Маленькая Девочка в коротком ситцевом сарафане с оборочками внимательно следила за желтой бабочкой, собирающей нектар с таких же желтых одуванчиков, густо растущих у забора детского сада. Стоило Девочке приблизиться к бабочке, как воздушная красавица тут же взлетала и переселялась на другой цветок, подальше. От частых неудач у Девочки гулко-гулко стучало сердечко. Малышка недавно перенесла скарлатину, долго лежала в больнице, из которой вышла остриженной наголо.
Атласный бантик едва держался на коротеньких черных завитках. Этот бантик, казалось, тоже волновался и даже съехал чуть набок от волнения. Бабочка, похоже, чувствовала то же самое, ее крылышки мелко дрожали, то распахиваясь веером, то складываясь крошечным ярким парусом. Но Девочка оказалась терпеливой, а бабочка потеряла бдительность, и вот она уже поймана, сначала за одно крыло, а затем и оба трепещущих шелковистых лепестка оказались в маленьких пальчиках. Бедная пленница перебирала лапками, пытаясь вырваться. На воле, порхая среди цветов, она была намного красивее, чем в руке, и Девочка, подумав, выпустила ее – пусть летит. Однако бабочка, упав на землю, била крылышками, но взлететь не могла. Девочка подняла ее, подбросила вверх, но бабочка упала снова. Повторив свою попытку несколько раз и убедившись, что серый замученный комочек больше не может летать, Девочка заплакала.
После ужина Девочка снова подошла к забору, но знакомой бабочки уже не нашла. Одуванчики отвернулись, склонив привядшие и уже не такие пушистые шапочки. Зато под камнем на влажном стебле спорыша сидела улитка. Девочка осторожно взяла ее за раковину и стала ожидать, пока та выставит свои рожки. Улитка догадалась, чего от нее хотят, высунула головку, на которой виднелись два розовых бугорка. Бугорки шевелились и медленно росли.
– А ты не знаешь, где желтая бабочка? – шепотом спросила Девочка.
Улитка ничего не ответила, свернула рожки и спряталась в свой домик. Она не знала.
Девочка, стараясь не касаться липкого тельца, положила ее обратно, под камень. Испуганно захлопала ресницами, увидев, что улитка лежит на земле неподвижно. На прошло совсем немного времени, ракушка зашевелилась и не спеша поползла по травинке, оставляя едва заметный влажный след.
– Умничка, умничка, – приговаривала обрадованная Девочка, совсем как мама, которую с замиранием сердца она ожидала весь вечер. Но мама всё не приходила. Детей в детском саду осталось совсем мало, и никто уже не веселился. Все тайком, с тревогой и надеждой поглядывали на калитку.
Подъехал автобус, по асфальту застучали каблучки. Разлапистая старая шелковица закрывала обозрение. Мальчики побросали машинки, девочки оставили свои пасочки, все побежали навстречу этому чудесному родному стуку каблучков… Во двор вошли дежурная воспитательница и ночная няня. С трудом сдерживая слезы, дети облепили их со всех сторон. Женщины, понимая состояние малышей, ласково гладили потные взъерошенные головки, стараясь, однако, освободиться от пылких и нервных объятий круглосуточной группы.
К этому времени солнце, красная полоска которого виднелась в конце улицы, спряталось совсем. Птицы замолчали, даже воробьи куда-то исчезли. На улице потемнело, и детей стали уводить в помещение. Девочка слышала, как все хором звали ее по имени, но, стоя незамеченной у забора, продолжала ждать маму. Уже много раз бывало так, что мама приезжала за ней затемно, и Девочка боялась пропустить это счастливое мгновение. Наконец, всё стихло, и она осталась одна. Совсем рядом, низко над кустами, прошуршала крыльями летучая мышь, и, хотя Девочка знала, что она не кусается, стало страшно. Томительное ожидание измучило ребенка. От остановки отъехал последний рейсовый автобус.
Воспитательница и няня очень рассердились на Девочку, когда она вбежала в группу. Все дети под присмотром воспитательницы уже стелили свои постели, и няне пришлось заново наливать воду в тазик, чтобы Девочка помыла ножки перед сном. Затем перед ней поставили стакан холодного чая и два печенья. Есть не хотелось. Сидя за низким столиком, Девочка держалась одной рукой за стакан, в другой руке было надкусанное печенье. Надо быть послушной и изображать аппетит, чтобы мама, которая в любую минуту может войти, похвалила ее. Няня не терпелось скорей помыть посуду и лечь спать, и она не выдержала: забрав надкусанное печенье и выплеснув в помойное ведро «вечерний чай», отправила малышку в спальню. На диване рядом со спальней дремала воспитательница.
– На правый бок, ложись на правый бок, – строго приказала она, вдруг проснувшись, когда Девочка проходила мимо. Расстелив постель, Девочка безропотно легла на правый бок. Няня потушила свет.
В коридоре, как всегда, продолжало работать невыключенное на ночь радио. Мужские и женские голоса что-то говорили то вместе, то по очереди. Потом они запели, песни были веселые и красивые. Ожидание Девочки переросло в отчаянную тревогу. Подушка, из которой в разных местах торчали куриные перья, стала горячей и кололась. Прислушавшись и уловив мирное похрапывание воспитательницы, Девочка решилась повернуться на левый бок. Вот-вот должно было произойти то, чего Девочка боялась больше всего. Это случалось каждую ночь, даже если закрыть уши ладошками и с головой спрятаться под одеяло. Знакомый голос диктора пожелал стране спокойной ночи. После короткой паузы, во время которой сердце ребенка болезненно сжалось, ночную тишину буквально взорвали торжественные аккорды. Соленые ручейки слез лились по смуглым щечкам, затекали в уголки губ, и Девочка глотала их молча и обреченно. Она знала, что после того, как по радио прозвучит гимн, мама за ней не приходила никогда.

Прошло очень много лет. Я выросла, вышла замуж, и у меня появились собственные дети. Но каждый раз, когда, захлопотавшись допоздна на кухне, мне случалось услышать мелодию гимна Советского Союза, у меня перехватывало дыхание, и на глаза наворачивались слезы.
А потом и вовсе не стало страны, гимна которой я так боялась. Почему же я не радуюсь этому? Может быть, потому что в той стране осталась маленькая Девочка и ее любимая молодая мама.

Татьяна ОКУНЕВА
Запорожье