ЕЛЕНА МАТВЕЕВА
 В ОТСВЕТАХ ПЕРВОГО КОСТРА (продолжение)
X

Ральмиз проспал до полудня. Вставать не хотелось, голова была тяжёлой от выпитого вина и, ещё больше, от мрачных мыслей. Тихо постучав, вошёл раб.
– Что прикажет мой господин? – раб стоял, почтительно склонившись и опустив глаза.
– Умыться, – буркнул Ральмиз.
Он рассеянно наблюдал, как юноша готовит воду, подливая ароматные настои. На вид ему было лет семнадцать. Мускулы упруго переливались под загорелой кожей. Как у всех рабов в доме отца, волосы у него были сбриты, кроме макушки, шею охватывал запаянный ошейник.
– Что-то я тебя не помню. Ты всегда тазики полоскал?
– Нет, я в кузнице при конюшне был.
– Значит, ты рос в нашем доме? Как зовут?
– Арс, – юноша поставил таз и стал сливать Ральмизу на руки из кувшина.
– Нет, что-то я не припомню тебя.
– Я был совсем мальчишкой, когда господин приходил учиться верховой езде и его интересовали не рабы, а лошади.
Ральмиз, умывшись, испытал облегчение, взял полотенце.
– А это украшение за что? – кивнул он на ошейник.
– Это не наказание. Здесь очень много охотников за рабами, вот хозяева и метят свою собственность. Снять без инструментов нельзя, только с головой. Если кто-то уведёт чужого раба, можно подать в суд, но до этого не доходит, расправа происходит сразу.
– Ну и ну, – усмехнулся Ральмиз. Он посмотрел в окно, во дворе упражнялись на мечах воины. Понаблюдав и отметив не лучшую подготовку, он снова посмотрел на раба. – Признайся, Арс, тебе хотелось бы быть таким, как они? – кивнул он на окно.
– Нет, – тихо ответил раб.
– Почему же? Мальчишки всегда мечтают о подвигах, – он усмехнулся, – сам знаю, – раб молчал, что было не удивительно, но Ральмиз заметил явное колебание мальчишки. – Говори!
– Чтобы быть таким, как они, нужно стать жестоким, как они.
– Я тоже воин, значит, я жесток?
– Не знаю, господин. Раньше не был.
– Не слишком ли ты смело разговариваешь для раба?
– Господин приказал, – юноша склонил голову. – Я ответил.
– Иди.
– Прости, господин, твой отец просил прийти, когда проснёшься.
Забрав тазик, раб вышел. Пройдя по длинному тёмному коридору, Ральмиз вошёл в довольно просторную комнату, показавшуюся очень светлой после темноты коридора. За столом вместе с отцом сидели Вард с Елзаром. Гонард, встав и обняв сына, усадил его рядом с собой.
– Садись, Раль, познакомишься ближе с моими друзьями, да и дела пора обговорить наши.
Мэл, невольник чуть старше Арса, подал обед, который начался в напряжённой тишине, перемежаясь редкими вынужденными репликами. Постепенно вино расслабило всех четверых, и разговор начал клеиться. Ободрённый разрядкой обстановки, Гонард довольно улыбался.
– Я думаю, для начала Ральмиз будет сопровождать товар. Дома, сын, отдохнёшь немного и определишь партию. Там всё уже отлажено, есть к кому обратиться. Что скажешь?
– Тебе виднее, отец. – Ральмизу в данный момент действительно было всё равно, лишь бы подальше от войны, а перспектива оказаться дома его вполне устраивала.
– Отлично. Теперь, что мы имеем?
– На сегодня девятнадцать голов, не считая пары доходяг.
– Вард, – нахмурился Гонард, – сегодня вечером, надеюсь, продолжения не будет, иначе не знаю, что мы получим. Учти, в любом случае за калек платить не буду. Или добивайте сами, или заплатят, когда до дома доведут. Товар ценный, но сам знаешь…
– Знаю, – буркнул командир.
– Что ты скажешь, Елзар?
Белоглазый аккуратно отодвинул тарелку и, облокотившись о стол, подперев подбородок, лениво заговорил:
– Пленники, похоже, сплошные воины, по крайней мере, выглядят тупо, и понять, что умеют трудно. Один уже не молод, но крепкий. Из особо ценных – одна женщина и, – он усмехнулся, – двое детей звездан.
– Уверен, что проблем не будет? – поднял бровь Гонард.
– Естественно. Женщина молодая. Кстати, твой сын мог бы осмотреть их и подсказать, кто что может.
– Хорошо, Елзар, сегодня мы вместе с ним посмотрим, береги их.
– Детей и женщину держу отдельно, хочешь взглянуть?
– Почему бы и нет? Очень даже интересно! – оживился Гонард. – Арс, приведи-ка нам звездану!
Ральмиз понял, что вопрос обращён к нему, и вдвое сильнее возненавидел белоглазого.
Открылась дверь, в комнату втолкнули Ильнар. Ральмиз сидел боком ко входу, но готов был забиться под стол, слиться со стенкой, исчезнуть. Бешено стучало сердце, гулко отдаваясь в висках, лицо пылало, он испытывал настоящую панику.
Без доспехов, в разодранной короткой рубахе, избитую, в синяках и ссадинах, трудно было узнать ту звездану, которую совсем недавно видел нолеан. Темные круги под глазами, спутанные волосы, наскоро перевязанные раны… Она стояла безразличная, но прямая, насколько позволяли связанные руки. Отец с компаньонами медленно, с сознанием дела, осматривали пленницу. Ральмиз застыл, не в силах повернуться.
– Смотри сам, – говорил Елзар, обращаясь к Гонарду, – раны подлечим, синяки сойдут, причесать, помыть – и прекрасный экземпляр получим.
– Да, – прищурившись, усмехался Гонард, – ты прав, из неё выйдет привлекательная девчонка. Если дурой не будет, ей может повезти, – он приблизился к пленнице. – Как зовут тебя, звездана? – девушка молчала.
– Её величество не желают беседовать, – бросил Вард.
– Ну, это мы можем узнать сами, – подал ехидный голос Елзар, – правда, Ральмиз?
– Действительно, Раль, – воскликнул отец, – как зовут её?
– Ильнар, – юноша не узнал своего сдавленного голоса, и от этого ощутил поднимающуюся волну злости на весь мир и на себя самого.
– Ильнар, значит, – расплылся Гонард в довольной улыбке, – может, разделишь со мной трапезу?
– Еду не делят с врагом, и у тебя есть сотрапезники, – неожиданно ответила девушка, глядя нолеану в глаза.
– Зачем же так мрачно, звездана? Трапеза объединяет людей, и у тебя тоже будет знакомый. Иди сюда, Ральмиз, – он почти силой вытащил сына из-за стола, поставил перед звезданой, – вот, посмотри, узнаёшь?
– Нет, первый раз вижу, – равнодушно ответила девушка, глядя мимо юноши.
– Неужели? Присмотрись, не ты ли охраняла его как пленника?
– Ах, кажется, припоминаю, – звездана скользнула по нолеану взглядом. – Трудно различить, вы, нолеаны, все на одно лицо.
– Это почему же? – изобразил удивление Гонард.
– Вы сыновья рабынь. Ваши женщины невольницы и могут рожать только рабов, – Ильнар окинула всех цепким взглядом. Вард стоял, обперевшись о стенку, Гонард с Елзаром выжидающе усмехались, Ральмиз, мрачно нахмурившись, смотрел в пол. – Раб постоянно боится хозяина, даже если его нет рядом. Вы все трусы. Если рабу дать оружие, он начнёт всё крушить в приступе ярости, доказывая, будто ничего не боится, со страху даже подвиг совершить может, но душа его слаба, он умрёт рабом. Самое интересное – вы сами ищете себе господина, рабская душа не может без хозяина!
– Ты не права! Не все одинаковы! – не выдержал Ральмиз, и в тот же миг взгляд звезданы впился в него.
– Конечно, этот, у стенки, боится открытого боя и промышляет, как шакал, по тылам. Его банда боится показать свою слабость и зверствует, издеваясь над пленными, поддерживая в себе боевой дух! Этот толстый боится за свой кошелёк, а недомерок пыжится, как жаба, чтобы больше казаться, а то вдруг пугнут это стадо, его и растопчут.
Вард продолжал безразлично подпирать стенку, Гонард с Елзаром усмехаясь, скептически переглянулись. Ральмиз закипал.
– Я был в боевых войсках, ты сама знаешь, какие мы воины!
– Трусливые! – спокойно заявила звездана. – Думаешь, ты лучше? Ты даже глаза поднять боишься, потому что я сильнее тебя! Я твоя госпожа, а ты паршивый раб, возомнивший себя хозяином. У тебя коленки дрожат от страха, ты…
– Не смей! Меня никто не называл трусом! Я воин! – повысил голос нолеан.
Он встретил презрительный взгляд колючих чёрных глаз.
– Смотрите! Он научился повышать голос! Тебе не терпится подставить зад плётке? Я доставлю тебе это развлечение, по крайней мере, будет причина орать!
– Замолчи! Я убью тебя! – зарычал Ральмиз.
– Не убьёшь! Ты трус! Забыл, как прятался в сене, а тебя тащили за шиворот, как пса шелудивого?
– Арс! – крикнул Гонард, – уведи её!
Раб бросился к звездане, но у неё были свободны ноги, и мальчишка мешком отлетел к дверям, а Ильнар не замолкала:
– Тебя тащили за ноги, а ты визжал от страха!
Это было уже слишком, такого унижения Ральмиз стерпеть не мог, не спуская ненавидящего взгляда, он выхватил кинжал.
– Ты ползал на коленях, клялся быть покорным рабом, лишь бы остаться живым!
Ральмиз ринулся на звездану. Отец и Елзар схватили его.
– Ты самый трусливый из… – удар Варда оборвал крик звезданы, она упала без сознания. Ральмиза оттащили, и, едва удерживая, силой усадили на табурет. Вард молча выплеснул ему в лицо кувшин с водой. Юноша, на миг захлебнувшись, рванулся к нему, но это уже было шипение испаряющийся на плите капли воды. Вард забрал нож, Ральмиз обмяк, и его отпустили, тяжело дыша, он вытер лицо и стряхнул с волос воду.
– На, выпей, – Елзар пододвинул ему вино.
– Не хочу, – злобно процедил Ральмиз.
– Пей! – неожиданно рявкнул отец, так, что сын вздрогнул. – Может тогда мозги прояснятся!
Шатающийся Арс принёс ведро с водой, которой окатили, звездану. Очнувшись, в первый миг она застонала, но встала с гордо поднятой головой.
– Живая, – облегчённо вздохнул Гонард.
– Ну, я же знаю, что делаю, – с ленивым самодовольством ответил Вард. Ральмиз исподлобья смотрел на пленницу, на мгновение их взгляды встретились.
«Презирает», – подумал он.
– Уведи её! – велел хозяин Арсу. Тот, отчаянно вцепившись, в звездану потащил её к выходу.
«Он боится её! – подумал Ральмиз. – Вот уж точно коленки дрожат. Мышь, охраняющая гадюку!»
Ральмиз засмеялся. Нет, ему совсем не было весело, он просто не мог сдержать хохота, рвущегося изнутри, помимо его воли. Отец молча ждал.
– Ну, теперь успокоился? – спросил устало. – У вас все такие сумасшедшие? Вроде из дома нормальный парень уходил, а теперь бешеный, да и только!
– Может и бешеный, но не трус! И она знает это!
– Посмотрите на него! – досадливо хлопнул себя по коленям отец. – Ты правда не понимаешь или прикидываешься? Она же дразнила тебя, а ты, как кабан тупой, взрыл землю копытом и выставил клыки!
– Правда то, что я убил бы её, – упрямо свёл брови Ральмиз.
– И оказал бы ей желанную услугу, – не выдержав, ехидно вставил Елзар.
– Да, да! – поддержал отец. – Именно этого она добивалась! Нужно признать, молодец девчонка, совершенно верно тебя выбрала для этой цели!
И тут Ральмиз отчётливо вспомнил: ночь, костёр, слова: «Ты смелый парень, – и её руку на плече, – ты отважный и благородный». Как же он мог забыть?! Не попал бы в это дурацкое положение! Ральмиз, скрипнув зубами, со всей силы двинул кулаком по столу. И этот взгляд, показавшийся презрительным, всего лишь укор, упрёк, сожаление, а он не понял! Как и раньше не понимал. И снова он вспомнил: «Я очень боюсь попасть к вам в плен… лучше сразу в бою погибнуть…» Ну, конечно! Она надеялась на помощь, просила помочь, избавив от унижения и страданий.
– Не переживай, сынок, – отец вернул его в реальность, отвлекая от терзающих мыслей, – привыкнешь. Мы много насмотрелись! Иные такое вытворяют – придумать немыслимо, строптивей звездан нет. Конечно, никому в рабство не хочется, но тут кому как судьба завещала. Кто хитрее, кто везучей… – он поднялся. – Пойдёмте пленных посмотрим.
Плетясь последним, Ральмиз ощущал противный холод в животе и предательски подкашивающиеся ноги. Уши заложило, и голоса слышались глухо, словно издали. Неожиданно он признался себе:
«Ильнар права – я трус! Я действительно боюсь встретиться с теми, у кого был в плену. Боюсь показать своё сочувствие к врагу, боюсь сказать отцу, как мне противно всё, что он делает, боюсь отказаться, потому что боюсь вернуться в армию, где придётся убивать, но уже не будет чувства уверенности в своей правоте».
Пройдя коридором, они спустились по каменным ступеням вниз. Два охранника открыли двери, пропустив их в полуподвальную комнату. Забитое окно высоко под потолком едва пропускало свет в темницу. Принесённый светильник слабо осветил помещение. Пленники сидели и лежали на земляном полу, связанные по рукам и ногам. Охрана, поднимая по очереди, показывала их хозяину. Гонард с друзьями-компаньонами осматривали невольников, обсуждая особенности каждого, и, похоже, были довольны добычей. Ральмиз, сколько не называл себя трусом, так и остался стоять у порога, даже не стараясь рассмотреть звездан, однако Леранда и Тенглина он всё же узнал.
Выйдя на улицу, Ральмиз сбежал в лес. Там, в одиночестве, вслушиваясь в шелест листьев, щебет птиц, порхающих в кронах деревьев, юноша успокоился и обдумав план сделки с совестью, вернулся поздним вечером полный решимости доказать, что он не трус. По крайней мере себе…
Отец, как обычно, проводил время со своими друзьями, и Ральмиз знаком вызвал его в коридор.
– Куда же ты пропал, сынок?
– Слишком много впечатлений, отец. Плен, угроза смерти, освобождение, недоверие, встреча с тобой. Я словно пережил ураган. Позавчера – воин, вчера – пленный, сегодня – работорговец, дай опомниться.
– Что ж, ты прав, я не подумал. Конечно, не всё сразу, просто людей не хватает, а дело наше спешное.
– Так, завтра я буду готов. И ещё одно, не знаю, как объяснить, но я хочу поговорить со звезданой… наедине.
– Поговорить? – усмехнулся Гонард. – Сейчас?
– Нет, немного позже, – юноша смущённо отвёл глаза.
– Не смущайся, Раль, – отец потрепал его по голове. – У вас есть что вспомнить. Тебя охраняла она?
– Она.
– Тем более разговор будет приятным, – он засмеялся, – только помни, что она не просто твой враг, она товар – и, поверь, очень дорогой.
– Я понимаю.
– Посидишь с нами?
– Нет. К этим двум я не привык, дай срок, – устало сказал юноша.
– Что ж, не настаиваю. Отдохни. Арсу прикажешь, он её тебе приведёт.



XI

Наступила ночь. Лагерь засыпал, шум и смех постепенно стихали, только охрана бодрствовала у костра. Под окном слышалось тихое похрапывание лошади. Комната была небольшая. Пламя светильника, стоящего на столе, дрожало, выхватывая голые стены, лежанку, покрытую походными одеялами. Ральмиз, оперевшись руками о подоконник, всматривался в темноту. Постучав, вошёл Арс.
– Господин, я готов выполнить приказ.
– Приведи ко мне пленную звездану. Охраны не надо, я сам отведу её утром обратно.
Раб, поклонившись, вышел. Ральмиз превратился в слух. Довольно скоро он услышал шаги, потом тихий стук, и двери открылись. Арс ввёл звездану. Ральмиз стоял сбоку, и смотревшая прямо девушка сразу не заметила его. Когда нолеан шагнул к ней, на её лице мелькнуло удивление, а может, это только показалось ему, потому что когда он встал перед ней, лицо было каменным. Взяв за плечи, он провёл её к столу.
– Ты свободен, – сказал рабу Ральмиз. – До утра меня не тревожить. Иди спать. – Поклонившись, раб вышел. Ральмиз, поспешно закрыв дверь на засов, подошёл к пленнице. Она стояла, опустив голову. У юноши одновременно сердце сжималось от сочувствия и бешено стучало от волнения.
– Здравствуй, Ильнар, – тихо сказал он.
– Здравствуй, Ральмиз, – так же тихо ответила звездана.
– Не удивляйся такой поздней встрече, я всё объясню, не спеши судить меня и не бойся.
– Что ты, нолеан, я всё понимаю и не жду ничего плохого.
– Хвала богам! – облегчённо вздохнул Ральмиз. – Я не знал, как объяснить.
– Не нужно объяснений, Раль, я все понимаю и со всем согласна, – она подняла голову, и нолеан снова увидел так очаровавшие его глаза. Вместе с тем, это была другая звездана, которую он видел впервые. Мягкий взгляд, в полумраке бездонно-чёрных глаз, обволакивал и пеленал покоем. Чуть склонённая голова и лёгкая улыбка на губах.
– Я извелся за этот день, боясь, что ты не поймёшь меня. Но теперь всё будет хорошо.
– Конечно, Раль.
– Иди сюда, я развяжу тебя, – он провёл девушку к лежанке, – не могу предложить другое, здесь нет даже табурета, присядь сюда.
Юноша сел, а она стояла, он смотрел на неё снизу вверх, чувствуя, как взгляд успокаивающе обволакивает его.
– Садись.
– Сяду, Раль, только развяжи веревки, мне неудобно, – её голос журчал, как ручеёк, и нолеан, спохватившись, бросился к ней и, присев, начал развязывать путы. Узел поддавался с большим трудом, и дело шло медленно.
– Мне очень не хотелось, чтобы ты плохо думала обо мне, – сказал юноша.
– Я вовсе не думаю, Раль, в этом нет ничего плохого, ты всё время привлекал меня, – что-то насторожило нолеана. Поднявшись, он заглянул ей в глаза. Всё тот же нежный, ясный взгляд, смотрящий прямо в душу. Находясь во власти этих дивных глаз, он осторожно убрал с её лица прядь волос. Ильнар, чуть склонив голову, прижалась щекой к его руке. Ральмиз очнулся.
– Иль, – он назвал её так, как называли друзья, – скажи, как мне завоевать твоё доверие?
– Я верю тебе, о чем ты?
– О том, что ты всё же плохо думаешь обо мне.
– Неправда, – не отрывая голову от его руки, она заглянула ему в глаза.
– Можешь радоваться, звездана, – грустно усмехнулся юноша, – я снова попался в сети твоей игры.
Ильнар быстро отступила от него, глаза мгновенно изменились, став холодными и колючими.
– Ну, вот, – вздохнул нолеан, – теперь всё в порядке, узнаю звездану. Девушка отвернулась. Ральмиз снова выглянул в окно. Было тихо, лагерь спал. – Ты ненавидишь и презираешь меня, звездана. Ничего не могу сказать в своё оправдание, даже себе самому. Ты права, я трус. Я боюсь смотреть тебе в глаза, потому что когда я был в вашей власти, ты видела во мне не только врага, но и страдающего человека. Леранд лечил меня, а теперь сам в руках палачей, а я не могу помочь, предпочитая трусливо скрываться и не видеть его и всех других. Мне противна роль, которую выполняю, но не решаюсь отказаться, потому что либо я возвращаюсь домой, либо снова иду в войско. Домой возвращается работорговец, а некогда сбежавшего из дома мальчишки, который мечтал о подвигах, нет. Я шёл освобождать земли от страшных, жестоких дикарей, а тех, кто останется, учить жить, как угодно богам. Я хотел быть отважным освободителем, а стал убийцей, захватчиком, а теперь и трусом. Знаю, тебя тошнит от моего скулежа, я сам себе отвратителен: опустился от воина до работорговца-падальщика.
Ральмиз, замолчав, глубоко вздохнул, чтобы комок в горле не сорвал голос. Звездана, сев на лежанку и прислонившись к стене, прикрыла глаза.
– Ильнар, – тихо сказал юноша, – понимаю, что глупо и не к месту, но больше не будет случая, – он смущённо усмехнулся. – Знаешь, я бы жизнь отдал, только бы ты на меня ещё раз так посмотрела, даже притворно. Я рад, что видел тебя такой…
– Я тоже рада, нолеан, – неожиданно сказала звездана. – Рада, что не ошиблась. Когда за мной пришли среди ночи, я сразу решила, как буду действовать, а увидев тебя, растерялась. Признаюсь, ожидала увидеть кого угодно, но не тебя. В первый миг растерялась так, что еле настроилась на игру. Ты вернулся к своим и не обязан помнить страшный сон плена, мы враги, а не товарищи, поэтому любое твоё отношение я поняла бы, но не встречу среди ночи. Потому и рада, что не ошиблась. Ты не трус, Раль, в тебе говорит беспомощность, обида, но не трусость.
Нолеан снова взялся за верёвки.
– А о том, что я захочу помочь, ты не подумала? Интересно, если бы я успел развязать тебя до этого разговора, в каком бы углу я был? – узел развязался.
– А тебе какой нравится? – звездана растирала затёкшие руки.
– Вон тот, – кивнул юноша – правый, у дверей, хотя логичнее и в этом остаться, опять же лежанка помягче пола.
– Ну вот, ты теперь тоже шутишь, – усмехнулась звездана.
– А я не шучу, Ильнар. Сейчас ты посильнее ударишь меня, свяжешь, заткнёшь рот и оставишь дожидаться утра. За окном стоит лошадь, правда, без седла, но так меньше подозрений, а тебя, думаю, это не смутит. Оружие на полу под лежанкой. До утра ты будешь далеко.
– А как же ты объяснишь свой позор друзьям?
– Они мне не друзья, а этот позор ничто в сравнении с тем, что я переживаю. Объяснить – легко, слишком я самоуверенный, а ты коварно усыпила мою бдительность, так я и попался на желании, овладев тобой, отомстить и унизить. Я принёс еду, поешь и выпей вина, – он подал ей кувшин.
– Нет, Ральмиз, вина я не пью, кусок в горло не идёт, но от воды не откажусь, – приняв баклагу, она жадно глотала воду.
– Ты должна поесть, тебе нужны силы, помнишь, как меня уговаривала?
– Помню, но есть не буду, только вода.
– Тогда возьми в дорогу, тут…
– Раль, – оторвавшись от питья, она взяла его за руку и, потянув, посадила рядом, – спасибо, Раль, но я никуда не пойду.
– Иль, – юноша растерялся, – или ты не поняла меня, или я…
– Раль, пойми, здесь мои друзья.
– Ни один не осудит тебя. Если бы мой друг спасся, я порадовался бы за него.
– Я тоже, но уйти и жить с этим не смогу. В тот день посланные разведчики вернулись с вестью о приближающемся отряде нолеанов, двигающихся в направлении башни. Разведчики торопились, но и нолеаны не стояли на месте. Ты знаешь, нас было мало, и Карси пресекла геройский пыл вступить в бой, приказала срочно отступить. Я убедила оставить тебя, но немного замешкалась. Друзья ждали меня, но когда мы покидали башню, появились первые всадники. Нас заметили, погнались. Чтобы не навести на остальных, мы свернули на другую тропинку, уводя погоню за собой. Нам не повезло, впереди было болото, там мы и приняли бой. Утешает одно: мы им дорого стоили, и если бы не отвлекли врагов, пленников у вас было бы больше. Я не могу простить себе, мои друзья из-за меня в беде, я разделю их участь.
– Ильнар, подумай, вас ждёт невольничий рынок.
– Догадалась. Это отряд «падальщиков», они здесь не редкость. Жаль, что ты не убил меня.
– В тот миг я как с ума сошёл. Почему ты меня выбрала?
– Ты смелый воин и не мог не обидеться, самолюбие мужчины было задето, а главную роль сыграла твоя вспыльчивость. Те трое непробиваемые. Возможно, что-то и может задеть их, но это сложно сделать быстро.
– Ты не развязала меня. Откуда знала, что верёвки помогут?
– А что, помогли?
– Не совсем, конечно, в начале. Самое обидное во всей этой истории то, что меня сначала приняли за предателя, а потом за звездана, оставленного для разведки. Мне не поверили, я не мог их ничем убедить, так они тупо упёрлись.
– Я могу предположить, – усмехнулась звездана, – тебя хотели продать в рабство, согласись, ты лакомый кусочек.
– Что? – не понял Ральмиз. – Это не реально.
– Почему же? Кто узнает? Когда деньги заплачены, говори что угодно, а если надоест твоя болтовня, недолго и рот заткнуть, согласись, способов много. Тебе чудом повезло. Я знаю, один раз отбили пленных, среди них были и нолеанки. – Ральмиз обескураженно молчал. – Ладно, Раль, хватит. Связывай и веди меня обратно.
– Подожди. Если не передумаешь, отдохни от верёвок, я перевяжу тебя, поешь и поспи. Утром я отведу тебя.
– Нет, нолеан. Бежать я не могу, за остальное благодарна, но это лишнее.
– Когда я был в твоей власти, ты не считала это лишним.
– Раль, я развязывала тебя на виду у всех, ты сидел у общего костра, а я не думала о порицании подруг. Тебе жить среди тех, кто не поймёт твоего поведения. Доброту назовут слабостью, ты станешь посмешищем всего отряда. Не разрывайся, Ральмиз, не надо переходить на чужую сторону временно и тайком. Отведи меня.
– Дай хотя бы перевязать тебя.
– Не трогай, – отстранилась звездана. – Связывай, говорю!
Она сама протянула ему руки. Нахмурившись и сцепив зубы, нолеан связал девушке руки. Она сама пошла к выходу.
– Ильнар, – Ральмиз ощутил безысходное отчаяние. – Мы можем не увидеться наедине. Я не знаю, но после того костра, – он глубоко вздохнул, – не знаю, я сам не пойму, но мне кажется…
– Это тебе кажется, нолеан. Между нами ничего быть не может.
– Ты считаешь, что между нолеаном и звезданой не может быть любви?
– Почему же? Смотря, какой нолеан, какая звездана. Всё может быть.
– А такая звездана, как ты?
Ильнар, повернувшись, внимательно посмотрела на юношу. Он стоял, понуро опустив плечи, растерянный, с тревогой в глазах, и звездана не смогла резко ответить.
– Что бы я ни ответила, это не принесёт тебе успокоения. Ты не о том спросил. Не каждому под силу уйти от людей, поселившись в глухом месте, обречь детей на одиночество. Звездана погибнет у вас, попав в неволю. Сможет ли нолеан смирить свою натуру, отказавшись от превосходства над женщиной? Начало красиво – любовь прекрасна, а конец, увы, не всем нравится. Оставайся собой, Ральмиз, и чем быстрей ты забудешь всех нас и всё, что было, тем легче тебе будет. Как в танце, другая история, другие роли. Мы враги, всё остальное – не имеет значения.
– Но я так не хочу и не могу! – возмутился Ральмиз.
– Придется смочь, нолеан! – повысила голос звездана. – Веди, или я сейчас ногами вышибу этот засов!
Они вышли в коридор. Светильник трепетал тусклым язычком пламени, не в силах разогнать мрак. Ральмизу почудилась метнувшаяся вправо тень. Заперев пленницу, он быстро вернулся, погасил на пороге комнаты светильник, хлопнул дверью и затаился в кромешной тьме. Не сразу, но довольно скоро из бокового коридора показался силуэт. Человек двигался крадучись, бесшумно скользя вдоль противоположной стены. Ещё немного – и он увидел бы Ральмиза, поэтому, нолеан, не раздумывая, бросился к этой странной фигуре. Тот побежал, но нолеан в несколько прыжков настиг беглеца, сгребая в охапку. Он был не слаб, но сопротивлялся неумело и недолго. Скрутив, Ральмиз поволок его в комнату, ногой открыл дверь и, втащив пленника, задвинул засов. Только теперь, в свете оставшегося на столе светильника, он рассмотрел свою добычу. Это был Арс. Ральмиз в бешенстве схватил юношу за волосы, нагибая вниз.
– Ты что же, раб, не знаешь, что подслушивать считается предосудительным?
– Свободным – да, – дрожа всем телом и морщась от боли, отвечал юноша. – А для раба это возможность остаться живым и целым.
Ральмиза ещё больше разозлило, что раб даже не отпирается.
– Значит, – зарычал он, – бережёшь шкуру! Я тебе её не испорчу, я тебя просто прирежу!
– Я всего лишь раб, – задыхаясь, простонал невольник, – убей, и мои последние мысли будут благодарностью за избавление от проклятья неволи. Звездана права, смерть – это освобождение от мук и унижений.
Ральмиз, швырнув невольника в угол, схватил плеть. Раб, прижавшись к стене, кажется, готов был с ней слиться. Ральмиз, подойдя вплотную, навис над невольником.
– Запомни! – он щёлкнул плетью в воздухе, опустить её на сжавшееся тело не поднималась рука. – Если только твой язык, даже во сне, произнесёт что-то из услышанного, я такое с тобой сделаю…
– Не страшнее, чем твой отец, господин, если я посмею его ослушаться, – пролепетал, дрожа всем телом, раб.
Ральмиз, ухватив за волосы, вытолкал раба в коридор.
– Я тебя предупредил! – прошипел он в бессильной ярости ему в ухо.
Арс бросился бежать.

XII

На следующее утро началась подготовка Ральмиза к походу. Время не ждало, нолеаны не могли долго оставаться на одном месте, с одной стороны была опасность встретить большой отряд звездан, что угрожало не только жизни, но и потерей товара. С другой стороны, большая партия пленников нуждалась в усиленной охране и, в случае нападения, грозила ощутимыми потерями. Поразмыслив, Гонард с Елзаром набрали людей и разбили их на несколько более мелких отрядов. Люди Варда, преимущественно бывшие воины, обеспечивали захват пленных, получая дополнительно к плате доход за пленников. Елзар обеспечивал сопровождение и доставку партий к Гонарду, где его люди реализовывали товар на рынке. Всё, включая воинов нового отряда, повергало Ральмиза в уныние.
«Ну, вот! – мрачно думал он, – хотел стать во главе отряда и стал…»
Отец, заметив косые взгляды сына, посоветовал:
– Думай о деле, Раль. Согласен, с ними о стихах не поговоришь, но как и куда довести товар, обеспечив охрану в пути, они знают. Это твои проводники и охрана, так и относись к ним.
Пленников по нескольку человек выводили во двор, осматривали, перевязывали, приводили в порядок. Гонард лично осматривал и оценивал каждого, давая наставления сыну относительно достоинств и цены. Ральмиз молча кивал, не переставая думать, как помочь Ильнар и звезданам. Большинство звездан были взяты в плен раньше, из знакомых – всего четверо. Леранд, прекрасный целитель, был принят за обычного и не очень умелого воина. Тенглин отнесён к тупым и жестоким, Дангар, нежный певец любви, получил ранение и его заранее зачислили к убыткам. Мыслями Ральмиз возвращался к Ильнар: «Может, оставить её в доме? – размышлял он – Но она скорее возненавидит меня, чем проникнется благодарностью». Он смотрел, как безжалостно, бездушно обходились с пленными, но возмущение не вырывалось наружу гневом, а сжималось внутри тугим комком упрямого намерения. В какой-то момент он почувствовал чей-то чужой взгляд и, быстро оглянувшись, заметил Арса, поспешно опустившего глаза.
После полудня, решив, что с него хватит, Ральмиз снова сбежал в лес. Побег был неудачным. Юноша только успел развести костёр, как услышал топот копыт. Приготовленное оружие оказалось лишним – на поляну выехал Арс. Спрыгнув с коня, раб на расстоянии поклонился и только после этого приблизился к хозяину.
– Ты продолжаешь следить за мной, раб? – нахмурился Ральмиз.
– Я не посмел бы нарушить твоё уединение, меня послал господин. Он велел передать, что нужно вернуться, завтра в дорогу, а приготовления не окончены.
Ральмиз даже сплюнул с досады.
– Ладно, передай: сейчас буду.
Поклонившись, юноша медленно, то ли опасливо, то ли нехотя пошёл назад. Припомнив ночную историю, Ральмиз вдруг, пожалел мальчишку – разозлил он его, конечно, не на шутку, но всё же…
– Арс, – окликнул нолеан. Невольник вернулся. – Садись.
– Я не смею.
– Брось, какой из меня господин, сам недавно едва в рабы не угодил. Садись, говорю, – невольник неуверенно присел напротив. – Скажи мне, Арс, почему ты боишься отца больше меня?
– Он господин.
– И какой же он господин? Как ты видишь его?
– Рабу не положено обсуждать хозяина.
– Ничего. Я разрешаю и, если тебе будет легче, приказываю.
– Но ты сам сказал, что ты не господин, – опасливо покосился юноша.
– Надо же, как ты выкрутился! – засмеялся Ральмиз. – Но чтобы тебя отделать, не надо быть господином. Так как? Мне интересно, ведь я его вижу как сын. Не бойся.
– Господин строгий и справедливый, – невольник колебался.
– Ты хочешь сказать – жестокий и беспощадный?
– Я не говорил этого.
– Ну-ну, не бойся. Скажи, если ты провинился, ты можешь надеяться на пощаду?
– Могу, но раб не может ослушаться, а если это случилось, должен быть наказан.
– Значит, в любом случае наказание неизбежно, – задумчиво заключил Ральмиз.
– Если раб покорен, ему незачем думать об этом, – Ральмиз поморщился.
– Зачем ты подслушивал? – раб молчал, опустив глаза. – Не бойся, только не ври.
– Я слышал разговор Елзара и Варда, они не доверяют сыну господина. Они решили послать своего человека, который присмотрит и за товаром, и за сопровождающим и, если надо, расставит всё на свои места. Кто он, я не знаю. Я решил проверить, правда ли господин не желает зла звездане и можно ли ему сказать о подслушанном разговоре, – он помолчал и нерешительно добавил: – Жаль, что звездана отказалась уйти.
– Да, – задумчиво ответил Ральмиз, – жаль. Но я сделаю всё, чтобы помочь ей и её друзьям, а там будь что будет, – Ральмиз, спохватившись, смутился своим признанием. – Ладно, пошли.
Раб не шевельнулся.
– Господин не рассердится, если, – он запнулся, – если я посмею дать совет?
– Валяй, не рассержусь, только поменьше называй меня господином, последнее время для меня это слово, как тычок в ребро.
– Сегодня господин покажет двух пленников. Это дети звездан.
– Где их взяли?
– Их здесь нашли, у башни.
– Но мы пришли в пустой посёлок.
– Они пришли с вами.
– С нами были дети нолеанов, звезданы взяли их с собой, в посёлке, где погиб наш отряд. Нас направили пополнить запасы…
– Именно этого никто не должен знать. Дети звездан – самый ценный товар. Из них вырастают сильные рабы, а усилия для покорения почти не применяют, это не взрослые. Господин хочет их дорого продать, а дети слишком малы, чтобы рассказать о себе, да и спрашивать их никто не будет.
– Но я знаю, кто они, и ты хочешь, чтобы я молчал? Я не собираюсь быть…
– Тогда с пленными пошлют другого, и ты, господин, не сможешь уже никогда помочь звезданам.
– Ты прав, Арс, – опомнился Ральмиз, – у меня по спине холодом продрало от этой мысли, – он с благодарностью глянул на невольника. – Я сдержу себя.
Они поймали коней, и когда Ральмиз готов был поставить ногу в стремя Арс вдруг, опустился перед ним на колени.
– Умоляю, возьми меня с собой, господин. Клянусь, я буду тебе верным рабом.
– Не выдумывай, Арс. Мне не нужна прислуга.
– Умоляю, забери меня! Я всё умею: еду готовить, следить за твоим оружием и стирать одежду, подковать коней и ухаживать за ними. Я помогу освободить твоих друзей.
– Друзей? – изумился нолеан. – Это звездан?
Невольник растерялся.
– Но после того, что случилось, мне показалось, они для тебя ближе, чем нолеаны. По крайней мере, друзей в рабство не продают.
– Ты о чём? – изумился Ральмиз – Ну-ка встань! Рассказывай!
– Если бы господин не оказался твоим отцом, рабов было бы на одного больше. Я знаю, что говорю, такое случалось, доказать ничего невозможно, на выкуп простого воина рассчитывать не приходится, а звезданы стоят дорого, – Ральмиз опять вспомнил Ильнар, а невольник, умоляюще глядя на него, продолжал: – Возьми меня. Всегда посылают раба для услужений, нас всего трое, выбери меня.
– Ты не боишься попасть к звезданам в плен?
– Нет, хуже, чем есть, не будет!
– Но про них рассказывают жуткие истории, признаться, я хорохорился, но очень неуютно себя чувствовал, попав к ним.
– Ты свободный и воин, тебе было что терять, а я раб и встречался с невольниками-звезданами. Я лучше их знаю.
– Тогда, может, скажешь, почему эти рассказы множатся, обрастая ужасными подробностями?
– Не знаю. Звезданы тоже не гюфии добра, но кто поверит вернувшемуся из плена беглецу, если он не расскажет, какие ужасы ему пришлось пережить или наблюдать? Если их не было, надо придумать.
– Поехали, – сказал Ральмиз, и подумал: «Смотри-ка, а мальчишка соображает». Он тронул поводья, пустив буланого коня шагом. Это был тот самый, которого приманила звездана. В памяти всплыла пушистая копна отливающих медью волос, задиристо-насмешливый взгляд чуть прищуренных карих глаз. – Я постараюсь забрать тебя, Арс. Ты нравишься мне. Из тебя получился бы неплохой воин, но они не нравятся тебе.
– Таким воином, как ты, я хотел бы стать.
– Почему ты меня не боишься, Арс, вдруг я сейчас выдам тебя отцу? – Ральмиз тут же пожалел о сказанном: юноша побледнел, но почти сразу ответил:
– Для меня это будет ужасно. Я надеюсь, потому что господин воин, а не ловец рабов.
– Был воином, – помрачнел Ральмиз, – а теперь сам не знаю кто. Я хочу помочь звезданам, но тогда нужно убить своих, став предателем.
– Разве «свои» уже не предали тебя? – тихо спросил невольник. – Возможно, ты думал иначе, наблюдая, как издевались над пленными.
– Издевались единицы, остальные свидетели, безразличные к пойманным врагам.
– Они разбились на группы и разделили пленных, свидетелей не было. Женщина была одна, её не могли поделить, Елзар забрал как ценную добычу.
Ральмиз, сжав кулаки, скрипнул зубами.
– Арс, дай срок, отойдём подальше, потом я освобожу звездан, и мы перережем этих падальщиков.
– Чтобы звезданы были помощниками, нужно не давать им на ночь пить воду, а меха с водой для дороги сменить. Пленникам добавляют в питьё отвар трав, который делает их безвольными на период перехода. Тогда их легко вести. Я предупрежу, чтобы они не пили и притворились одурманенными
– Ты действительно незаменим, – усмехнулся Ральмиз, потрепав мальчишку по волосам.
– Я сделаю всё, чтобы господин не пожалел, взяв меня.
– Давай изобразим, как мы торопимся на зов.
Они пришпорили коней, влетев в лагерь на всём скаку.
– Что случилось, отец? – Ральмиз спрыгнул с коня у крыльца, где ждал его Гонард.
– Не время прохлаждаться, сын, – немного ворчливо ответил тот, – пошли, покажу пленных.
– Я уже видел и всё понял, – Ральмиз отдал повод Арсу, и тот повёл лошадей.
– Раз говорю, пошли, значит, иди! – Гонард даже голос повысил.
Они вошли в дом. В комнате, где устроился Гонард, была вторая дверь. Ральмиз видел её, но не придавал значения. Взяв со стола корзинку с фруктами и какой-то едой, отец кивнул сыну на дверь:
– Открывай.
Сняв засов, Ральмиз очутился в небольшой комнате с окном, забитым досками, свет едва проникал через щели, ложась на пол длинными полосами. В углу, на травяном тюфяке, сидели двое детей, завёрнутые в одеяло так, что виднелись только две белые головки. У Ральмиза сжалось сердце, он присмотрелся: сомнений не было, это были те самые ребятишки, которых он отбивал у звездан. Мальчик и девочка смотрели на вошедших мужчин широко раскрытыми глазами, тревожно, с безысходной печалью. Гонард, улыбаясь, подошёл к ним, поставил корзину.
– Как вы тут? – они молчали. – Скоро враги уйдут, и вы сможете выйти, мы поедем далеко, туда, где нет войны. А пока сидите тихонько и ешьте, чтобы быть сильными, – потрепав обоих за подбородки, он пошёл к выходу. На пороге Ральмиз оглянулся – две пары детских глаз тревожно смотрели на него. Нолеан вышел.
– Вот, – сказал Гонард, опускаясь на табурет и указывая сыну на другой, – хорошо запомни, сын, кроме женщины, эти двое самый ценный товар. Береги в дороге, корми, пои как родных. Дома пусть хорошо откормят, дадут отоспаться, дальше знаешь, кому продать, я говорил. Помни, за них двоих можно взять как за десятерых парней.
– Отец, – подал голос Ральмиз, – они дети нолеанов, я защищал их от звездан, из-за них попал в плен.
– Ты поступал благородно, сын, спасая детей. Их никто не обидит, они попадут к хорошим хозяевам, их воспитают и всё образуется.
– Но они не звезданы.
– Это не имеет значения. Знаешь это ты, я, Елзар, Вард. Больше никто. Выяснится это, когда девчонка вырастет, но это будет не скоро.
Ральмиз почувствовал смертельную усталость и безразличие. Он смотрел на отца и с тоской думал, что никогда его не увидит, потому что в этот момент решился окончательно.
– Кстати, о товарах. Мечи звездан стоят у нас дома очень дорого, неплохо было бы отвезти на пробу десяток.
– Прекрасная идея! Ты молодец, быстро вникаешь! Понимаешь, война скоро кончится – и не в нашу пользу, нужно взять всё, что можно. Надежда на сильных рабов развеялась очень быстро. Звездан стали уничтожать, освобождая земли, и цена на пленных повысилась, зачем упускать шанс? Сейчас развеивается надежда на земли, что остаётся воинам? Бери, пока можешь.
– Отец, у меня к тебе две просьбы.
– Слушаю.
– В дороге мне нужен раб, желательно смирный и помоложе.
– Само собой, прислуга нужна. Смирные у меня все, а самый молодой Арс.
– Хорошо, пусть он и будет.
– Забирай. Вторая просьба?
– Сегодня вечером мы поужинаем наедине, без твоих друзей-компаньонов.
– С удовольствием, сын! Я велю приготовить вкусный ужин.
«Прощальный», – подумал Ральмиз,
и невольной тоской сжалось его сердце.
(окончание следует)