Подходящий байк нашёлся почти сразу.
Повезло.
Лёгкая "Хонда", довольно скромная, без всяких ненужных наворотов, но мощная, скоростная. Хороша и в городе, и на шоссе, и по лесу по ней с трудом, но вполне можно продираться.
То, что надо.
Парень, припарковавший свой байк на тротуаре неподалеку от милицейского заслона, тоже выглядел довольно скромно, и Олегу стало даже немного его жалко. Чистое открытое лицо, без всякого высокомерия, с "Хондой" обращается аккуратно, видно, что дорожит мотоциклом, и его потеря будет для мальчишки очень болезненной. "Ничего, переживёт как-нибудь", – подумал Олег, стараясь разозлиться, вызвать у себя неприязнь к парню. "Лет двадцать, не больше, явно не сам на байк заработал. Значит, родители не такие уж бедные. Переживут".
Всё же на душе было как-то пакостно, и, наверное, поэтому, хоть Олег сработал внешне вполне чисто, вышло не совсем так, как рассчитывал.
Уже в фанзоне почти сразу опять повезло, подвернулся очень удобный момент: парень остановился, оглядываясь в поисках знакомых. Причём остановился прямо в потоке пробирающихся поближе к экранам болельщиков, и его толкали, протискиваясь мимо. Одним из таких протиснувшихся был Олег, и ключи от байка с брелком сигнализации как будто сами собой покинули карман парня. Занятый поиском знакомых мальчишка не должен был ничего заметить, но почему-то насторожился, схватился за карман.
В кармане уже лежали другие, похожие ключи, и парень, нащупав их сквозь материю джинсов, успокоился. Но – не до конца, смутная тревога в душе у него осталась.
Плохо. Охваченный неясным беспокойством парень вполне может всё-таки вытащить ключи из кармана, обнаружить подмену и поднять шум. Значит, прямо сейчас угонять байк нельзя. Придётся дожидаться хотя бы перерыва в матче.
Парнишка наконец разыскал знакомых – группку своих ровесников, скорее всего – студентов. Они уже удобно устроились перед огромным экраном, кто сидя, кто полулёжа, – на расстеленных прямо на асфальте каких-то картонках. Слушая, как ребята и девчонки радостно приветствуют подошедшего товарища, Олег решил, что зря позарился на этот мотоцикл. Паренька явно любили друзья, и было видно, что он этого заслуживал. Но искать другой подходящий байк было уже, пожалуй, поздно. По крайней мере – слишком рисковано.
"Ничего. Переживёт. Не последнюю корку хлеба отнимаю. Всё. Хватит сопли пережёвывать. Дело, ради которого он останется безлошадным, гораздо важнее".
Но тяжёлый ком где-то в груди, имя которому, наверное, Совесть, не спешил таять. И у этого кома был собственный негромкий, но очень внятный голос. "Врёшь - шептал голос, – Ты украл у мальчишки любимую игрушку вовсе не ради этого дела. Мотоцикл нужен тебе для тебя самого. Чтобы суметь, когда всё закончится, унести ноги".
"А что, этого мало?"
"Не знаю. Какая разница? Всё равно ведь не унесёшь. Из центра Киева просто никак не успеешь выбраться за город. Так зачем тогда без толку делать несчастным кого-то ещё?"
Всё было правильно. Шансы унести ноги – почти нулевые. Почти. Но даже если бы не было и этого "почти", всё равно, он, Олег, не стал бы и в этом случае сдаваться без боя. И тем более – сдаваться в бою. За собственную жизнь.
То есть, не за жизнь, конечно, но всё равно – бой будет со смертью.
Олег усилием воли резко оборвал ход ненужных мыслей. Жизнь это или что-то другое, всё равно оно стоит, чтобы за него побороться. Всерьёз побороться, до последнего. Десяти таких байков и слёз их малолетних хозяев стоит. Тысячи байков стоит, миллиона. Так что – всё. С половины прыжка назад не сворачивают. Поздно, бабушка, пить "Боржоми".
Олег устроился поодаль, уселся прямо на асфальт. Сосед тут же молча, с улыбкой протянул ему тоненькую брошюрку, "Атлас Киева". Развернув атлас и подложив его под задницу, Олег мимолётно подумал, что болельщики, которых он всегда недолюбливал, в большинстве своём всё-таки довольно неплохие люди.
Делая вид, что его очень интересует реклама на экране, Олег на всякий случай держал в поле зрения и обворованного парнишку. И не спеша, вдумчиво, одно за другим вспоминал лица испанцев, которых видел два часа назад возле гостиницы. Каждое лицо приближал к себе, так, чтобы была видна каждая морщинка, чтобы в глазах читались мысли, сомнения, решимость, тревога. Чуть-чуть, совсем немного, практически – незаметно, подправлял мимику и взгляд. Добавляя решимости, веры, куража, хладнокровия. И переходил к следующему.
Олегу было не важно, что он не видел ни одного мачта с участием испанцев. Это не помешает. Он вообще не смотрел этот чемпионат, были дела поважнее. И вовсе не собирался смотреть и этот, финальный матч. И уж тем более не собирался подтасовывать результат финала. Но пару часов назад случилась та встреча, перечеркнувшая все "важные" дела, все планы, всю дальнейшую "жизнь".

…Он вышел тогда из зала на Тургеневской и неспешно побрёл по знакомым с детства и сделавшимся почти неузнаваемым улицам. Поднимаясь по улице Хмельницкого, наткнулся на сбившихся в тесную кучу возбуждённых людей, столпившихся рядом с припаркованным к гостинице автобусом. Тут же сгрудилось немало машин, в основном милицейских. Обходить затор пришлось по проезжей части, под профессиональными взглядами людей в форме и в якобы "штатских" чёрных костюмах (по такой-то жаре!). Олег, не обращая внимания на их рентгеновские взгляды, прошёл мимо не спеша, прогулочным шагом, сам рассматривая скопище транспорта, с особым интересом – белые милицейские мотоциклы. И, конечно же, людей.
"Болельщики", – подумалось с некоторым раздражением. И сразу же Олег торопливо одёрнул себя. Остановился, уже по-другому посмотрел на болельщиков, встречаясь с некоторыми взглядом и мысленно извиняясь за заряд презрения, только что невольно выпущенный в них. И торопливо принялся возносить молитву. "Пусть всё с этими и другими людьми будет благополучно… Пусть только всё обойдётся… Господи Всемогущий, прости и помилуй… Я не хотел и не хочу зла никому, Господи…"
Наверное, особой необходимости в молитве не было. Олег ведь, кажется, и в самом деле никому не пожелал зла. Кажется. Но заряд тусклой, недоброй силы всё же был выпущен. Совсем небольшой, мимолётный заряд. Который должен был и сам, без молитвы рассеяться бесследно. Но кто знает наверняка?
Да и возможно ли вообще такое, чтобы недоброе слово и даже мысль не имели никаких за собой последствий? После своей смерти Олег совсем не был в этом уверен. И поэтому очень боялся собственных слов и даже мыслей. Старался не раздражаться и помнить, что во всяком человеке, даже в последнем подонке, живёт Образ и Подобие Всевышнего.
Помнить и не раздражаться получалось далеко не всегда. Не привык он жить тихо и спокойно, не нарываясь на неприятности и проблемы и не доставляя их окружающим. А когда жизнь как-то вдруг закончилась, и началось то, чему он до сих пор так и не смог подобрать названия, проблем и неприятностей отнюдь почему-то не убавилось.
Из гостиницы стали выходить футболисты. Сборная Испании. Из толпы раздались приветственные возгласы. Испанцы на них никак не реагировали, шли углублённые в себя. Впереди ответственный, финальный матч…
Не без усилия подавив новый приступ непонятного раздражения, Олег отвернулся и побрёл дальше. Рассматривая плитку мостовой под ногами и невесело размышляя, откуда всё-таки в нём берётся столько злобы и неприязни к людям. Обыкновенным, ни в чём не виноватым. Скорее всего – хорошим и добрым.
А когда поднял глаза, вдруг внутренне пошатнулся, словно от жестокого встречного удара!
Заставил себя выровнять шаг и приветливо улыбнуться.
На самом деле никакого удара не было, он всего лишь встретился взглядом с мальчишкой лет двенадцати. Тоже – явно болельщиком. В испанской оранжевой футболке. Мальчишка светился изнутри радостью встречи со своими кумирами и приглашал Олега (на котором тоже была красно-оранжевая, хотя и не имеющая отношения к испанской сборной футболка) разделить с ним эту радость. Как можно было не улыбнуться пацану в ответ?
Тем более, что пацан этот сидел в инвалидном кресле. А на лицах у стоящих за спинкой кресла женщины и пожилого мужчины угадывалась такая боль, что Олег сразу понял: попал. На этот раз – намертво. Прощай мечты о спокойной жизн… Тьфу! О спокойном существовании.
Просиявший в ответ на Олегову улыбку мальчишка повернулся к родным, тоже приглашая их порадоваться. Видите? Ещё один наш! Тоже проводить испанцев на финал пришёл!
Мужчина и женщина тоже улыбнулись. Привычно. Но в глазах их продолжала кричать боль. Тоже привычная. И Олегу, ощутившему лишь слабые её отголоски, стало окончательно не по себе.
Обойдя кресло, он остановился чуть поодаль.
Женщина, скорее всего, мать мальчишки, сняла с него бейсболку и вытерла платком его голую, лысую голову. Близился вечер, но было всё ещё довольно жарко.
–Мама! Дедушка! Трогаются! Едут!
Эскорт с автобусом сборной Испании в середине величественно отчалил от гостиницы и двинулся вверх по Хмельницкого. Мальчишка заёрзал в своём кресле, махая рукой всем подряд – и футболистам, и ментам на мотоциклах и в машинах.
–Удачи! Победы! Испания – чемпион!
Никто даже головы не повернул в его сторону. Эскорт скрылся. За ним унеслись и машины, из открытых окон которых болельщики размахивали флагами Испании и выкрикивали что-то радостно-истеричное. Пацан тоже что-то кричал им – по-настоящему радостно.
А потом, немного смущённый, опять повернулся к Олегу. И наконец заговорил с ним.
–Вы тоже за Испанию? Где будете болеть? На фан-зоне? Или на стадион билет удалось купить?
Олег тоже слегка смутился. Не хотелось разочаровывать ребёнка, но и врать тоже никакого смысла не было. Бывалый болельщик, каковым явно был мальчишка, его мигом бы раскусил.
–Я люблю играть в футбол. А болеть – нет.
Сказал и тут же чуть не откусил себе язык. Но смертельно больной мальчишка двусмысленности в его словах, к счастью, не заметил. Или просто не придал значения. И, кажется, совсем не обиделся.
–Я тоже не люблю болеть. Но ведь это же – испанцы!
Мальчишка опять улыбнулся. Он явно был влюблён в сборную Испании.
Олег тоже снова улыбнулся в ответ.
–Наверное, ты тоже испанец?
Мальчишка изумился и вообще засиял.
–Да! Наполовину. По папе. А как вы угадали?
Олег принял загадочный вид.
–Я и не угадывал, просто спросил. А вообще, на самом деле, я немного волшебник. Ну, почти волшебник. Иногда, когда в хорошем настроении, помогаю исполнению желаний. Но только – когда в хорошем настроении. И – только хорошим людям. Вот сейчас – как раз такой случай. Чего ты хочешь, испанец?
–Чтобы Испания победила!
–Да будет так! Ещё чего хочешь?
Мальчишка улыбнулся на этот раз хитро. Он принял игру. А игра – есть игра. Волшебник, говоришь? Ну-ну…
–Хочу, чтобы Испания не просто победила, а со счётом… Четыре-ноль! Ну как, волшебник, слабо?!

…На экране начали показывать церемонию открытия финала "Евро-2012". Олег рассеянно наблюдал за цветастым зрелищем, массовым спектаклем множества хорошо выдрессированных людей. Которые собственными телами рисовали на футбольном поле футбольные же картинки. Движущиеся!
Гигантский футболист, занимавший целое поле, замедленно ударил в падении через себя, и мяч (гигантский круг растянутой материи) втиснулся в настоящие ворота – словно бильярдный шар в лузу. Комментатор принялся острить что-то про злосчастного арбитра, не засчитавшего когда-то гол сборной Украины, дескать, уж такой-то гол, даже и он, наверное, заметил бы! Олег слушал вполуха, он работал. Вновь и вновь мысленно вглядывался в лица испанцев, которые вот-вот покажутся на поле, проверял их настрой. И, если в этом была необходимость, совсем чуть-чуть изменял его.
Особой необходимости, к счастью, не было. Настрой и так был хороший, по-настоящему боевой. Парней переполняло вдохновение, предвкушение яростного и яркого сражения, желание не просто победить, но блеснуть игрой, щедро выплеснуть на поле мастерство и удаль. Вдобавок футболисты были раззадорены, подхлёстнуты обидой на злую критику, недовольством собственными предыдущими победными, но блёклыми играми. Они готовились не тянуть время в глухой обороне, огрызаясь осторожными фехтовальными выпадами, а драться – открыто и напористо.
Так что здесь, похоже, проблем не будет.
А вот с больным мальчишкой…

–Хочу, чтобы Испания не просто победила, а со счётом… Четыре-ноль! Ну как, волшебник, слабо?!
Внутренне возликовав, Олег сделал тогда вид, что слегка уязвлён и обижен. Он умел это делать. По крайней мере раньше. Пацаны, даже самые недоверчивые, "велись".
–Сударь, вы, видимо, никогда не имели дело с волшебниками. И даже… с почти волшебниками. Что значит это ваше "слабо"?! Будь вы постарше, на этом бы наш с вами разговор и закончился. Но ваш юный возраст несколько оправдывает ваше недоверие и… э… некоторую порывистость суждений. Четыре-ноль? Хорошо! Принимаю к исполнению и это ваше желание! Да будет так! Кстати, как вас зовут? Меня – Олег Иванович.
Мама и дедушка мальчика торопливо представились. Олег кивнул, но их имена не задержались в голове. Было не до того.
А мальчишка опять улыбнулся. На этот раз виновато и немного грустно. Он уже жалел, что своим пожеланием явно несбыточного поставил собеседника в неловкое положение, завёл словесную игру в тупик.
–Очень приятно. Меня зовут Энрике. А друзья – Эрик. Простите, Олег Иванович. Я не хотел вас обидеть. Я просто пошутил со вторым желанием. Буду очень благодарен и рад, если Вам удастся исполнить хотя бы первое. По правде сказать, это тоже будет непросто. Итальянцы в этот раз очень сильны, играют вдохновенно и блестяще, многие считают, что они просто порвут сегодня испанцев. Но даже если всё-таки победят испанцы… Победа над итальянцами 4:0 – это вообще нереально. Такое – не под силу даже волшебнику. Тем более – почти волшебнику.
Олег выпятил грудь, задрал подбородок и с неподражаемым, "испанским" изяществом поправил на левом боку воображаемую шпагу.
–Я не привык отказываться от своих обещаний. Оба ваши желания будут исполнены в точности. Испания победит. И именно со счётом 4:0. Когда это случится, я надеюсь, ваш обидный для меня скепсис улетучится, и тогда вы… Решитесь наконец пожелать чего-то более важного, чем исход футбольного матча.

…Матч начался довольно спокойно, футболисты вовсе не с первой же секунды стали выплёскивать себя в игре. Зрители даже пару раз засвистели, когда им показалось, что испанцы опять уходят в оборону. А комментатор, весьма толковый, кстати, комментатор, с удивлением подумал Олег, сделал попытку оправдать некрасивый, но результативный футбол. Которого, видимо, опасался не меньше зрителей.
Но игра становилась всё острее и острее, на вдохновение, ярость, кураж итальянцев испанцы отвечали ничуть не меньшими вдохновением, яростью и куражом. Напряжение возрастало, никто не собирался отсиживаться в защите, обе команды рвались забивать. Гол назревал.
Первый из четырёх, обещанных Олегом мальчику.

… –Я не привык отказываться от своих обещаний. Оба ваши желания будут исполнены в точности. Испания победит. И именно со счётом 4:0. Когда это случится, я надеюсь, ваш обидный для меня скепсис улетучится, и тогда вы… Решитесь наконец пожелать чего-то более важного, чем исход футбольного матча.
Улыбка мальчишки после этих слов сразу погасла, а его мама и дедушка вообще взглянули на Олега почти враждебно. Ну ладно, наобещал ерунды, немного развлёк обречённого пацана, пошутил. Но неужели не ясно, что с этим не шутят?!
А Олег наклонился над креслом и сказал совсем другим голосом и совсем тихо.
–Я не шучу, малыш. Поверь. Испанцы сегодня победят. Четыре - ноль. И маленький недоверчивый испанец "по папе" тоже победит свою болезнь. Обязательно победит. Видишь, я ведь угадал твоё третье желание!

… Следя за игрой и почти совсем не вмешиваясь в её ход, Олег подумал вдруг, что наконец понял, откуда берутся болельщики. То, что происходило на экране, было настоящим футбольным праздником. Неистовым, радостным и волшебно-ярким. На это действительно стоило посмотреть. Сумасшедшая, красивая и яростная игра, гремучая смесь холодного расчёта и азарта, отточенного мастерства и риска, железной неотвратимости и слепой удачи.
Ну, не такой уж, конечно, слепой. Потому что испанцы ушли на перерыв, забив два безответных гола. Помощь от Олега была минимальная, но кто знает, что было бы, если бы её не было вообще. Итальянцы тоже играли здорово, но "слепая" удача в этот раз была не на их стороне.
Олег взглянул мельком на парнишку-мотоциклиста. Здесь тоже всё было благополучно. Ребята оживлённо обсуждали игру. Обсудить было, что, и ключи парень и не думал доставать из кармана.
Пора.
Быстро и осторожно скользя через оживлённую толпу, Олег опять подумал, что многое потерял в жизни, напрочь отвергнув футбол и страсти вокруг него. Зрители болели в основном за итальянцев, но это не мешало им получать удовольствие и от неожиданно блестящей игры испанцев. И счёт после первого тайма не портил никому настроение, а лишь разжигал страсти и обострял предвкушение бури, которая неминуемо должна была разразиться во второй половине игры. Никто и мысли не допускал, что итальянцы смирятся с поражением.
На Олега глядели удивлёно и немного презрительно. Такая игра, а этот тип уходит! Наверняка его рожу многие запомнят. Плевать. Повредить ему это уже не сможет.
Покинув фан-зону и подойдя к "Хонде", Олег, внутренне напрягся. Довольно опасный момент. Если кто-то из ментов, стоящих поблизости, запомнил в лицо пацана, приехавшего на байке, дело плохо. А они просто обязаны были запомнить, хотя бы из профессионального самолюбия! Удрать-то от них Олег удерёт, но байк придётся после этого бросать, и тогда…
Но менты не обратили на Олега внимания, лишь скользнули по нему равнодушными и тоже немного презрительными взглядами. Да… Тут даже и не сразу сообразишь, радоваться или печалиться надо.
Олег завёл мотоцикл и погнал его в сторону цирка. Без спешки (время до начала второго тайма ещё было), но довольно бодро. Слишком осторожно ползущий на спортивном байке привлекает удивлённого внимания не меньше, чем самый отъявленный лихач.
Петляя по улицам, привыкая к мотоциклу, проверяя его в поворотах, рывках и торможениях, Олег опять прокручивал в памяти завершение недавнего разговор с мальчиком, собирая при этом воедино мысли и силы.

… –Я не шучу, малыш. Поверь. Испанцы сегодня победят. Четыре - ноль. И маленький недоверчивый испанец "по папе" тоже победит свою болезнь. Обязательно победит. Видишь, я ведь угадал твоё третье желание!
Сказав это, Олег заглянул на самое дно страдающих тёмно-карих глаз и выдохнул совсем почти беззвучно:
–Ты веришь мне?
Эрик улыбнулся – растерянно и беспомощно. Он не умел врать. А игра зашла, кажется, не туда. Ему было неловко за взрослого, наверное, хорошего человека, который пожалел его и решил порадовать глупой пустой надеждой.
Он не верил Олегу. Ему очень хотелось, но он боялся, не мог поверить. Он знал, что скоро умрёт, и просто гнал от себя мысли о неизбежном, старался заполнить последние дни жизни чем-то другим. А его взяли за шиворот и ткнули носом, заставили смотреть в глубь уже развёрзшейся перед ним могилы.
Всё же мальчик был благодарен за обещание чуда. Пусть ужасно неуклюжее и глупое обещание. И, стараясь обратить всё в шутку, сказал, подражая недавнему напыщенно-торжественному тону Олега:
–Да будет так!
А потом добавил, очень тихо и очень серьёзно:
–Но если что-то не получится, я не буду на вас в обиде. Честное слово. Я верю, что вы действительно хотели помочь. Спасибо.
Олег внутренне возликовал.
Мальчишка совершенно не верил ему. Ни в собственное выздоровление, ни даже в фантастический счёт. Хорошо. Очень хорошо! Тем сильнее ждёт его шок от исхода матча. Тем внезапнее и, значит, сильнее окажется нахлынувшая вслед за этим шоком надежда. Хуже, гораздо хуже было бы, если бы пацан поверил сразу. А потом начал бы сомневаться – всё больше и больше.
Секрет любой победы – в максимальной концентрации. В нужное время и в нужном месте. Даже от огромной силы мало толку, если она размазана во времени и пространстве. А вот если даже небольшую силу сжать в одной точке, да ещё внезапно, этим булавочным уколом можно проткнуть очень серьёзное препятствие.

…И вот теперь время этого укола приблизилось.
Мальчишка, приглашая в гости, рассказал, где живёт. Мать и дед не очень одобрительно отнеслись к этому приглашению. Плевать. Тем более, что возражать они всё-таки не стали.
Улица Дмитриевская, старинный, облезлый, но со следами былой роскоши (портики, статуи, лепка, высоченные потолки) дом. Код на двери, "36", замок тихо щёлкнул. Второй этаж. Звонок.
За дверью недоумённые голоса, в такую позднюю пору гостей здесь явно не ждали. И звонкий мальчишеский крик: "Мама! Это, наверное, Олег Иванович! Он же обещал, что придёт смотреть матч!"
Дверь открылась. Настороженный дед всем своим видом показывает Олегу своё неодобрение, но сияющее лицо больного внука не позволяет ему выставить вон "дорогого гостя". В прихожую вкатывает на кресле Эрик.
–Олег Иванович! Здорово, что вы пришли! Скорее! Сейчас второй тайм начнётся! Жаль, что вы начало не видели! Вы даже не представляете, что было! Я сейчас расскажу!
Олег и без рассказа очень хорошо представлял, что было. И даже сам был немного причастен к происшедшему. Но ни сообщать об этом, ни напоминать мальчишке их недавний разговор не стал. Ни к чему. Когда будет нужно, сам вспомнит.
Слушая восторженный рассказ Эрика, он удивлённо приподнимал брови, качал головой, цокал языком. И молился, чтобы чуткий Эрик не заметил фальши.
Пацан не замечал ничего. Он весь был внутри телевизора, на поле, рядом с испанцами. Он был счастлив, что те выигрывают. И очень тревожился, как бы итальянцы не переломили ход равного, в общем-то, матча.
Но время шло, с каждой минутой шансы итальянцев становились всё призрачнее, и вот комментатор заявил, что исход игры уже практически ни у кого не оставляет сомнений, и основная интрига теперь в том, забьют ли испанцы третий гол.
При этих словах Эрик насторожился, видимо, вспомнил наконец про обещанный Олегом счёт. А когда испанцы и в самом деле забили третий гол, он, откричав "ура", взглянул на Олега с удивлением и некоторой опаской.
А когда под конец матча счёт стал 4:0, мальчишка даже кричать не стал. Лишь выдохнул беззвучно, захлебнувшись в буре противоречивых чувств.
Похоже, мальчишке стало жаль итальянцев. Что ни говори, они были очень даже достойными соперниками, и позорный для Италии счёт на самом деле вовсе не отражал реальную игру. И этот счёт был на самом деле очень похож на волшебство.
Настал "момент истины". Олег нетерпеливо и даже немного грубовато отказался от предлагаемого чая и испечённого бабушкой Эрика пирога. Ничего. Переживут. На вежливые расшаркивания просто совершенно нет времени, каждая секунда драгоценна. Сейчас пацан в том состоянии, когда с ним действительно можно работать. Если момент упустить, создать его ещё раз будет крайне сложно
–Всё-таки вы в самом деле волшебник. Без всякого "почти".
В словах Эрика сдержанный восторг. И надежда. Вдруг его комплимент – на самом деле правда? И тогда… Ведь было ещё третье желание, угаданное волшебником.
И такая же сумасшедшая, отчаянная надежда – в глазах родных Эрика.
Поэтому Олег не стал отнекиваться, скромно кивнул.
–Ну да, конечно. Делов-то…
Эрик присмотрелся к его оранжевой футболке, к кораблику слева на груди.
–Красивая у вас картинка. А вы ведь тоже болели за испанцев! Да?
–Конечно. И не просто болел. Я ведь пообещал тебе, что…
–Но ведь эта футболка была на вас ещё до нашего знакомства!
Пришлось коротко рассказать, что футболка – давний подарок "Каравеллы", отряда, созданного любимым писателем. Летом отрядная форма оранжевая, зимой – строгая чёрная.
Эрик заинтересовался.
–А чем они занимаются?
–Фехтованием, журналистикой, морским делом. Сами строят парусные яхты, а летом у них парусная практика, походы, лагеря. Плюс ещё куча всяких интересных дел. Экскурсии, поездки, праздники…
–Здорово! А футбол?
–Футболом, по-моему, не занимаются. Хотя… В отряде ведь в основном мальчишки, как же можно совсем без футбола?
Эрик энергично закивал.
–Ну да! Вот и я говорю! И ещё. Всё-таки неправда, что к сборной Испании футболка "Каравеллы" не имеет отношения!
Олег мог бы обидеться на слово "неправда", но не стал. В глазах мальчишки были восторг и лукавство. То, что нужно.
–Почему ты так решил?
–Потому что надпись – испанская! Вот, сами посмотрите! "LA CARABELA"!
Эрик был прав.
–Точно. А я и не заметил. Надпись – по-испански, цвет – как у сборной Испании. Выходит, наша встреча – вовсе не случайность?
Мальчик просиял.
–Выходит – так!
В мальчишке чувствовалась испанская кровь. В тёмных блестящих глазах, жестах, осанке, повороте головы. В огненной, пламенной натуре. Вот бы здорово он танцевал фламенко, если бы был здоров! Господи, да за что же ему такое? Где справедливость и милосердие Твои, Господи?
Олег неожиданно для себя спросил:
–А твой отец тоже любит футбол? Он где сейчас, в Испании?
И сразу же пожалел, что спросил, очень уж рискованным был вопрос. Но дело оказалось ещё хуже, чем он предполагал. Однако мальчик ответил очень просто. Только глаза ещё больше потемнели.
–Мама говорит, что любил, тоже болел за сборную Испании. Его убили, когда я ещё не родился. Ножом. В спину.
Олег не стал бормотать обычные в таких случаях слова сочувствия. Помолчав, тихо произнёс:
-"Я когда-то умру. Мы когда-то всегда умираем…"
Эрик, встрепенувшись, подхватил:
–"Вот бы так подгадать, чтоб не сам! Чтобы – в спину ножом…" Олег Иванович, вы тоже любите песни Высоцкого?
–Конечно. Как же можно их не любить?
Ещё немного помолчали, как говорится, "каждый – о своём". Прерывать грустное и светлое молчание не хотелось, но Олег решил, что пора. Пора начинать корриду, брать быка за рога. Тем более, что тот паренёк скоро обнаружит пропажу мотоцикла и кинется к ментам. Ничего, время ещё есть.
Олег глубоко вздохнул. "Ну, Господи, помоги…"
–Раз наша встреча, малыш, не была случайной, то произошла она по воле Всевышнего. Сам Бог захотел помочь тебе победить болезнь. Ты веришь в Бога?
Эрик смущённо заморгал. Ему не хотелось огорчать Олега, но и врать он тоже не умел.
–Честно говоря, нет… Значит, если так, то Бог не поможет?
Олег засмеялся. Почти искренне.
–Поможет. Обязательно поможет. Это как в анекдоте, Бог помогает всем. И тем, кто верит в Его помощь, и тем, кто не верит. Только на самом деле это вовсе не анекдот, так оно и есть на самом деле.
–И Бог не обидится, что я в Него не верю?
Олег взял Эрика за руку. И заговорил очень серьёзно. Прослушивая при этом пульс и пристально вглядываясь в глаза. Чтобы не ошибиться, чтобы точно знать, как Эрик воспринимает его речь в целом и каждое слово в отдельности.
–Послушай, мальчик. Ты можешь верить в Бога или не верить, это твоё дело. Но ты ведь умный парень, и поэтому должен понимать, что Бог просто не может быть злобным идиотом, чтобы обижаться на сопливого пацана. Который ещё просто не понял, не успел понять, что если есть горшок, значит, его кто-то слепил, а раз есть мир, значит есть и Создатель этого мира. Не бойся, Бог не обидится. Он выше этого.
Мальчишка слушал очень внимательно. И, кажется, верил. Потому что его приучили мыслить логически, а в словах Олега была логика, которой он привык доверять.
Что ж. Логика, так логика. Олег предпочёл бы зайти с другого конца, но выхода не было. Если ключ лежит в тени в густой траве, там его и следует искать. А не на асфальте, хорошо освещённом уличным фонарём.
–Богомольные полусумасшедшие бабки пугают сами себя и других людей какой-то Божьей карой, что Бог тех, кто в него не верит, посылает в ад, в огонь, в кипящую смолу, на вечные муки. Это, малыш, неизмеримо хуже, чем неверие в Бога. Это – клевета на Бога. Бог – вовсе не то мерзкое мстительное чудовище, каким Его иногда пытаются представить. Бог – это прежде всего любовь…
Пульс чуть дрогнул, в глазах мальчика мелькнуло недоверие. Ну да, конечно. Говорить о любви Бога умирающему от рака пацану…
Олег упрямо сцепил зубы.
"Буду говорить! И добьюсь, чтобы мальчишка поверил! Господи, помоги, вразуми, подскажи нужные слова!"
–Ты можешь спросить меня, Эрик, почему Бог, если он такой хороший, не пошлёт тебе исцеление? Малыш, поверь, я очень тебя прошу, просто поверь, Бог посылает. Посылает целительный Свет своей Любви и тебе, и другим больным детям. Каждую минуту, каждую секунду посылает! И чтобы справиться с болезнью, надо всего лишь суметь открыться навстречу этому Свету!
Пульс опять сделался таким, как нужно. Мальчик ещё не поверил в сказанное, но ему очень хотелось поверить. А это тоже немало.
–Открыться навстречу Свету? А это трудно? Для этого надо поверить в Бога?
Олег опять заставил себя засмеяться.
–Верить в Бога вовсе не обязательно. Хотя Богу может быть обидно, что ты, принимая от Него помощь, не веришь в Него. Шучу, Эрик, шучу! Бог давно привык к этому. Он и не к такому привык, и не обижается. А открыться навстречу Божественному Свету действительно нелегко. Но я тебе помогу. Я ведь – волшебник, ты уже убедился в этом. Но тебе тоже нужно будет постараться. Вместе у нас обязательно получится!
Мальчишка кивнул. Его глаза горели отчаянной надеждой, жаждой действий. Он уже старался изо всех силёнок.
–Что мне нужно делать?
–Пока – просто слушать меня. Помнить, что я волшебник, и всегда говорю правду, какой бы невероятной она ни казалась. Ты ведь уже убедился в этом? А сейчас тебе надо слушать меня и пытаться увидеть, ощутить всем телом, всем своим существом всё, о чём я тебе говорю. Закрой глаза и представляй!
Мальчишка послушно зажмурился.
"Не очень хорошо, что он так послушен и старателен. Излишние усилия могут и помешать. Ничего, пока – сойдёт и так. Расслаблением займёмся чуть позже".
–Свет Божественной любви – ласковый, золотистый и тёплый. Представь Его, ощути на своём теле Его щекочущее прикосновение, насладись чистотой и красотой медового цвета. Свет струится с синего-синего неба и падает прямо на тебя. Он добрый и заботливый. Под его лучами твоё тело делается прозрачным, и Свет проходит сквозь него насквозь…
Олег не просто говорил, он работал, обливаясь потом, пахал, не щадя себя, вызывая у Эрика те ощущения, о которых рассказывал. Сведённое напряжением лицо мальчика постепенно разглаживалось, губы тронула улыбка удивления и благодарности. То, что нужно! Не останавливаться! Олегу показалось, что от напряжения что-то лопнет внутри. "Ничего! Я – многожильный! Не лопнет!"
–Ты всё больше открываешься навстречу Свету Божественной благодати, и Он всё свободнее и свободнее проходит сквозь тебя. Он наполняет тебя звенящей радостью, счастьем, высвечивает тебя изнутри! И очищает от всякой дряни. От болезни, дурных мыслей, страха, чего-то ещё чёрного, грязного и липкого. Вся эта гадость словно прохладной родниковой водой вымывается из тебя и уносится далеко прочь…
Мальчишка был талантливым слушателем. Он настолько ясно представил себе вымываемую из себя грязь, что и Олегу наконец удалось увидеть внутри него те самые клетки…
Мысленно он проник внутрь тела мальчика, нащупал всю эту липкую хищную паутину, осторожно попытался потянуть, вынуть из здоровой ткани. Ещё. Ещё чуть-чуть! Ещё!
В глазах потемнело, Олег торопливо ослабил усилие. Не хватало ещё самому здесь окочуриться, прямо на глазах у ребёнка.
"Да… Метастазы такие, что куда уж мне их самому вытянуть. Помочь здесь и в самом деле может только Бог. Боже, помоги! Помоги, прошу Тебя! Не оставь своею милостью мальчика, которому уже взялся помогать! Ведь Ты – в самом деле таков, как я рассказал малышу о Тебе! О Твоей доброте и любви! И он поверил, Ты видишь, Господи, этот ребёнок поверил! Не обмани же его доверие! Это было бы подлостью! Боже, я не знаю, что говорю, прости меня, если богохульствую. Или накажи, Тебе виднее, но только помоги мальчику! Дай мне сил, Господи, чтобы я тоже сумел помочь ему!"
–Что с вами?
В глазах мальчишки удивление и испуг. Кажется, Олег переборщил. От непомерного напряжения на миг потерял сознание.
Родные мальчика тоже забеспокоились, засуетились вокруг него.
–Вам плохо? Сердце? Валидол нужен? Может быть, "скорую"?
"Ещё не хватало. Представляю лица врачей, когда те начнут меня обследовать!"
–Всё в порядке. Нет, правда, всё хорошо. Извините. Эрик, я сейчас молился Богу о твоём исцелении, но у меня одного не хватает сил. Я помню, что ты говорил о своём неверии во Всевышнего. Это – не важно, не очень важно. Но нужно, чтобы ты помог мне в молитве. Ты согласен это сделать?
Эрик, молодец, ответил сразу, не раздумывая.
–Да! Согласен! Я буду стараться! И… Я уже не вполне уверен, что не верю… Я – не знаю. Но я буду стараться!
Интеллигент ты мой дорогой! "Не вполне верю, что не верю"! Старайся, малыш, старайся, и да увенчаются наши общие старания успехом!
–Молитва, которую мы сейчас прочтём, очень древняя и несёт в себе огромную исцеляющую силу. Но это не просьба об исцелении. Господь дарует тебе исцеление и без всякой просьбы. И эта, как и всякая другая молитва, нужна вовсе не Богу, а человеку. Нужна тебе. Чтобы ты изменил этой молитвой самого себя и сумел после этого принять подаренное исцеление. Уже подаренное. А когда тебе что-то подарили, что нужно сделать?
–Поблагодарить.
–Правильно. Эта древняя молитва так и называется – Ходаа, Благодарность. Повторяй за мной, малыш: "Благодарим Тебя, Боже, Бог наш и предков наших… "
Эрик, а вслед за ним его мама, дедушка с бабушкой начали старательно повторять. А Олег вновь мысленно ухватился за мерзкую паутину, разросшуюся внутри мальчишки.
–"… за то, что Ты нам оплот, щит и спасение во веки веков. Прославляем Тебя и благодарим за наши жизни, вверенные Тебе, за наши души, хранимые Тобой, за чудеса, знамения и благодеяния, совершаемые Тобою каждодневно – вечером, утром и в полдень…"
Олегу показалось, что от натуги внутри что-то всё-таки лопнуло. Но зато и паутина, метастазами разошедшаяся от очага опухоли, тоже с треском начала выдираться из размягчённой Божественным Светом и истовой молитвой здоровой плоти.
–"… Ты благ, и милосердие Твоё не истощилось; Ты милосерден – и доброта Твоя не иссякла; сегодня, как и в древности, мы уповаем на Тебя."
Олег вытягивал, сматывал в комок липкую мерзость. Легче всего было бы вытащить всё это наружу, но подобное зрелище – не для слабонервных. Шок будет такой, что у мальчишки на всю жизнь останется отвращение к молитве. Нет уж, лучше – в желудок.
У Эрика закатились глаза, он смертельно побледнел.
–Таз сюда!
Бабушка едва успела подставить принесённый таз. Судороги жесточайшей рвоты выворачивали мальчишку наизнанку. Тоже – не слабо, конечно. Ничего, он парень крепкий, переживёт. Лучше уж увидеть всю эту пакость в тазу, чем на собственном теле.
А Олегу пора было сматываться.
Пока перепуганные родные хлопотали вокруг Эрика, Олег исчез. По-английски, и не подумав проститься. Какие уж тут прощания. Для пацана всё самое страшное уже осталось позади, с недельку он ещё крепко похворает, а после резко двинется на поправку. Ну а у Олега – плохое только начинается.
Прямое Обращение к Создателю, да ещё такое мощное и яростное, не могло остаться необнаруженным. Предыдущий раз ему удалось уйти просто чудом. Посмотрим, повторится ли чудо сегодня…
Байк взвыл дурным голосом и рванул.
Уже на самом выезде из Киева Олег понял, что чудо не повторится. Три мощных джипа впереди, два мчатся по пятам, и ещё несколько – на подходе. Свернул в сторону, к строящейся многоэтажной бетонной громадине. Не сбавляя скорости, поставил мотоцикл на дыбы и ударил им в ворота. Если бы замок выдержал, на этом бы всё и закончилось, но байк неожиданно легко вышиб с треском распахнувшуюся металлическую дверь. И Олег погнал его дальше, вверх по бетонной лестнице.

–Куда это он? Вот идиот! Всё равно ведь не уйдёт, некуда оттуда деваться. Нам только хлопот больше. Ну, получит, урод, когда возьмём!
–Даже думать забудь. Забыл, что шеф сказал? Чтобы ни один волос с его головы не упал!
–Да какой уж там волос! Гляди, чего вытворяет! Ведь разобьётся, козёл! С такой высотищи загремит – одни только волосы целыми и останутся!
–Загремит, так загремит, мы тут не при чём, если сам. А если живого возьмём, чтобы и пальцем никто не тронул! Всем понятно?
–Понятно, понятно. Не тупые. Да только кажется мне, что живым он даваться не собирается. Гляди! Гляди, что творит, гад! Откуда у него дельтаплан? Уйдёт, уйдёт ведь, мудак! Стрелять надо! Спустится в лес – и хрен мы его оттуда выковыряем! Стрелять надо! Уйдёт!
Старший группы захвата ещё какое-то время медлил в нерешительности, просчитывал, что хуже, сбить объект или упустить его. По всему выходило, что упустить – хуже.
–Оружие к бою! Аккуратно только, по крыльям бейте! Может, повезёт, и живым, сволочь, останется! Огонь!

Живым объект не остался, никчёмный, видно, был у него аппарат, странный какой-то. После первых же выстрелов крылья сложились, словно у подбитой птицы, и человек камнем рухнул вниз. С высоты двенадцатого этажа.
Подбежавшие со страхом и удивлением увидели, что никакого дельтаплана не было вообще, изломанные крылья росли прямо из спины человека. Или не человека, поди тут разбери.
Останки разбившегося быстро делались прозрачными, как будто превращаясь в туман. Налетевший порыв ветра подхватил клочья таявшего на глазах тумана и отнёс в сторону. Кому-то показалось, что эти невесомые клочья унеслись высоко в небо, другие клялись, что их поглотила земля.