень с соседнего курса, который не столько учился, сколько в футбол играл за институт. После танцев позвал погулять. Она согласилась. Первый поцелуй был тогда. Никакого удовольствия. Губы тайком вытерла. Слюняво как-то, стыдно.
-Что ты от всех шарахаешься?- спросил Вадим, ухмыляясь.
-Я не шарахаюсь.
- У всех парни, а ты все недотрогу из себя строишь!
Стало обидно, что она опять не так как все. Не умеет общаться, скучная. Целоваться не умеет. Но во второй вечер пошла. Вадим позвал в поле, там крестьянами были сложены пахучие копны сена. Такой летний гербарий. В них можно было найти засохшие колокольчики, васильки и ромашки.
- Пошли, посмотрим на млечный путь.- сказал Вадим.
И она испугалась, что её больше никто и никогда не позовет смотреть на млечный путь.
Пока шли по полю к огромной копне, казалось, что мир вокруг создан только для неё – Валентины. Звезды почти касались лица, а кузнечики ковали свою длинную ночную песню. Залезли на сено, стали на один стог ближе к млечному пути. Хотелось быть как все. Потом неприятно кололось сено и опять было стыдно…
Утром Вадим к ней даже не подошел.… Вот, собственно и все воспоминания.…Вот и вся любовь.
А потом был НИИ, больная мама и её противная кошка…
А теперь у неё есть какие – то интимные отношения с газетным столом. Ей было неловко и казалось, что весь институт об этом знает. И то, почему она вдруг изменила цвет волос и купила пару модных нарядов…
Вчера Владимир Алексеевич преподнес ей букет синих подснежников. Когда она утром подошла к его столу, он сказал: « Вы такая необыкновенная женщина!»
Он был очень симпатичный мужчина, такой седой, наверняка мудрый и такой одинокий. Одинокий, как она. Только у него есть дочь Марина, а у неё только Клементина.
Она как-то вдруг охладела к работе. Её дни состояли из утренних и вечерних покупок газет. Она всё чего-то ждала. И вдруг утром он ей сказал: «Вы такая милая и мне хочется сказать вам что-то очень важное. Это пока моя тайна. Вы тонкий человек и все поймете».
Валентина не могла после этих слов работать, не откликалась, когда её звали, сидела контуженая в течение всего дня, торопя минуты.
Вечером она дождалась, когда отдел покинули все сотрудники, напудрила нос и с сердцем, которое прыгало, как весенний воробей, спустилась в вестибюль. Владимир Алексеевич был на месте. Он, как всегда улыбался. Он ждал её.
- Вы совершенно ни на кого не похожи! Почему-то вы кажетесь мне такой понимающей! -
Валентина перестала дышать.
- Вам одной я могу признаться в том, что со мной стариком приключилось. Я полюбил! Вы можете себе представить? Я полюбил!-
У Валентины перестало биться сердце.
- Как это могло случиться, не понимаю…
Здесь ходит такая хорошенькая брюнетка Ангелина. Я не ожидал от себя. Но я, ей - Богу, влюбился, как мальчишка. Как, вы думаете, что мне теперь делать?…

Елена Хейфец

Проза