Владимир Михайлов
 Капуста

В это утро лучи солнца не ласкали Алексея Матвеевича. Свинцовое небо влажным одеялом прижималось к земле холодной сыростью, запугивая дождём. Тревожный сон, вселив в тело дурное предчувствие, будоражил сознание. Угасал оптимизм. Прокисало настроение, навязывая мрачные мысли.
- Лёша, - настойчиво повторяла жена, - капуста не должна быть добычей воров.
- Сейчас ещё напомнит про плащ, - угадывал последующие фразы. - Не забудь старый плащ, - продолжала она, - пристроишься в нём к пенсионерам, сам понимаешь, дома остались две гривны.
- Конечно, конечно! – быстро, без возражений, согласился и направился к дверям.
- Булочку ему, видишь ли, с корицей к чаю, - злорадствуя, прохрипела Матрёна, - с твоей педагогической зарплатой ржаного хлеба вдоволь не увидишь.
Оценив остроту своих высказываний, с сарказмом добавила:
- Ничего, приедешь, пирожки с капустой обещаю.
Словно заранее заготовленными обоймами слов жена успешно обстреливала мужа. Подобно пулям крупного калибра, слова достигали цели из любой точки маленькой квартиры. В этот раз лишь молчание спасало от массированного «огня» женщины.
- Чего молчишь, интеллигент несчастный? – таким аккордом Матрёна усердно пыталась добить супруга.
Без сомнения, в её «богатом» лексиконе нашлось бы ещё немало гадких слов, но в этот раз воинственную женщину остановила боль, причинённая спичкой. Зажигая одной сразу все конфорки, Матрёна внезапно вскрикнула.
- Не успела поджечь четвёртую, - догадался Алексей Матвеевич и поторопился закрыть за собой дверь, так и не решившись предупредить супругу, чтобы не оставляла без нужды горящими горелки.
Матрёна понимала и сама, что сжигает кислород, но привычка экономить спички, всегда брала верх.
- Зачем я выбрал профессию педагога? – идя на вокзал, бичевал себя Алексей Матвеевич, - как надоело хитрить, обманывать…
Тем не менее, войдя в вагон, быстро сориентировался и подсел к группе пенсионеров, играющих в карты, с надеждой проехать бесплатно. Рука держала в кармане две гривны, хотелось доказать жене, что сможет сэкономить их на булочку с корицей. Следя за руками картёжников, Алексей Матвеевич талантливо демонстрировал увлечённость примитивной игрой, которая никогда не импонировала ему.
В вагоне появился кондуктор. Боясь поднять глаза, чтобы не смогли на лице прочитать волнение, сидел, как мышь. Нервное напряжение в считанные секунды отняло силы…
- Фу, наконец-то! - облегчённо вздохнул, когда кондуктор промчалась мимо играющих.
Голова спряталась в распахнутый плащ. Хотелось забыться и уснуть.
- Гривны спасены, - ещё раз облегчённо прошептали губы и усталые глаза закрылись.
Под стук вагонных колёс снилась сдобная булочка с корицей. Наслаждаясь её ароматом, отхлёбывал горячий чай. Расслабленное тело купалось в блаженстве, какого давно уже не испытывало.
- Ваш билет?.. – прервал сладкий сон сухой голос ревизора.
Глаза открылись. Вместо булочки пальцы рук крепко сжимали две гривны. Алексей Матвеевич инстинктивно протянул их по требованию вместо билета и виновато произнёс:
- Я только что вошёл.
- Я тоже, но вас на перроне не видел.
Унижение властно оторвало тело от сидения и в сопровождении ревизора повело к выходу.
- Хорошо, что оставалась лишь одна остановка, - глядя, вслед уходящему поезду, подумал учитель и ускорил шаг, - ведь так можно не попасть на педсовет.
На раздумывание времени не хватало. Алексей Матвеевич вырезал самые крупные головки капусты, и уложил их в мешок.
- Только бы успеть, только бы не опоздать, - судорожно шептали губы.
До начала педсовета оставалось полтора часа. Идти пешком – один час. Понимая, что домой, попадёт не скоро, подбадривал себя, но с каждым шагом ноша не становилась легче. Дрожали, сгибаясь, колени. Пот щедро умывал лицо. Крупные капли, стекая по щекам, напоминали слёзы мученика.
- И, кто же привил мне любовь к педагогике? – уже не первый раз сверлила голову навязчивая мысль.
Самобичевание озлобляло, но не придавало сил.
За годы педагогической практики Алексей Матвеевич научился быть требовательным, прежде всего к себе. Воспитание чувств, закаливание воли, обогащения знаниями сделали из него настоящего интеллигента, но сомнения, относительно выбора профессии, грызли и вели к разочарованию.
Вот и школа. Поставив перед собой мешок, окунулся в необычную для этих стен тишину. Взглянул на часы. Навстречу вышла дежурная.
- Здравствуйте, Прасковья Даниловна, - обратился к ней, и, не дожидаясь ответного приветствия, поспешно выпалил:
- Не будет ли Вам в тягость мой мешок?..
- Нет проблем, пожалуйста, - вежливо улыбнулась дежурная, - можете оставить здесь, в коридоре.
Войдя в учительскую, выбрал удобную позицию. Оставил открытой дверь, сел и облегчённо вздохнул.
С приходом коллег помещение напомнило собой большой улей. Учителя делились наболевшим, но никто, как ни странно, в разговорах не касался школьных тем.
Обособившись, Алексей Матвеевич встречал входящих, не спуская глаз с мешка. Даже когда директор призвал присутствующих сосредоточиться на предстоящей работе, он прислушивался к шагам в коридоре. Тупая боль в спине и пояснице не давала забыть о тяжёлой ноше.
- А, что думаете, Вы по этому поводу?.. – внезапно оторвав внимание дачника от домашних проблем, спросил директор.
Растерянный учитель, не поняв вопроса, поднялся со стула и опустил на грудь голову, напоминая провинившегося школьника. Несколько мгновений изменили ситуацию и ослабили контроль. Напоминанием о мешке, в углу красовалось мокрое пятно. Хотелось оставить учительскую и бежать, но педсовет обязывал набраться терпения и ждать окончания его работы.
Когда Алексей Матвеевич выскочил из учительской, дежурной на месте не оказалось. Не думая ни о чём, бросился на поиски.
- Вы не видели?.. – мгновенно спросил у идущей ему навстречу дежурной.
- Я… отлучалась. Что-то случилось?
Дачник вяло показал рукой на мокрое место, тяжело вздохнул и направился к выходу.
Спина не позволяла забыть мешок, а голова и ноги взволнованно метались в поисках его.
- Кто же мог обидеть учителя? – спрашивала себя женщина, не смея плохо подумать об одном из лучших учеников школы – Василии Хитренко, который без цели шатался по коридорам школы.
Закончив дежурство, она старалась забыть это, но ей не удавалось.
Намного сложней было пережить неприятный случай Алексею Матвеевичу. Расстроенный, он боялся заразить болезненным чувством жену. В дом вошёл тихо. Разделся и прилёг на диване.
- Алёша! – увидев его, воскликнула жена, - а нам выплатили зарплату, представляешь, три месяца ждали. Я купила твои любимые булочки с корицей, а завтра поедем на базар.
Хотелось обо всём рассказать, поделиться с близким человеком, но так и не решился, боясь испортить радужное настроение супруги. Последние годы оно у Матрёны было редкостью, как и деньги в семейном бюджете. Слушал её и молчал. Истерзанное усталостью тело ныло, не позволяя мышцам расслабиться.
- Как же ей рассказать?
Алексей Матвеевич терзался, но всё-таки спрятал в себе события пройденного дня.
Утром супруги вместе отправились на рынок. Планировали пройтись и по магазинам.
Радовались. Каждая покупка поднимала настроение.
Вдруг, неожиданно для себя, Алексей Матвеевич увидел своего воспитанника.
- Вася! – чуть ли не вырвалось из груди учителя имя школьного любимца.
Какая-то сила на мгновенье приковала ноги к асфальту.
- Мой мешок! Моя капуста!
Вновь заныла спина. Кровь хлынула к вискам. Онемели ноги. Обида сдавила горло и горькой волной захлестнула воспоминаниями вчерашних неприятностей. Воспитателя всегда радовали новые проявления талантов юноши, но талант торговать краденой капустой обескуражил его.
Домой шёл молча. Удачные покупки теперь радовали только жену.
Алексея Матвеевича больше никто не видел в школе. Скромный учитель работал грузчиком в одном из магазинов города.