Адела Василой


Жил был художник. Он родился и рос в хорошей дружной семье - с матерью, отцом, сестрой и братом. Рисование было его страстью – сколько себя помнил, он рисовал. Сначала простым, затем цветными карандашами. Потом ему купили акварельные краски, которыми он рисовал дома, деревья, цветы, людей... всё, что видел вокруг своими большими, распахнутыми в мир глазами. Постепенно он рос, и вместе с ним росли его картины. Он научился писать маслом, и ему прочили большое будущее. Семья им гордилась, и все, кого он знал, любили его за доброту и открытость.
Когда ему было 17 лет, он влюбился, и любовь его была взаимной. Они были неразлучны – вместе учились, вместе гуляли по городу, вместе рисовали пейзажи на природе, вместе росли. Из нескладных худых подростков они превратились в красивую молодую пару. Они уже подумывали о свадьбе, но тут... случилось страшное. Он тяжело заболел, и долго лежал в больнице. Болезнь атаковала мозг, и он начал постепенно слепнуть. И он сам, и врачи боролись с болезнью, но тщетно. Родители делали всё возможное и невозможное, любимая была с ним рядом и проводила с ним долгие часы, поддерживая его. В конце концов он совсем ослеп. Это было страшнее всего для него, который так любил свет и тень, и всё разноцветье мира, его линии и формы, его объём и глубину. Родители забрали его домой, и он начал учиться жить в темноте. Это было тяжело, потому что он должен был всё время помнить – он слепой. Он быстро сориентировался в квартире - воображение художника заменило ему, в некоторой степени, полноценное зрение. Но хуже всего было то, что болезнь продолжала вгрызаться в его мозг изнутри, и спасения не было.
Его возлюбленная постепенно отдалялась от него – ей надо было заканчивать учёбу, совершенствовать мастерство, просто жить... полноценной жизнью молодой здоровой женщины, которой нужно выйти замуж, родить и вырастить детей. И вот как-то раз она позвонила ему и сказала, сквозь слёзы, что выходит замуж. Она плакала в трубку, просила прощения, говорила, что никогда его не забудет... Он плакал вместе с ней и сказал, что всё понимает и прощает её.
Прошло много лет. Она не давала о себе знать, но мать иногда ему рассказывала, что она стала известной художницей, у неё есть семья, двое детей. А он продолжал жить во мраке, постепенно угасая. Но был уверен, что перед смертью зрение вернётся к нему - совсем ненадолго. И оно вернулось. Он проснулся утром, открыл глаза и увидел... сперва потолок и большую хрустальную люстру, которая сверкала в солнечных лучах. Подвески её слегка качались от лёгкого сквозняка, преломляя солнечные лучи и бросая во все стороны разноцветные солнечные зайчики. Он долго любовался этим чудом. А потом... Потом он почувствовал чей-то взгляд, повернул голову и увидел на стене портрет... его там не было раньше, раньше там был написанный им в юности пейзаж. А теперь там висел портрет - портрет его любимой, которая много лет назад вышла замуж... она улыбалась ему. Разглядывая картину снизу вверх, он ласкал взглядом каждую складку на её длинном кружевном подвенечном платье, с восторгом рассматривал прекрасный узор кружев. Взгляд его поднялся выше, и он увидел её гладкие нежные руки... он их хорошо помнил, как будто всё было только вчера. Они держали огромный букет роскошных жёлтых роз - почему-то жёлтых, а не белых, и он подумал, что нет на свете красивее цветов, чем жёлтые розы. Они такие солнечные, тёплые, но в глубине своей прячут печаль. Над букетом светились её округлые белоснежные плечи... нежная шея, маленький подбородок с восхитительной ямочкой посередине, улыбающийся ротик, который он когда-то трепетно целовал. Наконец он заставил себя, как бы рывком, усилием воли, посмотреть ей в глаза. Они встретились глазами - она смотрела на него счастливым влюблённым взглядом. «Я никогда не переставал тебя любить...», - сказал он тихо. Он продолжал смотреть изо всех сил, а из глаз его лились слёзы. Он знал, что когда он закроет глаза, его не станет.

Он так и не узнал, что это был автопортрет – его любимая написала его в свою первую брачную ночь, вернее, вместо неё, а затем подарила картину его матери. Она тоже знала, что перед смертью зрение вернётся к нему... И всё это время он жил под её счастливым влюблённым взглядом, на самом дне которого таилась глубокая печаль. Под взглядом, который словно говорил ему: "Спасибо, что ты не требовал от меня жертв..."