Олег ЗАЙЦЕВ


 Из цикла рассказов «Шабашники»

Третий день от безделья изнывали в гостинице-общаге, предназначенной и для заезжих строителей и для прочих гостей, Антон с подельниками: прораб Александрович был в очередном запое, а без него никто определить шабашникам очередной наряд не решался. Двухдневное обивание порогов правления, вечно кислое выражение лица экономиста-финансиста Рохли и недоуменное разведение руками председателя колхоза уже начинали раздражать Антона, не привыкшего сидеть без дела. Лишь его товарищи, похоже, не унывали: Батася целыми днями бродил в поисках окурков, Валера глушил разведённый спирт, добытый через соседнюю бригаду бывших зеков.
Наконец председатель колхоза призвал молодёжь в контору.
-- Похоже, у Александровича это надолго, -- издалека начал Альфред Зигфридович, исподлобья глядя на парней. – А вам кормиться надо. Так?! Чтобы без дела не сидеть, предлагаю заняться перестилкой пола в доме моего колхозника Виктора Кошкина. У него посевная на носу и ему не до домашних дел. Но только смотрите, Антон, чтобы без шаловства там. Как-никак -- личное имущество. Уважать надо.
-- Альфред Зигфридович, мы ж никогда внутренними ремонтами не занимались, вы ж знаете, -- пробовал протестовать молодой бригадир -- Сарай сварганить, дом обложить, построить варовню, баньку – это по нашей части. А в полах мы ни ухом, как говорится, ни рылом.
-- Ничего, научитесь, -- парировал председатель. – Все когда-нибудь начинали. Что-то вам Рохля поведает, а чем-то соседи по гостинице поделятся, им опыта не занимать.
-- Так пусть бы они этот объект и делали, -- не унимался Антон.
-- Да, не станут они, как вы не понимаете: во-первых, деньги не те, а, во-вторых, у них сейчас коровник на очереди.
-- Для них, значит, деньги не те, а для нас – те, — съехидничал двадцатилетний парень.
-- Там работы – на неделю, не больше. Как раз Александрович оклемается, и даст вам что-нибудь поинтересней. В общем так, -- грузно поднявшись, заключил председатель колхоза. – Хотите работать, я вам объект дал, а не хотите – катитесь на все четыре стороны: лакомые куски у меня в хозяйстве никто выбирать не будет.
Парни потупились. Спорить было бесполезно, знали: председатель в колхозе – бог, царь и воинский начальник. Не захоти он год назад принять у себя троицу городских пацанов и неизвестно, где бы они до сих пор мытарились. А так колхоз с символическим названием «Свобода» не менее символической деревни Столица стал хлебным местом для неоперившихся юнцов. Из них только Антон только что нюхнул армейского пороху, а Батася и Валера вообще только-только закончили ПТУ строителей, имели третьи разряды каменщиков. Что не помешало им «отметиться» по части уголовного кодексе – оба были условно осуждены, один – за кражу, другой – за драку. И отпустили их шабашить под поручительство Антона.
Полуседой мужичонка в засаленном сюртуке, с кучерявой шевелюрой и вытянутыми, словно в поцелуе, пухлыми, как у дородной женщины, губами отвел всех троих во двор Кошкина. Хозяин и хозяйка были в поле. В доме за старшего оставалась шестнадцатилетняя Татьяна, дочь Виктора Кошкина. Она же присматривала и за семилетним младшим братом.
Крепко сколоченная изба встретила шабашников запахом кислой капусты: в кухне стояла кадка с этим продуктом, покрытая деревянной крышкой, на которую давил сверху булыжник.
-- Вот, Татьяна познакомься, -- прошепелявил-промямлил Рохля, -- Эти молодые люди будут делать в вашем доме ремонт: полы перестилать. Да-а.
Татьяна с иронической улыбкой осмотрела всю троицу, задержав оценивающий взгляд на Антоне, отчего тот слегка смутился. Белобрысый Ванюшка крутился здесь же, прячась за спиной у сестры.
-- Ваша задача, -- обратился, причмокивая, к парням экономист, -- снять старые полы, заменить лаги, сделать обрешётку, выстругать и постелить половую доску, накрыв её после укладки ДВП. Само собой про уголки не забыть, покрасить их в два слоя – вот и всё. Дел тут дня на три-четыре, правда, и заработки пустяшные.
Подытожив сказанное, Рохля направился во двор.
-- А когда приступать-то? – бросил ему вслед Антон.
-- А когда хотите, -- не оборачиваясь, причмокнул конторщик и исчез за калиткой.
Шабашники остались стоять во дворе. Хозяйская дочка вроде бы занялась домашними делами, но, между тем, пристально следила за парнями.
-- Ну, что ж – рубанул Антон, -- не вижу смысла тянуть резину. Как говорится, раньше сядем, раньше выйдем.
Троица сходила в общежитие и вернулась оттуда уже с орудиями труда. Были востребованы топоры, ломики, гвоздодёры, ножовки, молотки, плоскогубцы… Весь инструмент уложили в углу зала. Антон оглядел помещения, оценивая фронт работ. Три комнаты, плюс кухня и прихожая – итого «квадратов» шестьдесят, не меньше.
-- Да, работёнки нам дней на пять, – заключил он. – Здесь одной только половой доски куба два настрогать надо, да лаги, да уголок…
Бригадир вышагивал по дому с рулеткой, что-то измерял и записывал себе в блокнот. Эти магические действа заинтересовали Татьяну, живо наблюдавшую за молодым «начальником». Вяло следили за ним и напарники, которых меньше всего интересовала работа, куда больше – выручка.
-- Так сколько колхоз заплатит? – недоумевал Валера. -- За шиши я жилиться не намерен, а то нашли подёнщиков.
-- Ты что, не слышал, что сказал председатель: если не согласны – сматывайте удочки. Тебя такой вариант устраивает? Меня – нет.
-- Так что, Танюша, -- разогнувшись, неожиданно обратился Антон к девушке, – Передайте родителям, чтобы выносили вещи во времянку – надо комнаты освободить.
Во дворе скрипнула калитка. Вскоре послышались шаги на крыльце, и в дом вошла хозяйка. Стройная светловолосая женщина лет сорока со следами былой красоты. Она оглядела гостей и, поздоровавшись, завела непринуждённую беседу:
-- А меня с поля отпустили пораньше: Рохля сказал, принимай ремонтников, будут дом тебе чинить. А вы что же, полы нам перестилать станете?
-- Точно так, -- не растерялся Антон и продолжил, -- надо будет вам всё имущество вынести из избы, чтобы комнаты освободить.
-- Это мы сделаем: у нас банька пустует – вот её под времянку и оборудуем. Благо лето в этом году тёплое и комаров мало.
Женщина прошла по комнатам, заглянула в кухню, увидела в зале чужой инструмент.
-- Это, значит, вы с завтрашнего утра начинать думаете?! Тогда торопиться надоть.
Хозяйка вышла во двор, позвав за собой и Татьяну с Ванюшей. Через какое-то время в доме объявился и сам хозяин. Виктор Кошкин был среднего роста сероглазый шатен. Бесхитростное выражение его лица не оставляло ни тени сомнения в его добродушном характере. Он пожал руки троице, спросил, нужна ли им какая-нибудь помощь с инструментом. Услышав отрицательный ответ, взял в руки первую попавшуюся в избе вещь и решительно понёс её во двор. Вскоре к нему присоединились жена и дочка. Ваня помогал старшим носить одежду и кухонную утварь. Антон и его товарищи пособили хозяину выволочь во двор и затащить под навес самую крупную мебель: шкаф, комод, кровати и диван, кухонный буфет.
Вынеся самое тяжелое, парни распрощались и поспешили в гостиницу, а Кошкины ещё долго пристраивали свой бесхитростный скарб, что в баню, что в сарай…

Антон, как всегда, проснулся первым. Скинув летнее одеяло, встал, подтянул трусы и потянулся к чайнику с колодезной водой: после вчерашней пьянки во рту было сухо, мучила жажда. Отхлебнув несколько глотков, натянул солдатские штаны, затянул пояс. Специально взял их на шабашку, зная, что сносу такой одежонке нет, а на гражданке «галифе» ему ни к чему. Товарищи продолжали храпеть, и когда парень, обдав себя из ведра холодной водой, вернулся в общежитие. Соседей уже не было. «Вот это работают, люди» -- с завистью подумал он – «А мне не везёт на напарников: сплошные лодыри попадаются. Две бригады уже сбежали. Эти вот тоже сильны дрыхнуть. Эх, жаль, других на примете нет». Антон хоть и числился среди них бригадиром, был в троице за подсобного рабочего: строительной специальности обрести не успел. Потому на объекте всё больше бетон месил да кирпича с раствором подавал.
Антон окликнул подельников и принялся их будить:
-- Рота – подъём! Ну, вперёд – шевелитесь уже! Нас ещё куча дел ждёт.
Сонные, словно полуобморочные, поднимались Батася с Валерой. Валера был покрепче среди всех троих, а потому легче переносил пьянку. Правда, и выпивал он больше остальных. Юноши надели рабочие робы, накинули кепки и поплелись следом за Антоном в колхозную столовую.
На столе полукругом стояли стаканы с компотом, по сто грамм густой сметаны и миска с ржаным хлебом. Поварихи подали картошку с котлетами, и начинающие шабашники набросились на завтрак.
-- Что-то вы запаздываете в последнее время, Антон, -- выглянув в окно раздачи, обиженно протянула одна из поварих, что помоложе.
-- А вы поднимите этих гавриков пораньше, тогда говорите – насупился Антон и ткнул ложку в стакан со сметаной. Ложка осталась торчать как раз посередине. Антон снова повернулся к окну раздачи:
-- Вот всё хочу поинтересоваться: вы что сметану -- из порошка делаете?
-- Почему из порошка? – остолбенела повариха.
-- Так она ж у вас подозрительно густая – нержавеющую ложку на весу держит.
-- Так что ж? – не поняла повариха.
-- А разве может такая сметана быть? Не может, – заключил Антон и принялся мешать сметану ложкой, отправляя густые желеобразные комки себе в рот.
-- Дурак ты. А потому никогда у себя в городе настоящей сметаны не видел, -- надула губы повариха.
-- А вот и неправда, у меня отец на молочном заводе трудится, но там такой сметаны тоже нет, -- не сдавался Антон, пока его товарищи за обе щеки уплетали котлеты с картошкой.
-- Это потому, что нашу сметану в таком виде никто на молокозаводы не отправляет: у неё жирность слишком высокая, а надо не качество, а объёмы. Вот её ещё на стадии переправки в город и разводят, -- предположила повариха.
Похоже, такая версия парня устроила, и он принялся догонять товарищей. Поварихи умилительно следили за шабашниками, перешёптываясь о чём-то своём.
Позавтракав, троица направилась к дому Кошкиных. Во дворе они встретили только Татьяну и её брата. Ваня что-то мастерил из корявого полена, а Татьяна
стирала в тазу бельё. Антон и его напарники поздоровались, вошли в дом. Все комнаты были зловеще пусты, как и кухня. Лёгкий слой пыли покрывал старые потемневшие от времени и сырости полы. Инструменты стояли в том же углу, где их оставили вчера.
Антон скинул с себя верхнее бельё, оголив торс. Батася и Валера последовали его примеру. Бельё вынесли во двор и положили на лавке, а сами вернулись в избу. Взяв в руки, кто топор, кто лом, кто гвоздодёр, парни принялись вскрывать полы. Сперва в центр комнаты полетели отодранные уголки, затем пришёл черёд и старого полуоблупившегося ДСП. Изба наполнилась густым слоем пыли. Стало тяжело дышать. Ребята попеременно выбегали во двор глотнуть свежего воздуха. Наконец, взялись отдирать и сами доски. Стоял грохот и скрежет выдираемых гвоздей. В комнаты заглянула Татьяна, но закашлялась и поспешила на выход. Ближе к обеду, когда половина дома уже осталась без напольного покрытия, а посередине двора громоздилась куча полугнилых досок, Антон скомандовал:
-- Стоп машина. На обед пора.
Парни поспешили на воздух, к хозяйскому колодцу. Каждый вылил на себя не меньше, чем по ведру воды. Но забитыми пылью лёгкими дышать от этого легче не стало. К Антону подошла Татьяна:
-- Отец с мамой сказали, чтобы я вас накормила обедом, так я борщ сварила и оладушки испекла. Будете?
-- А то, -- за всех троих поспешил ответить Батася и рванул к хозяйскому столу, где красовался чугун с борщом и стояла глубокая миска с блинами, накрытая плоской тарелкой. Рядом пристроилась соусница со сметаной. Антону стало неловко за бесцеремонность компаньона, но ему ничего не оставалось, как поблагодарить хозяйку и последовать примеру Батаси. Парни сели за стол, каждый взял в руки по краюхе румяного тёплого хлеба домашней выпечки.
-- Это вы что же – сами хлеб печёте?! – изумился Антон, глядя на Татьяну, разливавшую борщ по тарелкам.
-- Да, на простокваше. Очень вкусно получается. Хотите -- научу? – девушка выжидательно посмотрела на Антона.
-- Мы сюда не хлеба пришли печь, -- вставил Валера, как будто вопрос был обращён к нему, и откусил кусок хлеба.
– Да, пожалуй, выпечкой заниматься нам будет некогда,-- мягче ответил Антон и добавил -- А хлеб действительно вкусный, спасибо за угощение.
-- Да вы ешьте, ешьте, а то остынет всё, -- и отошла в сторонку.
Парни съели по тарелке аппетитного борща с наваристым мясом, сдобренного не одной ложкой сметаны. Уплели и миску блинов всё с той же сметаной.
-- Может ещё что? – приветливо поинтересовалась Татьяна.
-- А самогона у вас нет? – с надеждой в голосе выдохнул Батася.
-- Вот тебе только сейчас и пить, -- резко оборвал его Антон, -- работай-давай, а не о самогонке думай.
Татьяна отрицательно махнула головой и Батася с Валера встали из-за стола, потянулись к калитке перекурить. Антон с Татьяной остались вдвоём. Младший братишка спал в тени дерева, на хозяйском матрасе.
-- А тебе Татьяна ещё раз большое спасибо за обед. И ещё – можешь звать меня просто Антоном, а то ты всё «вы» да «вы». У тебя каникулы сейчас, наверное. Небось, скучно в такое время в доме просиживать, глядя на наше монотонное занятие?
-- Нет, что вы. Мне даже интересно, как у вас всё это выходит, любопытно.
-- Вот опять ты мне «вы» сказала.
-- Извини, Антон, больше не буду.
Антону начинала нравиться эта не по годам взрослая, рассудительная девушка. Татьяна и впрямь выглядела чуть старше своих лет: ладно скроенная голубоглазая блондинка, с небольшой, однако уже упругой грудью, девушка способна была вызывать плотоядные взоры своих сверстников. Но такие парни, как Батася и Валера, её не интересовали – этого «добра» она насмотрелась в собственной деревне. Девушку определённо волновал и притягивал к себе магнитом Антон. Серьёзный, собранный, подтянутый, он будил в Татьяне неясные, доселе незнакомые ей ощущения, заставляя снова и снова всматриваться в лицо молодого бригадира шабашников.
Ремонт в доме шёл своим чередом. Уже к вечеру первого дня троица вскрыла все полы и вынесла их остатки во двор. Девушка ещё пару раз заглядывала в комнату, где трудился Антон, но он был поглощён работой и девушку, казалось, не замечал. Так и не дождавшись старших Кошкиных, шабашники сходили в столовую и вернулись к себе в гостиницу.
Соседняя бригада гуляла. Ещё бы – был закончен очередной аккорд. Солидные по тем временам деньги перекочевали из колхозной кассы в карманы вчерашних урок. В здании стоял терпкий запах чифиря, замешанного на самогоне.
-- Где самогон-то брали? – полюбопытствовал у вышедшего им навстречу косматого и смуглого, словно он был цыганом, Васи.
-- Есть тут одно рыбное местечко, -- хитро прищурился тот. – Могу сказать по секрету за пол стакана оного.
На самом деле Вася был смугл от непрестанного и непомерного употребления чифиря. Антону он нравился за простоту и скромность. Никогда не кичился своим тюремным прошлым, как его приятели. Но если его о чём-то попросить, охотно шёл навстречу.
-- Нет, спасибо, -- нам пока без надобности, поспешно ответил Антон. «Не хватало ещё, чтобы мои архаровцы подсели на это зелье».
-- Может, нам компанию составить желаете? – не унимался Василий.
-- Боже упаси, нам завтра предстоит работы немеряно,-- за всех сказал-отрезал Антон и затолкал своих переминавшихся с ноги на ногу напарников в комнату.
-- Сейчас вернусь, -- выдал он им. -- А вы марш в постель: завтра на пилораме предстоит попотеть.
Парень вышел к курившему во дворе шабашнику. Василий тянул невесть откуда взятую махорку.
-- Ну, как, много ли «срубили»? – подсел Антон на край скамьи.
-- По семь сотен на рыло, -- неспешно ответил тот. – Сейчас в трёхдневный запой уйдём, следом за Александровичем, а как вернёмся – возьмёмся за коровник.
-- А где сейчас хохлы горбатятся, не знаешь? – пытался выжать из соседа максимум полезной информации Антон.
-- Они в соседний колхоз подались – на уборку камней с поля. В среднем по десять- двенадцать рублей в день выходит. Но это работа ломовая: долго далеко не каждый выдержит. Правда, хохлы народ упрямый – эти выдержат.
-- А про Ругайло ничего не слышно? – не отставал Антон.
-- Крышу кроет в колхозе «Рассвет». После того, как у него клубная крыша через пол года прохудилась, в «Свободу» ему дорога закрыта. Хотя, Зигфридович мужик отходчивый – может и простить.
-- Ну, а об Александровиче хоть что-то слышно?
-- Не-а. Небось сейчас где-то в лопухах пьяный в стельку валяется, ему не в первой.
-- И председатель, видишь, мирится, -- пробовал развить кадровую проблему молодой.
-- А что ему делать остаётся: где он ещё таких специалистов, как Александрович, сыщет? Нигде. Такие и в райцентре не пропадут, -- закончил диалог Василий и, потушив окурок, направился назад в комнату. Антон поспешил следом. На пороге своей комнаты он нагнал шабашника и попросил вполголоса:
«А про самогон ты мне всё-таки скажи. Сочтёмся».

После завтрака в столовой Антон отвел свою «бригаду» на пилораму. Там их встретил Семёныч. Шабашников пильщик Семёныч, похоже, недолюбливал, то ли завидуя их заработкам, то ли месту жительства, то ли ухарству поведения. Но только обращался с ними предельно сухо, почти официально. Отказать в просьбе не мог, знал, начальство дало «добро». Но и пыжиться на городских тоже не спешил, первым делом гнал колхозный заказ. Вот и сейчас он заметил, видя, как Антон ухватившись за широкий комель бревна, волок его к пиле:
-- Погнался ты, хлопец, за длинным рублём, смотри, как бы не остаться с длинной мошонкой.
-- Типун тебе…-- отмахнулся парень и закинул свою часть бревна на рельсовую движущуюся опору. Его напарник кинул второй конец бревна на такую же. Они погнали бревно на распил.
В помещении стояли шум пил и запах сосны. Стопка за стопкой укладывались в штабеля половая доска и лаги. Часам к двум рядом с досками образовалась приличная горка горбылей.
-- Ваше время истекло, -- подытожил Семёныч. – У меня ещё заказ на коровник есть. Так что или завтра приходите, или ждите, пока вторая бригада управится.
-- А сколько это по времени занять может, Семёныч? – Антон сощурил один глаз, глядя на пильщика.
-- Часа два-три, не меньше. К тому ж, мне ещё пообедать надо, – заключил тот, лениво почёсывая за ухом.
-- Понятно, -- что-то прикинув в уме, тряхнул головой парень и скомандовал своим, – чего стоите, рты разинули: грузите штабель в трактор и поедем.
Батася с Валерой неспешно стали закидывать доски в прицеп «Беларуса», подъехавшего по заказу Антона к пилораме.
Процедура погрузки заняла ещё минут сорок. Когда доска и брус были вброшены в кузов машины, двоица вскарабкалась следом. Антон залез в кабину тракториста и прояснил тому маршрут. Трактор пыхнул чёрным клубом солярки и рванул к дому Кошкиных.
Татьяна стирала во дворе бельё, когда шабашники подкатили к ограде. Вскоре и возле хозяйского дома образовался первый штабель досок. Ванюша радостно кружил вокруг парней, принюхиваясь к запаху опилок.
-- Вот что, -- осмотрев подпольные столбики, пока шла разгрузка, сделал вывод Антон, -- придётся нам менять и кирпичную кладку: старая еле держится да и грибком изрядно поедена – может не выдержать, рухнуть.
-- Чего ж ты раньше молчал, -- пробовал протестовать Батася, -- это ж ещё кусок работы.
-- Да, кусок. А что делать? Думаешь, будет лучше, если после настила пол прогнётся?
Напарник спорить не стал, признавая авторитет и знания Антона.
-- Ладно, за столбики я возьмусь сам, -- миролюбиво продолжил старший группы. – А вам придётся дальше заниматься доской, того что есть – мало.
-- Обедать! – напомнила ребятам Татьяна, стуча ложкой по кастрюле с борщом.
-- А что сегодня на второе, – садясь за стол и протягивая руку за куском хлеба, – полюбопытствовал Валера.
-- Драчёны с мясом, – смахивая пот со лба, просто ответила девушка.
Парни прыснули со смеха.
-- Как-как? – переспросил Батася, продолжая смеяться. Красавица удивлённо смотрела на двоих балбесов и не могла понять, чем вызван такой идиотский смех.
-- Ну, ну, остолопы, потише, -- вступился за неё Антон. – У вас только одно на уме.
-- Драчёны-задрачёны, -- не унимался Валера. Бригадиру пришлось стукнуть кулаком по столу, только после этого двоица угомонилась. Девушка так и не поняв причины безудержного веселья парней, насупилась и отошла в сторону.
-- Ну, вот, кретины, обидели Татьяну, теперь будете обедать за полтора километра ходить, -- выругался Антон, а затем приказал, – пообедаете и прощенья просить.
Те, явно не ожидая такого поворота, приуныли и лишь ещё сильнее налегли на ложки. Перекусив, двоица пошла бормотать извинения.
Антон достал блокнот с записями, вооружился карандашом и рулеткой. Лазая по штабелю, он принялся делать отметки на досках и брусьях.
-- Берите те, что я отметил, и отпиливайте концы, -- не отрываясь от работы, дал задание возвратившимся и бездельничавшим парням.
Валера сходил в дом за ножовками. Батася потянул за край верхней доски, и штабель вдруг посыпался, чуть не покалечив Антону ноги. Тот вовремя успел соскочить на землю.
-- Ты что – полный дебил: кто ж это доску поперёк штабеля тянет, -- набросился он сперва на Батасю, но, заметив, что за их разборкой наблюдает Татьяна, приумолк.
-- Берись за ножовку, я сам буду доски таскать, -- настоятельно порекомендовал Антон подчинённому. Батася и не думал перечить. Они вдвоём с Валерой взялись ровнять доску. На траву во дворе посыпались опилки, деревянные обрезки.
Ещё через час, когда обрезанные брус и доску втащили в дом, Антон отправил напарников на пилораму, а сам взялся за кладку. Он приготовил корыто с цементом, набрал оттуда одно ведро и, вооружившись мастерком, поплёлся в комнату, служившую залом. Старые столбики уже были разрушены, рядом с грудой обломков высилась и горка новых кирпичей.
Парень залил в яму порцию раствора, равномерно распределил его по имевшемуся в ней старому потрескавшемуся бетону и положил первые четыре кирпича. Вскоре столбик выровнялся с поверхностью земля. Антон переложил кирпичи куском рубероида и продолжил работу. Он не заметил, как сзади подошла Татьяна. Девушка облокотилась о дверной косяк, молча наблюдая за спорыми и уверенными движениями молодого человека. Через десять минут столбик был готов. Антон разогнулся и заметил девчонку. Та, застигнутая врасплох, смутилась и покраснела.
-- Татьяна, ты никак решила в будущем тоже строителем стать? – пошутил парень.
-- С чего это вдруг? – вскинулась она, недовольно глядя ему в глаза.
-- Да, так: уж больно внимательно изучаешь нашу технологию.
-- А может мне тятя дал задание за вами присматривать, -- невольно вырвалось у девушки, и она от собственной откровенности прикусила губу.
-- В роли ревизора или имущественного соглядатая? – не растерялся Антон.
Татьяна смутилась ещё больше, не зная, что и ответить. Парень сам спас девушку:
-- А как, Татьяна, у вас в деревне молодежь своё свободное время проводит?
-- Чаще всего пьют и дерутся – бесхитростно ответила девушка, по лицу которой можно было догадаться, что такое времяпрепровождение ей лично претит.
-- А как же клубные вечеринки, дискотеки, танцы-шманцы?
-- Вот на них, в основном, и пьют. Иногда в лопухах парочками прячутся и целуются, -- девушка с хитринкой посмотрела на Антона. Тот, ровняя мастерком очередной положенный кирпич, никак не отреагировал.
-- А у тебя самой парень-то есть? – неожиданно выпалил он.
-- Нет, но мог бы быть, -- горделиво парировала Татьяна. – Много их вокруг трётся, но только мне они не нужны.
-- А почему же? – не отступал Антон. – Может быть некрасивы?
-- Скорее – неумны, и пьют больно много – взрослым ответом огорошила молодого человека Татьяна.
Закончив делать в зале последний столбик, Антон неожиданно подошёл к девушке вплотную и, заглянув ей в глаза, вкрадчиво вполголоса спросил:
-- Ну, а я тебе нравлюсь?
Девушка густо-густо покраснела и почти шёпотом ответила: «Да».
Антон откинул мастерок, рабочие рукавицы, наклонился к ней и стал страстно целовать. Татьяна не отстранилась, наоборот прижалась к нему всем телом, позволяя себя обнять. Её изящное и вместе с тем хрупкое, обдающее жаром тело, сводило парня с ума. Если бы он не отдавал себе отчёт, где находится, то точно вовсю дал бы волю рукам. Они целовались пылко, отчаянно, взасос. Язык Антона проник вглубь рта Татьяны и скользил по горячей слизистой поверхности нёба и щёк, переплетался с её языком, щекоча гортань, и ещё больше возбуждая девушку. Её руки залезли Антону под рубашку и гладили мускулистое загоревшее тело парня. Его – сновали под кофточкой у юницы, вожделенно нащупывая и сжимая упругие бугорки грудей. Неожиданно со стороны входа послышалось детское сопение. Молодые люди отпрянули друг от друга, Антон схватился за мастерок.
-- Таня, ты где? – послышался тонкий голосок и в зале объявился Ванюша. Мальчишка увидел сперва Антона, затем свою сестру и озадаченно уставился на обоих. Только сейчас Антон сообразил, как должно быть они глупо выглядят в глазах этого подростка: красные, как раки, тяжело сопящие, с растрепанными волосами. Неожиданно Антон вспомнил, что не успел заправить сзади рубаху. Он постарался стать к мальчику лицом.
-- Ты что тут делаешь? – невозмутимо спросил Ваня сестру.
-- Пришла посмотреть, чем наши гости занимаются. Вот, видишь, кирпич кладут, -- и она махнула рукой в сторону столбиков.
Этот ответ, похоже, удовлетворил мальчика, и он стал изучать свежую кладку.
-- Только руками чур не трогать, а то развалится: ещё цемент не застыл, -- став за спиной у парня и украдкой заправляя край рубахи, скомандовал Антон.
Татьяна незаметно для брата выскользнула наружу. А Антон, чтобы усыпить бдительность несмышлёныша, стал делиться с ним секретами вольных каменщиков.
В тот день молодая пара смогла ещё раз уединиться минут на пятнадцать, пока семилеток бегал к соседскому мальчишке забрать своих деревянных солдатиков.
Продолжились страстные поцелуи и нескромные объятия.
-- А чего так смеялись твои друзья, когда я сказала про драчёны? – поинтересовалась Татьяна перед уходом. Антон даже не знал, как объяснить ей причину столь безудержного веселья напарников.
-- Видишь ли, -- начал он, -- у нас в городе это блюдо называют драниками…
-- И что, -- не унималась Татьяна, -- только из-за произношения они бы так не хихикали. Скажи правду.
-- Тебе знакомо слово «онанизм»?, -- чистосердечно выдохнул он девушке.
-- Нет, но ты же мне объяснишь и это, -- просительно произнесла Татьяна.
-- Обязательно, но в другой раз: твой брат возвращается, -- выкрутился парень, заслышав во дворе шарканье детских сандалий.
-- Жду тебя сегодня в девять за старой баней, что недалеко от речки, напротив нашей гостиницы, -- напоследок шепнул он девушке на ухо и, напялив рукавицы, принялся доделывать работу.
Вечерние сумерки медленно сгущались над деревней. В воздухе стоял безумный стрёкот кузнечиков и напористые трели сверчков. Антон, запасшись самогоном, который он перенёс в баню, подальше от глаз своих «помощников», бесцельно слонялся по комнате. Хорошо хоть, что Валера с Батасей резались с Василием в карты и не обращали внимание на непоседливость бригадира, а то б давно заподозрили неладное. Стрелки часов показывали половину девятого, когда Антон вдруг засобирался.
-- Куда ты? – без особого интереса бросил ему в спину Валера.
-- Решил порыбачить, -- соврал Антон и, прихватив пакет с яблоками, бутылкой лимонада и шоколадными конфетами, юркнул в коридор.
-- Пошёл комаров кормить, -- донёсся до него уже за дверью убаюкивающий голос Васи, -- А не перекурить ли нам, хлопцы?!
Во дворе было уже достаточно темно, чтобы различать очертания, не различая лиц. Антон извлёк из-под лавки в предбаннике бутылку самогона, достал заранее припасённую старую газету и свечу. Юноша снова всмотрелся в стрелки на циферблате. Оставалось минут пятнадцать.
«Интересно живут эти «столичные» жители – подумал он. – Мы, шабашники, знаем, где можно самогоном разжиться, а они нет: к нам идут покупать. Видать, деревенские не больно-то доверяют друг другу. А в магазине-то вечно хоть шаром покати – ни тебе водки, ни вина. Пиво и то лишь по выходным появляется. Знает, видимо, Зигфридович, слабости своих колхозничков».
Где-то за стенкой послышались лёгкие шаги и Антон превратился в слух. На фоне дверного проёма вырисовался хрупкий силуэт девушки.
«Пришла» -- трепетная волна прошибла всё тело парня, остановившись где-то в паху. Он вскочил, приблизился к выходу и стал всматриваться в смутные очертания.
-- Антон, ты? – заметив шевеление внутри заброшенной хибары, бросила в темноту Татьяна.
-- Да, не бойся. Иди ко мне.
Девушка приблизилась ко входу, несмело вошла под свод строения. Молодые люди потянулись друг к другу…
Всё произошло так стремительно, что и сам Антон удивился собственной прыти. Это позже, в амурных отношениях, ему доводилось слышать от слабой половины откровения в его, антоновом, виртуозном умении раздевать предмет вожделения. «Я только от первого поцелуя оторвалась, а уже обнаружила себя полуобнажённой, – признавались его пассии. – Не успев очухаться от второго, видела себя абсолютно голой». Наверное, сказались подростковые «тренировки» с соседским мальчишкой, бывшим старше его на два года, когда ребята по несколько раз на дню в течение полугода проигрывали ситуацию «тет-а-тет с девушкой». Нынешний опыт с Татьяной был одним из первых, если не первым в таких делах.
Антон знал, что где-то в бане, в углу полков, валялось старое тряпьё, кем-то когда-то брошенное здесь за ненадобностью. Туда и увлёк он не сопротивлявшегося подростка. Пленительные речи вприкуску с самогоном, заедаемым конфетами и яблоками, хмелили обоих. Парень, теряя самоконтроль, стаскивал с Татьяны скромные деревенские наряды, девушка слабо сопротивлялась и шептала «не надо, милый». А часа через два пресытившаяся любовью и взмокшая парочка юных тел замерла в блаженной истоме посреди размётанной по полкам одежды и ветоши. Антон выждал какое-то время, затем помог Татьяне одеться, проводил до калитки и, обдав фонтаном комплиментов, удалился восвояси.
Следующий трудовой день парня проходил, словно в гипнозе. Он неотрывно чувствовал на себе влюблённые взгляды Татьяны, преследовавшей его повсюду. Парень всё же старался не забывать об основной цели своего прибытия в этот дом, и уже к концу дня полы двух комнат, а также коридора были устланы свежей доской и ДВП. Оставалась детская комната, кухня и сени.
-- Ну, это мы закончим завтра, – подвёл итог общей работе Антон. – Молодцы, стервецы, потрудились на славу. Завтра необходимо закончить – передали, что Александрович объявился в конторе.
Он украдкой переглянулся с вошедшей в избу Татьяной, и они еле заметно кивнули друг другу. Батася с Валерой поспешили в общежитие, Антон бросил им вслед, задержавшись на крыльце:
-- Вы идите, я догоню: надо проверить, хорошо ли подогнаны уголки – и вернулся в дом, где его поджидала девушка…
Следующий вечер был ещё более страстный, чем предыдущий. И Антон, и Татьяна дали волю переполнявшим их чувствам и потаенным желаниям. Они неистовствовали, качаясь по полкам, их тела переплетались в безудержном танце страсти, их рты ловили дыхание, утопая друг в друге и слизывая следы усталости с обнаженной плоти.
-- Татьяна, -- осторожно начал Антон, когда они в очередной раз разомкнули губы, -- Ты же неглупая девочка и понимаешь, что так долго продолжаться не может: Ты ещё несовершеннолетняя, и никто не позволит нам открыто продолжать наши отношения. Хуже того, у меня, если это всплывёт наружу, могут возникнуть серьёзные проблемы, которые мне не нужны.
-- Как это может всплыть? – сопротивлялась неизбежному девушка.
-- Ну, мало ли. Увидит кто-нибудь из твоих родителей, соседей, просто односельчан, куда ты каждый вечер ходишь. Мои парни опять же: ты думаешь, просто мне улизнуть, обманув их бдительность. Ну, раз, ну, другой. А что дальше? Они же тоже могут почувствовать неладное.
Возникла томительная пауза. Каждый думал о чём-то своём.
-- Хорошо, -- обречённо начала Татьяна. -- И что же дальше? Что ты предлагаешь?
-- Не обижайся и прости меня Таня, но я предлагаю разойтись и прекратить наши отношения.
Девушка, как показалось Антону, тихо всхлипнула, но тут же подавила распиравшее её чувство, и чуть слышно выдавила:
-- Ну, если ты настаиваешь…
-- Да нет же, Танюша, я ни на чём не настаиваю. Но у наших отношений действительно нет никаких перспектив: мы закончим очередной объект, и я вернусь в свой город. А там поеду поступать в Минск, в институт. Ты же останешься здесь. За два года пока ты достигнешь совершеннолетия, много воды утечёт… У тебя ещё будет шанс найти настоящую любовь, поверь. А пока всё это – не больше, чем юношеский флирт, подростковый романтизм.
Татьяна тяжело поднялась, Антон встал за ней и попытался помочь одеться.
-- Не надо, -- остановила она его…
Антон, проводивший Татьяну до дома, в ту ночь ещё долго не мог уснуть.
Утром, когда троица шабашников вошла в дом Кошкиных, то была неприятно удивлена представшей перед глазами картинкой. Устланное накануне ДВП повсюду пошло пузырями. Словно кочки на болотистой местности, воздушные подушки топорщились то тут, то там, превратив полы в сплошную волнообразную поверхность.
-- Быстро за работу, -- морщась нежданно-негаданно выпавшей перемене, скомандовал Антон. -- До вечера надо всё доделать.
Троица разбрелась по комнатам, прихватив молотки, ножовки и гвозди. Всё то время, пока в доме стоял стук молотков и скрежет пил, Татьяна ни разу не появилась на глаза парней. Это даже несколько озадачило Валеру с Батасей и они обратились с соответствующим вопросом к Антону. Тот сердито отмахнулся:
-- Вам что, её отсутствие работать мешает? Не о том думаете, друзья мои. Думайте, как скорее закончить работу на объекте и деньги получить.
-- И то правда, -- первым спохватился Валера, и они снова взялись за работу. К обеду в доме запахло краской. Вооружившись кисточками, молодые люди принялись усиленно «утюжить» поверхность свежеструганных уголков.
Часам к шести, когда все работы были, в основном, закончены, во дворе объявился хозяин. Виктор Кошкин поздоровался с ребятами, а потом прошёлся по комнатам, озадаченно чеша затылок и что-то бубня себе под нос. Шабашники украдкой, настороженно следили за выражением его лица.
-- Тут это, завтра же выходной у нас, -- возвратившись в комнату, где с кисточкой орудовал Антон, произнёс хозяин дома, переминаясь с ноги на ногу. – День деревни в общем. Так ты с помощниками своими подходи к нам в гости, отметим это самое, завершение ремонта то есть.
-- И когда за стол садитесь?, -- услышав монолог Кошкина, прислонился к дверному косяку Валера. – А главное – с чем?
Хозяин развернулся к говорившему:
-- Так ить ясно с чем: с беленькой. В магазин сегодня, в честь праздника, завезли. Вот по две бутылки на руки и отпускают.
-- А мы есть в списках? – подключился к разговору Батася.
-- Этого я не знаю, -- развёл руками Кошкин.
Всё время разговора Антон старался избегать прямого взгляда хозяина дома.
Он продолжал водить кистью по уголкам, и делать вид, что поглощён работой.
-- Так как – будете? – снова обратился к нему Виктор Кошкин.
-- Затрудняюсь ответить, -- неопределённо резюмировал бригадир. – Могут возникнуть непредвиденные обстоятельства.
-- Какие у нас могут быть обстоятельства, -- засуетился Батася. – Конечно, придём.
-- А ты бы, Батася, не лезь вперёд батьки в пекло, -- запоздало одёрнул его Антон.
-- Ну, ладно жду, – и хозяин поспешил во двор.
Когда парни уже собирали инструмент, в доме возникла фигура Рохли. Причмокивая и поправляя дужки очков, он долго прохаживался по комнатам, оценивая результат. Антон всё время находился рядом.
-- Как, сгодится? – бросил он в нетерпении экономисту.
-- Да, вроде, неплохо. Но вот ДВП надо было перед настилом вымочить. Теперь эти пузыри хрен вытравишь.
-- Так я ж предупреждал Зигфридовича, что опыта ремонтов у нас нет, -- начал горячиться парень.
-- Так никто ж вас особо и не винит, -- вяло прочмокал Рохля. – Вы только гвоздей не жалейте: побольше вколотите в эти пузыри – авось, не так заметно будет.
-- А когда расчёт можно получить?
-- В понедельник, к обеду, в контору загляните.
-- Хоть сколько выйдет, скажите.
-- Думаю, рубликов по восемьдесят на нос, -- шаркая к выходу, изрёк экономист.
-- И это за неделю-то работы? – вскинулся Антон. – Что ж я бойцам своим скажу? У нас никогда меньше ста двадцати не бывало.
-- Я же говорил, что труд низкооплачиваемый, -- вполголоса оправдывался Рохля, черепашьим шагом спеша за калитку. – Наши колхозники и таких денег никогда не видывали.
-- Мы ж вам не колхозники, -- выпалил ему вслед Антон и, махнув рукой, вернулся в дом, где орудовали молотками его товарищи.
В этот день Татьяну он так и не встретил. Где была девушка, у кого отсиживалась, Антон не знал. Но это только усиливало его смятение. В голову лезли мысли одна глупее другой. Закончив работу, Валера с Батасей прямо со двора Кошкиных рванули в местный магазин, в разведку. Антон не спешил уходить, всё же надеясь пересечься с Татьяной. Вместо этого он встретился с её братом. Ванюша вприпрыжку вбежал во двор дома и направился было к сараю, но парень окликнул его:
-- Не знаешь ли, братец, где сестра твоя? Что-то весь день её не видно.
-- Так она к тётке, в соседнюю деревню пошла, -- обрадовавшись вниманию взрослого, поспешно ответил мальчик.
-- С чего это вдруг? – не мог успокоиться Антон.
-- Так проведать, -- Ваня взбежал на крыльцо и смело зашагал внутрь дома.
-- Смотри, не трогай уголки руками: на них краска ещё не просохла. И что ж, завтра её тоже не будет? – как можно спокойнее поинтересовался молодой человек.
-- Может быть, -- безучастно ответил Ваня. Антон попрощался с первоклашкой и поспешил в гостиницу.
« Может оно и к лучшему, что её не будет, -- размышлял юноша, бредя к местьу временного проживания. – Долгие проводы – лишние слёзы. Да, и краснеть за такую халтуру не придётся».
В комнате он застал матюгающихся товарищей с авоськой, заполненной пивом.
-- Совсем оборзели, козлы: за людей нас не считают, -- возмущался Батася. – Водяру не отпустили, сказали, что только для местных получено.
-- Да, не верю я этой лахудре за прилавком, -- потягивая ячменный напиток из бутылки, делился версией Валера. – Скорее всего, она нашу норму притырила. Потом загонит кому-нибудь из колхозничков втридорого.
-- Ладно, успокойтесь, тут у меня в заначке пол бутылки самогона припрятано, -- обрадовал напарников Антон. Вернувшись из бани, он поставил на стол перед обалдевшими от приятной неожиданности шабашниками бутылку суррогата.
-- Советую только с пивом не мешать, а то потом хреново будет.
Но парни мало обращали внимания на предупреждения старшего товарища, и самогон пошел в ход вперемежку с пивом…
Утро для Батаси с Валерой выдалось тяжёлым. Их рвало, у обоих раскалывалась головы, во рту стоял гадкий привкус, першило в горле.
-- Полечиться бы надо, -- после очередного приступа блевоты, подошёл к Антону Валера.
-- Дотерпите до обеда, а там рванёте к Кошкиным – подлечитесь, -- брезгливо отстраняясь от подельника, предложил Антон.
-- Что значит «рванете», а ты не пойдёшь разве? – изумился Валера.
-- Не больно-то я горю желанием ещё раз смотреть на творение рук своих.
-- Да, плюнь ты на это, Антошка: деньги-то нам колхоз всё равно платит. А Кошкину этот ремонт не стоил ничего – халява она и есть халява.
-- Так-то оно так, но ведь им там жить, по полу по этому ходить. Каким словом они нас при этом поминать будут?
-- Мне, если честно, насрать, -- ответил за товарища Батася, который всё это время молча валялся на кровати с мокрым полотенцем на лице.
-- А мне нет, -- срезал Антон, присев за стол, уставленный пустой стеклотарой.
-- С каких это пор в тебе чистоплюйство заиграло, -- недоуменно повёл плечами Валера и, словно подстреленный, повалился на свой тюфяк.
-- С тех самых.., -- загадочно выразился Антон и, глянув на часы, поспешил перевести тему. -- Часа через полтора можете отчаливать.
Когда парни ушли, Антон лёг на кровать, заложил руки за голову и задумался. В таком состоянии его через час и застала переступившая через порог Татьяна. От неожиданного визитёра юноша аж подскочил на кровати, вздрогнув всем телом.
-- Здравствуй, Антоша, -- ласково обратилась к нему девушка.
-- Ты-ы? Как ты здесь, почему, зачем? – он никак не мог прийти в себя.
-- Тятя прислал, сказал, что б тебя позвала, а то нехорошо как-то получается: ремонт-то втроём делали, а пьют только двое, -- и девушка присела на край кровати, на которой лежал Антон. Антон разрывался между тем, чтобы обнять и расцеловать девушку и отстраниться от неё. Но Татьяна не оставила ему выбора, сама нагнувшись к парню и прижав к его рту свои тёплые мягкие губы. Их поцелуй длился, казалось, целую вечность. Наконец, Антон разомкнул уста и осторожно повернул голову в сторону:
-- Нам пора, пожалуй.
Они поднялись с кровати и поспешили к праздничному столу. Во дворе, за накрытым в тени яблонь столом, Антон застал, помимо хозяев и своих товарищей, ещё и соседей. Это слегка покоробило парня, не ждавшего такого поворота дел. Собравшиеся были уже слегка навеселе. На столе стояли две пустые бутылки из-под водки и ещё две початые.
-- Аа, Антон, -- поднялся из-за стола навстречу гостю Виктор Кошкин, -- присаживайся. Хозяйка, подай-ка нам чистые вилку и рюмку. Вот твоя тарелка тебя дожидается.
Парень приветственно кивнул хозяйке и соседям Кошкиных, угловато сел с краю стола. Перед ним тут же поставили пустую рюмку, положили вилку. Соседка любезно протянула салатницу, хозяин дома подложил пару кусков хлеба.
-- Ну, тяни штрафную, -- наполнив рюмку до краёв пробасил рыжий мужик напротив. Антон одним махом опорожнил посуду.
-- Вот это по-нашему, -- похлопал его по плечу Кошкин. -- Да, ты закусывай, закусывай – не стесняйся.
Уже через каких-нибудь пять минут рюмки собравшихся были снова полны.
-- За наших ремонтников и их бригадира, -- предложил тост Кошкин, и все чокнулись. Антону стало неловко, и он стал оглядываться, ища глазами Татьяну. Девушка, вероятно, помогала матери по кухне. Вот она показалась, неся в руках очередные блюда и закуски. Она поставила угощение на стол и скользнула взглядом по юноше. Антон нетерпеливо заёрзал.
-- А что, Витёк, -- вдруг раздался напротив него голос рыжего соседа. -- Не сплясать ли нам?
-- Почему б и не сплясать, -- пьяно тряхнул головой Кошкин.
-- Так в избу пойдём плясать: глядишь, и пузыри твои заодно утрамбуем, -- съязвил тот же мужик. Антон уловил на себе смешливый взгляд Татьяны и почувствовал, как румянец заливает всё его лицо, до самых кончиков ушей, как испарина покрывает спину и затылок, как в горле возникает комок. Он глянул на беспечно жующих товарищей, затем на соседей, наконец, на хозяина дома. Кошкин тоже в упор смотрел на Антона. И -- стал откланиваться.
-- Куда ж ты, удерживал его тот: мы ещё самогон пить будем.
Но Антон уже не слушал хозяина дома, он спешил уйти подальше, исчезнуть с места позора и забыть, забыть всё, как кошмарный сон.
«А за ремонт я больше точно не возьмусь», -- твёрдо решил он про себя, когда дом Кошкиных скрылся из вида.