Евгения ЛЯШКО

На утреннем июньском керченском пляже, наполненном любопытными чайками, виднелась одинокая фигурка девушки. Море уже было спокойно, но полоса прибитых к берегу водорослей выдавала ночное буйство. Шторм, как всегда, принёс щедрые дары и Эля, вдыхая полной грудью солёный воздух, с интересом, то и дело запускала ладони в ворохи ламинарий и их собратьев, с замиранием сердца ища новый презент от Посейдона. Когда-то давно так же, после каждого разгула стихии, она прогуливалась с дедушкой. Они вместе фантазировали о том, откуда мог быть тот или иной найденный предмет. Именно он придумал, что это подарки морского повелителя. Теперь же, после смерти дорогого человека, внучка продолжала традицию, самостоятельно изучая находки. Как и тогда в детстве она прикусывала от волнения язычок и с напряженным лицом, обрамлённым легкими завитками пшеничных локонов, копошилась у воды, забывая обо всём.
Неожиданно заигравший скрипичным концертом Моцарта мобильник оборвал поиски, ещё не увенчавшиеся успехом. Сработал будильник, свернув сказочные мечты и вытащив Элю в реальность. Впервые она осталась без подарка. Девушка нехотя выпрямилась и, отряхивая от песка льняной брючный костюм, поспешила мимо первых посетителей пляжа и художника с мольбертом, прямо к ждавшему её велосипеду. Ей предстояло шустро крутить педали, чтобы успеть к открытию музея каменных древностей, где она работала экскурсоводом.

Грифоны у входа с четырьмя колоннами, с латинской надписью на портике «Лапидариум», выполненной огромными золотыми буквами были удостоены добродушной улыбкой.
— Привет, мальчики! Как прошла ночь? Соскучились? — прошептала Эля, пробегая мимо.
Те с грозным видом снова промолчали, но она знала, что это не от важности и зазнайства, а оттого что они на посту, где, как и любые стражи, крылатые громады, молча несли службу. В холле уже толпились туристы. На коллекцию античных статуй и других произведений Боспорского царства, одного из самых больших собраний древностей в Крыму, приходили смотреть в любую погоду и днём и даже ночью, когда устраивалась особая программа, и казалось, что духи былых времён слушают истории о себе вместе с посетителями. Эля быстро переоделась и предстала в белой блузке, серебристой юбке и такого же цвета жилетке. На ногах уже были мягкие туфли на не высоком каблучке, позволявшие беззвучно ступать по плиточному полу. Девушка с благоговением распахнула двери в первый зал привычного маршрута, и, обласкав любящим взглядом экспонаты, начала экскурсию.

День пролетел в веренице туров. Ноги желали отдыха, как и подсевший голос. Закрыв дверь за последним туристом, удовлетворённая насыщенным самыми разными вопросами понедельником, Эля сбросив туфли, пошла босиком в комнату экскурсоводов. Она обожала, когда её слушатели хотели больше знать и если бы позволяло время, то девушка с удовольствием говорила бы без умолку. Эля сердцем выбрала профессию и та отвечала ей взаимностью.
Вдруг послышался какой-то шорох.
«Странно, неужели я кого-то пропустила?» — встрепенулась молодой экскурсовод, снова запрыгивая в туфли.
Однако пройдя дважды по залам, она никого не обнаружила.
«Мне не показалось» — озадаченно вертела локон Эля, продолжая озираться по экспозиции, освещённой заходящим солнцем.
Она сделала ещё несколько шагов, и тут, где-то совсем рядом шорох повторился. Девушка осторожно выглянула в соседний зал.
«Хмм ничего. Хотя нет, окно забыла закрыть. Ах, и вон там что-то белеет» — увидела она светлый прямоугольник на полу, похожий на свёрнутый лист бумаги.

И вот нахмурившись Эля, читает послание.
«Не может быть... кто-то из коллег подшутил не иначе» — скривилась девушка, смяв бумагу, и бросила в урну, но промазала.
Она закрыла окно, подобрала смятый лист и отправилась домой, решив оставить его себе.

В каменный домик с раскидистым садом доносились звуки прибоя и обрывки мелодий из кафе по соседству. Эле не спалось. Она всё думала о записке. Девушка босыми ногами прошлёпала в гостиную и опять перечитала несколько строк, написанных размашистым почерком: —

Подарок моря упустила
Сбежала утром от меня.
Вернись скорей …
В чём твоя сила?
Ответив ты, найдёшь себя…

Посейдон

Большего всего в этом послании её смущала подпись. Об их игре с дедушкой знали только они вдвоём. Шутник не мог знать причину её походов на послештормовой берег. Она понимала, что это вполне можно предположить, но интуитивно не верила, что такая догадка кого-то озарила.
Ещё немного покумекав над нежданным ребусом, Эля пошла, спать, решив, что возможно это просто кем-то из посетителей забытый клочок бумаги. Но мысли всё ещё набегали в её возмущённое спокойствие, и девушка сделала последнюю попытку разобраться. Она, взяв с тумбочки у кровати мобильник, заглянула в интернет, запросив поисковик отыскать текст сообщения Посейдона. Однако ничего подходящего обнаружить не удалось.
— Так. Всё. С этим надо завязывать, завтра на работу, — раздался в ночи строгий шёпот и, отвернувшись к стенке, девушка забылась тревожным сном.

В белокипельном длинном платье Эля ступала по песчаному берегу среди останков кораблей, позади которых изумрудными волнами кипело море, вздымаясь до невиданных ранее высот. Она кого-то искала. В этот раз предметом её поиска был человек. Эля точно знала, что ищет именно человека. Исследуя одни за другими обломки она пробиралась всё ближе к воде. Вдруг среди пены на массивном валуне она увидела чью-то мощную фигуру с косматыми седыми волосами. Эля без страха подошла ближе.
Не оборачиваясь, незнакомец заговорил: — Пришла… Снова подарок хочешь отыскать…
Эля отчаянно взмолилась: — Нет. Мне не нужны дары. Помоги спасти его.
— Неужели в твоём сердце, которое ты огородила каменными изваяниями, нашлось место для любви? — зычно прогремел седовласый.
Слёзы набежали и были готовы покатиться по щекам девушки: — Мои родители умерли, когда я была маленькой. Теперь и дедушка ушёл. Мне так больно. Я осталась совсем одна. Я чувствую, что ему, как и мне, тоже нужна помощь. Помоги отыскать его.
— В чём твоя сила? Ответь на этот вопрос, и ты получишь, то, что ищешь.
Владелец раскатистого голоса обернулся, и Эля узнала Посейдона. Именно таким она его себе представляла ещё, будучи ребёнком, ничего не знавшим о древнегреческой мифологии. Её так поразило увиденное, что она проснулась.
Пульс отстукивал чечётку в ушах, не давая забыть наваждение. Девушка встала и прошлась по комнате.
«Это ведь просто сон. Почему так волнительно в груди бьётся сердце?» — мысленно вопрошала она себя.
Сон обходил, ни как, не желая принять в свои объятия. Эля умылась и, запретив себе думать, пошла на пляж, решив встретить рассвет.

Небо медленно розовело, отодвигая огненно-рыжие тона всё дальше и открывая дорогу голубому небосводу. Вот-вот появиться край горящего диска и наступит новый день. Волны кружевными барашками шептали «Доброе утро». Эля с растерянным взглядом с пёстрым палантином на плечах поёживаясь от утренней свежести, брела по тропинке рядом с пляжем, не решаясь ступить на остывший за ночь глубокий песок.
Вдруг впереди замелькал чей-то силуэт. Эля насторожившись, упорхнула за тройку сосен неподалёку. Вскоре мимо прошёл смутно знакомый человек с мольбертом.
«Я же вчера его видела» — припомнила девушка взгляд изумрудных глаз художника.
Она подождала немного, пока тот установил мольберт и разложил кисти, и подталкиваемая неожиданно накрывшим её любопытством, стала пробираться в его сторону. Чувствуя себя школьницей проказницей, Эля шаг за шагом подкрадывалась всё ближе, уже не тревожась, что холодный песок наполнил босоножки и щекочет ступни прохладой. Такие порывы детской непосредственности с ней иногда случались, и она даже не пыталась себя остановить, отдаваясь внутреннему голосу.
Первые лучи солнца осветили морскую гладь, пробудив спящие краски всех цветов радуги. Эля была уже совсем рядом, и полотно работы художника начало открывать свои секреты — на лазурном фоне у берега моря на валуне сидела светловолосая женщина в нежно-голубом платье, её лицо было отвёрнуто от зрителя.
Забывшись, Эля произнесла: — Кто она?
Молодой мужчина вздохнул: — Мечта Посейдона.
— Если было бы видно лицо, было бы красивее, — подметила Эля.
— Я пытался найти эту девушку, но она не дала мне шанс.
— Плохо просили.
— Я даже стихи экспромтом написал, но она их выбросила, — продолжая работать кистью, ответил художник.
— Может вы их как-то не так вручили? — хмыкнула Эля.
— Возможно, подбрасывать девушке записку в окно не самый романтичный способ, но поговорить с ней, к сожалению, за целый день не удалось. Моя муза, моя мечта осталась без лица, оставив меня в одиночестве.
Завершив картину, мужчина поставил подпись размашистым знакомым почерком.
От неожиданности Эля икнула и, вспыхнув алым цветом спросила: — Посейдон? Вас зовут Посейдон?
— Да. У воспитателей в приюте, где я вырос, был такой обычай, давать подброшенным детям имена греческих богов, — с горечью произнёс Посейдон, подставив лицо солнцу.
Слова из сна снова ожили в голове девушки — «В чём твоя сила? Ответь на этот вопрос, и ты получишь, то, что ищешь».
Она встряхнула головой, посмотрела на такого же, как она сироту, силясь осмыслить происходящее: «Ему присуща, как и мне, открытость, доступная лишь детям. Он не утратил её, несмотря на подножку фортуны».
И тут её осенило: «Вот он подарок Посейдона. Он подарил мне друга!».