Ещё на заре новой эры на Крымский полуостров прибывали беглецы, вынужденные покинуть родные места, гонимые ударами судьбы. Нелёгкими были их поиски мест обитания. Люди пробивались козьими тропами через перевалы, непроходимые лесные чащи, пустынные земли и моря. Их всюду подстерегали опасности.
          Отправились в объятья неизвестности и Епистима с тремя дочерьми и свекровью, здоровье которой уже было подорвано горем. Они бежали из мест, некогда родных, из-за несчастья, постигшего их большой род. Когда-то у них была усадьба с немалым наделом земли, принадлежавшей вдовствующей свекрови Агафоне. Свекровь, как могла, управляла владениями. Но католики – владельцы соседних плантаций, по наущению епископа, и снедаемые ненавистью, завистью и корыстными целями, преследовали всех, кто принял православие. Они перебили всех мужчин её рода, подожгли сады, оливковые рощи, виноградники и усадьбу.
          Сами женщины едва сумели скрыться от преследования через подземный переход, выходивший к причалу, где ожидали их люди на триере, вернувшийся из каботажного плавания. Мир был суров, и приходилось быть осторожными и предусмотрительными. Именно это обстоятельство и спасло их. И всё же Агафона, сломленная духом, заболела. Морское путешествие подорвало остатки её духовных и физических сил, и она покинула этот мир, надеясь в ином встретиться с мужем, с сыновьями, его братьями и зятем. Из всей семьи остались лишь Епистима, да её дочери.
          Старшую дочь звали Архелаей. Девушка с детства росла самостоятельной, унаследовав бабушкину решительность, находчивость и благородство. И трудолюбия ей было не занимать. Она вынянчила младших сестёр. И Епистима, и её свекровь трудились весь световой день наравне с мужчинами, управляясь с многочисленными делами некогда большого хозяйства.
Средняя дочь – Араманта – росла нежной и хрупкой, тихой и доброй, словно не от мира сего. Её чистый ангельский голос радовал всех домочадцев. Когда она пела, умолкала вся округа. Да что там – умолкала сама природа! Родные старались оберегать её, хотя Араманту любили все: и стар, и мал.
          Младшая дочь Епистимы – Берислава – была холодной и расчётливой с детства. Вряд ли она кого-то любила или что-то могло быть для неё дорого. Она ненавидела свою бабку за то, что та всегда была с ней строга. Агафона нередко сетовала:
          – Ох, Берислава-Берислава, наживёшь ты себе, когда нибудь на свою голову, беду.… Нельзя быть такой чёрствой и неблагодарной. Не было в нашем роду таких бессердечных, как ты. Образумься, покайся, стань доброй, девочка!
          Да и Епистима старалась внушить дочери, что следовало бы быть благоразумной.
           – Берислава, ты должна понять и принять истину: доброта и любовь – основа мира. Людей и, тем более близких, надо уважать и считаться с их мнением.
          В ответ дочь, передёрнув плечами и язвительно усмехаясь, бросала фразу, от которой матери ничего не оставалось, как только стиснуть зубы, чтобы не заплакать.
           – Так отчего же Ваша доброта не спасла ни деда, ни отца, ни его братьев, ни саму бабку? 
          При этих словах девушка, окинула мать пронзительным взглядом голубых холодных глаз с металлическими искорками, не скрывая язвительной усмешки в уголках тонких искривлённых губ. Какой болью в душе отзывались слова её жёстокой дочери.…
          Постоянные трудности в пути заставляли сердце сжиматься от страха и за дочерей, и перед неизвестностью. Судно их село на мель в одной из бухт, показавшейся им безопасной. Чужой край пугал их. Неожиданные трудности приводили людей в отчаяние, возникали споры.
          И вот однажды, проходя через каменистые холмы и пустынные степи, люди увидели живописную равнину, где колосились налитые зерном пшеница, ячмень и просо. На холмах зеленели стройные ряды виноградных кустов. На межах между нивами и виноградниками тянулись посадки серебристых тополей и миндаля. Возглас удивления вырвался их груди странников. Опустились они на колени и поцеловали землю.
          Как же приняли людей, измождённых от тревог и усталости, жители края? А они поняли – кто эти прибывшие люди, едва увидев у них на шее крест. Они поняли, что пришлось пережить им, как когда-то пережили тяжесть ударов судьбы они сами. Да и рады они были пополнению – начиналась страда, а людей недоставало. Рабов у них не было, да и быть не могло. Кроме того, нужно было продолжать строить хозяйственные помещения и укреплять защитные сооружения. Расселили людей как смогли.
           – Придёт время – построим общими усилиями жильё и для вас, – пообещали старожилы.
          После долгих поисков места обитания беглецы были рады этому крову. В бесконечных трудах и заботах время проходит незаметно. Постепенно пришельцы обжились. Епистима с дочерьми обрела кров. Местные жители помогли доставить их триеру в ближайшую бухту, спрятав её в тени скал. Заключив сделку с семьёй торговцев товарами об её использовании в каботажном плавании, Епистима получала некоторый доход, на средства от которого можно было как-то прожить. Кроме того, они с дочерьми выполняли подённую работу, чтобы отложить средства для приобретения земельного участка.
          Лишь младшую дочь не интересовала никакая работа: ни жать, ни ткать, ни гряды пропалывать, ни за домашней скотиной ухаживать, ни стряпать она не желала. Берислава с нескрываемым презрением относилась как к работе, так и к людям. Когда вечерами молодёжь собиралась на гулянья, она не умела отдаваться радости веселья, завидуя девушкам, имеющим успех у юношей. Откровенно выражая своё презрение, она, язвительно улыбаясь при каждой шутке, насмехалась над той из девушек, которая пользовалась большей симпатией со стороны окружающих. Завидовала Берислава и сёстрам.
          Старшая сестра Архелая уже была просватана за гордого красавца Видослава. Это его дед и отец заключили сделку с её матерью об использовании триеры, как торгового судна. О, как она злилась на Архелаю – ведь она сама заглядывалась на статного юношу из зажиточного рода и пыталась кокетничать с ним. Но Видослав никого не желал замечать кроме Архелаи.
          А от Араманта, расцветающей, словно бутон розы, не отрывал влюблённого взгляда Градомир из знатного рода, прославившегося искусством зодчества. Когда-то его дед был венецианским дожем. И снова Берислава сходила с ума от злости, осознавая, что и Араманту вот-вот сосватают, как и Архелаю.
          Не было покоя в душе Бериславы. Мрачные мысли не покидали её. Девушка только и думала, как устроить свою жизнь так, чтобы стать богатой, да ещё и властвовать над людьми этого края, подчиняя их своей воле и наслаждаясь этой властью. Горделиво усмехаясь и упиваясь своей красотой, она подолгу любовалась своим отражением в воде, или в крохотном серебряном зеркальце, пряча его от матери и сестёр.
          Этим краем в ту пору управляли братья Еливферий и Иннокентий. У Еливферия с Анастасией был единственный сын – Златослав, в котором и родители, и дядя души не чаяли. Когда-то у них было четыре сына и две дочери…. Злой рок отнял их у родителей, пощадив лишь младшего сына. А Иннокетий стал вдовцом, потерявшим за одну ночь всех своих близких. Лишь случайность помогла им с братом, невесткой и племянником спастись от неминуемой гибели, но оставила тяжелейший след горечи потерь в их душе.
          Но какое дело Бериславе до чьих-то потерь и страданий? Все её помыслы были заняты жаждой власти и мечтами о богатстве. Берислава решила завоевать и то, и другое через стремление добиться расположения либо у Златослава, либо у его дяди – Иннокентия, годившегося ей в отцы. Её не смущало, что ни Златослав, ни его дядя не проявляли к ней никакого интереса и внимания. Она твёрдо решила для себя, что наступит тот час, когда она, во что бы то ни стало, сумеет достичь всего, чего так жаждет со всей страстью.
          По окончании всех полевых работ жители этого края по старой традиции ежегодно устраивали праздник урожая. В нём принимали участие и стар, и мал. Вся округа звенела от радостного смеха, игр, музыки и пения. В вихре всеобщего веселья стремительно кружилось время для всех, кто был захвачен в плен духом праздничного восторга.
          А что же Берислава? Что задумала она? Решила она опоить Зорислава зельем из дурмана, амброзии и головок мака, подлив его в чашу с вином. Быстро сморило Златослава от этого вина. Не осознавая реальности, он послушно последовал за Бериславой, увлекающей его в сад – подальше от посторонних глаз. Не теряя времени, девушка уложила его на травянистое ложе, сняв с его безвольного тела почти все облачение. Ближе к полночи она явилась в дом Еливфария и Иннокентия, и, рыдая, упала им в ноги.
          -- О, молю Вас, спасите меня от позора, в который вверг меня Златоглав. Я не смогла справиться с ним…. Он силой лишил меня целомудрия. Как мне, слабой девушке, было справиться с опьяневшим мужчиной?
          Безутешно рыдая, Берислава клялась честью своего рода. Что могли ей ответить братья, всеми почитаемые в округе? Пришлось им пообещать девушке, что они постараются облегчить её положение – заставят Златослава жениться на ней, во избежание позора.
           –  Да где же Златослав, скажи нам, Берислава?!
          Повела их Берислава в сад, радуясь тому, что поверили её слезам и отец, и дядя Златослава. Она-то наслышана от людей, сколь крепко их слово. Сердце её взволновано билось от нетерпения – вот оно, близкое исполнение её мечты…. Станет она богатой! А там…. Кто знает….? Быть может, и удастся полонить чувства и Иннокентия, и…. Еливфария? О, тогда уже власть над этими жалкими людьми будет в её руках!
          –  Но что, что случилось? Что они делают?!
          Неожиданно девушка почувствовала тревогу, увидев, как отец и дядя принялись приводить юношу в чувство. Но Златослав не проявлял признаков жизни. Его бездыханное тело было сковано судорогой. Лицо юноши запечатлело выражение муки и страдания. Печать застывшего удивления, смешанного со страхом, в широко  раскрытых глазах потрясло даже жестокосердную Бериславу. Испуг отразился в её глазах.
          И отец, и дядя поняли, что душа покинула тело Златослава в поисках иного обитания. Осознали они, что виновница его гибели сама Берислава. Они-то знали, что эта девушка никогда не отличалась добрым нравом, в отличие от своих сестёр. Разгневались Еливферий и Иннокентий – решили: пусть люди вынесут ей свой приговор.
          Неизбывно было горе родителей и дяди Златослава. Лишила их единственной радости и счастья Берислава, отняв жизнь горячо ими любимого и единственного наследника. Безутешны были их слёзы, и так мучительны, что даже земля, в своём сострадании к ним, сама излилась неиссякаемым потоком слёз. Но эти слёзы стали очищающими и для Еливферия с Анастасией и Иннокентием, и для всех жителей этих окрестностей с той самой печальной поры.
           Следы часовенки, когда-то построенной братьями, давно исчезли. Зато сохранился доныне источник с минеральной водой. Ныне люди всего полуострова пьют воду из этого источника. А находится он в городе Саки. Бесспорно, что вода этого источника самая вкусная во всём Крыму.