Адские муки

Сцена 1-я

Лодовико – отец Микеланджело;
Франческо – дядя Микеланджело, у дяди хриплый голос;
Кассандра – жена Франческо, пышнотелая пророчица.

Микеланджело растянут на скамье. Дядя держит его за руки. Тётя, подложив подушку, уселась на ноги.
В руках отца ремень.

Лодовико: Сколько, отрок, тебе лет? Напомни мне.
Микеланджело: Тринадцать, папа, тринадцать.
Лодовико: Счастливый возраст. Нет, строптивец, тринадцать ударов для тебя маловато.
Микеланджело: А двенадцать много? Папа! Лучше три. Бог любит троицу. Трёх ударов достаточно.
Лодовико: Ты ещё и насмехаться надо мной будешь? Надо мной, твоим отцом, и в моём лице родом Буонаротти?! Получай!
Микеланджело: Я вразумлён, отец.
Лодовико: Почувствуй ещё!
Микеланджело: В этом вся твоя мудрость, падре.
Франческо: Он не уважительно относится к нашему достойнейшему и великому роду, к своему роду. Всыпь ему хорошенько, Лодовико, пусть осознает, кто мы!

Лодовико лупит Микеланджело.

Микеланджело: Я презираю боль. Тело моё станет каменным.
Кассандра (басом, голос под стать её дородности, вещает, пророчествует): Вижу, племянничек, боль будет тебя сопровождать всю жизнь. Ох, голова на четыре стороны смотрит. Больно будет тебе, очень больно!
Микеланджело: Всё стерплю.
Лодовико: Не позволю, не позволю, слышишь, опозорить славный род Буонаротти. За триста лет, вдумайся, ни один Буонаротти не зарабатывал себе на хлеб собственными руками. Мы благородные люди, мы ростовщики!
Франческо: Можно смело сказать: банкиры.
Микеланджело: Отец, я не хочу быть банкиром.
Лодовико: Ты понимаешь, что говоришь!
Микеланджело: Хочу быть скульптором!
Франческо: Каменотёсом?
Лодовико: Позор!
Франческо: Всыпь ему, брат. От всей души, как он того заслуживает!
Кассандра: Вразуми упрямца.(Впадая в транс): Вижу, Буонаротти, маленький, румяненький, херувимчик, полмира завоюет.
Микеланджело: Тётя, тот херувимчик не из нашего рода. И не Буонаротти, а Бонопарте. Наполеон Тётя, это другая история.
Кассандра: Ишь, куда меня занесло. Лодовико, посмотри какой он наглый. Тётке перечит. Всыпь ему за учёность. Не будет от него толка.
Лодовико (лупит): Будешь человеком?
Микеланджело: Ваятелем буду!
Лодовико: Я из тебя человека сделаю.
Микеланджело: Мною Флоренция гордиться будет.
Лодовико: Не будет.
Микеланджело: Мною будет гордиться Италия!
Лодовико: Ты хочешь быть ремесленником!
Кассандра (вещает): Проживёт жизнь свою он в нищете.
Лодовико: Сын мой, кто же на старости лет кормить нас будет! Ты видишь эти слёзы? Я плачу. Я скорблю.
Франческо: Плакать ещё рано. Надо продолжить воспитание. Выбей из любимого сына дурь, пока не поздно.
Кассандра (неожиданно нежно и проникновенно): Миша, ангел мой, зачем ты все стены изрисовал. Граффити до добра не доведёт.
Микеланджело: Добрая тётя, у меня есть мечта: изобразить красивого человека.
Франческо: Ты же мечтал “ Страшный суд” изобразить.
Микеланджело: Я его на себе испытываю.
Кассандра: Меня “ Страшный суд “ не интересует. Я буду в раю за все свои труды, старания и страдания.

Шарканье шагов.
В комнату входит бабушка. Вся в чёрном.
Гордо и красиво держит голову.
Все быстренько разбегаются.
Микелеанджелло садится.

Лодовико (фальшиво сладким голосом): Не заносись в мечтах, Микеле. Лучше воробей в руках, чем журавль в небе. Надо жить-поживать, денежек наживать. Бабушка жизнь прожила, знает, что я дело говорю.
Бабушка, монна Алессандра: Человек рождается для того, чтобы работать, а не проматывать деньги, как твой благословенный папаша и мой муж.
Лодовико: В мальчишку вселился злой дух. Он хочет быть каменотёсом. Это всё кормилица, жена каменотёса. Ведьма! Уж лучше бы он дурью маялся!
Бабушка: Всему своё время, сын мой!
Лодовико: Порча и от его матери идет. Кровь Ручеллаи в нём говорит. Где я возьму деньги на его обучение?
Микеланджело: Папа, вам будет платить Гирландайо, если я буду у него учиться.
Лодовико: Сколько?
Микеланджело: Ты не удивлен?
Бабушка: Ростовщика трудно чем-нибудь удивить.
Микеланджело: Гирландайо считает, что я талантлив.
Франческо: Что это такое, племянничек,?
Микеланджело: Тётя, объясните дяде, что это такое?
Кассандра: Это, когда деньги сами к тебе в руки плывут, идут, летят.
Лодовико: Что ж, тогда мы…
Все вместе: Согласны!

Монах

Сцена 2-я

Микеланджело (голос рассказчика): Чтобы придти в себя, убегал в горы. Дома испытывал я адские муки. Родные терзали меня своим жестокосердием, и нелепостью. Прислонившись к каменной глыбе, здесь, я мог любоваться чистым небом, полётом птиц, флорентийскими куполами и крышами.
Услышав рядом чьи-то шаги, я хотел спрятаться.
Монах: Кто здесь?
Микеланджело (рассказывает): Я промолчал. Спрятался за валун.
Монах: Осторожно, там обрыв.
Микеланджело: Из под ног с грохотом вниз покатился камень, едва успел ухватиться руками за колючий куст. Поневоле, заорал от боли, но держался из последних сил.
Монах(падает на колени, протягивает мальчику руку): Держись, не бойся. Сейчас вытащу тебя.
Микеланджело: Я сам.
Монах: Сам и с божьей помощью.

За кисть руки вытягивает Микеланджело на тропинку.

Монах: Как тебя угораздило?
Микеланджело: Хотел остаться один. Испугался.
Монах: Я не мог тебя напугать, сын мой. Я молюсь здесь по воскресеньям.
Микеланджело: Лучше бы вы молились в храме и не мешали бы мне.
Монах: Я тебя спас, а ты меня упрекаешь.
Микеланджело: Ничего не случилось бы, если бы вы молились там, где нужно.
Монах: В горах я ближе к небу. Зачем ты сюда пришёл? Чтобы броситься вниз со скалы?
Микеланджело: Только этого мне и не хватало. Я хочу прожить долгую жизнь.
Монах: Буду молиться за тебя.
Микеланджело: Только не называйте меня сыном своим. У меня уже есть папаша.
Монах: Чем больше, тем лучше. Так, как тебя зовут, отрок?
Микеланджело: Микеланджело.
Монах: Меня – фра Бернардино. Хочешь, я скажу, как ты здесь оказался?
Микеланджело: С трёх раз?
Монах: По твоему расстроенному лицу, вижу, что тебя обидели твои же родные. Именно они могут принести нам самую большую боль.
Микеланджело: Они обещали мне адские муки за непослушание.
Монах (в размышлении): Вот почему это случилось. Я прихожу сюда молиться, потому что мне воображается, что камни хранят в себе живые души.
Микеланджело: Я тоже так чувствую.
Монах: Когда наступают сумерки, они оживают и ночью разговаривают со звёздами.
Микеланджело: Фра Бернардино, самый лучшій подарок для меня сделал Тополлино.
Монах: Каментёс. Его дом у подножия горы.
Микеланджело: Он муж моей кормилицы. Он подарил мне резец и молоток.
Монах: Так ты любишь камень?
Микеланджело: Что в этом особенного?
Монах: Нет. Ничего особенного. Главное, что ты любишь. Работа с камнем – тяжёлая работа. Освободить душу из камня – трудная работа. Как у тебя полчается?
Микеланджело: Мне нравится. (гладит рукой камень) У каждого камня свой характер, своё тепло. Вот этот камень похож…
Монах: Что ж ты замолчал? Говори . Хорошо, я скажу за тебя. Этот камень похож на женщину.
Микеланджело: А этот?
Монах: На мальчишку, который собирается дать сдачи.
Микеланджело (смеётся): А кто сильнее: камень или резчик?
Монах: Конечно, камень. Резчик должен подчиниться камню.
Микеланджело: Откуда вы это можете знать?
Монах: Мой друг, так почти в любом деле. Знаешь, что нужно делать, чтобы всё успешно получалось?
Микеланджело: Давать деньги в рост?
Монах (внимательно смотрит на Микелеанджелло): Что ж, Микелеанджелло, ты не лишён иронии, хорошо, это показывает силу духа.
Микеланджело: Так в чём фортуна, фра Бернандино?
Монах: Не считай себя во всём господином. Успех отталкивает от себя ругань и грубость. Рбота отталкивает от себя нетерпение и ненависть . красота прячется, когда сталкивается с вульгарностью и жестокостью.
Микеланджело: Зачем вы мне это говорите?
Монах: Судьба человека на его лице написанна. Не давай волю воображению, чтобы всё благополучно было.
Микеланджело: Без воображения невозможно искусство.
Монах: Не давай волю ложному воображению. В тебе живут жар и лёд. Уравновесь в себе эти стихии.
Микеланджело: Смотрите, как красив наш город.
Монах: Флоренция Каменный цветок.


Ученик и Учитель, или яйца курицу не учат

Сцена 3-я

Микеланджело растирает краски.
На столе у Гирландайо множество листов, карандашные наброски фигуры Христа.

Микеланджело: Краска растирается за полчаса, а я уже полтора часа работаю. Она давно уже готова.
Гирландайо: Нет, ещё полчаса. Ещё полчаса ты должен тщательно её растирать. Краски, которыми я пишу, нужно растирать два часа. Запомни это. Она впитывается легко в штукатурку, цвет начинает играть и передаёт все оттенки задуманного.
Микеланджело: Можно взглянуть, что у вас получается?
Гирландайо: Не получается, Микелеанджелло, сегодня у меня не получается фигура Христа. Подойди, посмотри.

Гирландайо пытается вдохновенно работать.Микеланджело внимательно рассматривает рисунки. Перекладывает их.
В задумчивости отходит к своему рабочему месту. Продолжает свою работу

Гирландайо: Что скажешь, ученик?
Микеланджело: Христос у вас такой нежный, плакать хочется.
Гирландайо: Да, я ещё не добился своей цели. Прихожане должны рыдать, а не плакать. Они будут смотреть на моего Христа и говорить: О, Гирландайо! Великий художник!
Микеланджело: А что они скажут о фигуре Христа?
Гирландайо: Они скажут: божественный, изящный, утончённый Гирландайо!
Микеланджело: Христос был плотником. Не столяром, а плотником. Он был крепок физически. Силён. Возможно, сложен атлетически.
Гирландайо: Друг мой, откуда у тебя эти мысли и зачем?
Микеланджело: Добрый монах объяснил. Дух Христа был крепче его тела.
Гирландайо: Я спрашиваю: зачем? Зачем заказчикам твой грубый плотник. Люди ищут красоту и грацию в нашем грубом мире.
Микеланджело: Красота и красивость разные вещи.
Гирландайо: И этому тебя научил монах? Так иди в монастырь, Микеланджело.
Микеланджело: Слабый не свершит Страшный суд. Он должен быть могущественным. Мой брат ушёл в монастырь, а мой монастырь искусство.
Гирландайо: Научись растирать краску. Научись готовить стену под роспись. Умей изготовить кисть. Затем ты освоишь искусство смешивать краски. Полюби жизнь и для начала пей Кьянти.
Микеланджело: Учитель я не люблю вино.
Гирландайо (на минуту замирает, недоумённо смотрит на Микеланджело): Надо же, он не понимает таких простых вещей!
В чём же ты будешь черпать своё вдохновение? Я так понимаю, счастье заключается в следующих вещах: немногословная, очаровательная натурщица, слава, слава, популярность и деньги. Можно и в обратном порядке.
Микеланджело: Вы сами не обращаете внимания на деньги.
Гирландайо: На них обращает внимание моя семья. Творчество само по себе сладостно. Если я сейчас не найду фигуру Христа, руки опустятся, а я не люблю это состояние. Не хочу. Мои силы черпают вдохновение в том, что прикасается к великому.
Микеланджело: Вот видите, вы сами сказали… к великому. А великое нужно соответственно изображать… величаво.
Гирландайо: До чего же у тебя отвратительный характер, Микеланджело. Такой маленький, а уже сварливый невмоготу. Представляю, что с тобой будет, когда ты станешь стариком. Бери лист, рисуй, как тебе представляется фигура Христа.

Микеланджело берёт лист, рисует считая:

Микеланджело: Раз-два-три-четыре, вот так, раз-два-три-четыре, вот так.
Гирландайо (вместе с ним): Раз-два-три-четыре, что это за ритм такой?
Микеланджело: Дядя Тополино учил: надо так считать и удалять всё лишнее.
Гирландайо: Подожди, а почему у тебя фигуры без одежды?
Микеланджело: Одежду я потом изображу. Главное, чтобы не было ничего лишнего. Главное – мысль.
Гирландайо: В молодости я тоже раздевал глазами хорошеньких девушек, но ты, судя по всему, раздеваешь всех людей.
Микеланджело: Тело девушки красиво, беспорно, но тело человека в старости – это завершённая мысль, готовая к посеву. В каждой складке, морщинах и шрамах плоды размышлений и чувств.
Гирландайо (С возмущением): Кто кого учит? Я тебя или ты меня?
Микеланджело: Фра Бернандино сказал мне, что это взаимный процесс.
Гирландайо: Я устал (машет руками). Пойду спать. Дерзай, юноша, терзай бумагу Не слишком ли у тебя на рисунке мускулистый живот. Ноги жилистые, узловатые. Колени, как в доспехах. Где ты видел у Христа такие могучие плечи? Это Геракл, а не Христос. Ладно, работай, работай, Микелеанджелло.
Микеланджело: Спокойной ночи учитель.
Гирландайо: Мерзкий мальчишка! Мне порою хочется придушить тебя.
Микеланджело: Учитель, я пожелал вам спокойного отдыха.
Гирландайо: Ничего, ничего. Сам виноват. Разрешаю ученикам поступать и говорить свободно. Как же иначе развить талант?
Микеланджело: Учитель всегда останется учителем. Первый всегда первый.
Гирландайо: Знаешь, в чём наше предназначение Микеланджело?
Микеланджело: Хочу узнать.
Гирландайо: Совершенствовать то, что нам оставил Господь.