интервью из мирной жизни

Нагрев, выдержка, охлаждение – это стадии закалки – термической обработки металла, в процессе которой он получает повышенную прочность, твердость, износостойкость. Но иногда при этом – и хрупкость. В переносном смысле закалку иногда проходят и людские судьбы, и человеческие характеры, и произведения литературы и искусства. Писатель Наталия Морозова-Мавроди уверена, что 30-летняя работа в отделе главного металлурга тепловозостроительного завода проявляется сегодня не только в твёрдости её характера, но и в стихах и прозе, добавляя в них те же качества, которые даёт металлу закалка.

Из досье:

Наталия Владимировна Морозова-Мавроди родилась в Мариуполе. С детских лет живет в Луганске. С отличием окончила металлургический факультет Луганского машиностроительного института. По профессии – литейщик. Более 30 лет проработала инженером-литейщиком, начальником бюро в ПАО «Лугансктепловоз». Основные черты характера – справедливость, толерантность, порядочность.

Автор нескольких книг стихов, соавтор исторической книги «Гостиница «Украина», ул. Пушкина, 3». Стихи, сказки и рассказы Н. Морозовой-Мавроди издаются во многих литературных сборниках, журналах, альманахах.

Председатель Правления Межрегионального союза писателей (МСП),  шеф-редактор сайта и альманаха «Свой вариант». Лауреат нескольких литературных премий.

Как закалялась душа

- Одна из самых известных цитат из романа «Как закалялась сталь» гласит: «Жизнь дается человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Сталь Вашей судьбы закалялась достаточно долго, и, в конце концов, Вы предстали пред миром талантливым литератором и организатором литературного процесса. А с чего начиналась тяга к творчеству и писательству?

Н.М.: Когда в десятом классе стал вопрос, куда поступать, долго решала: журналистика или история. Кстати, вспомнилось. Однажды сотрудница (на тот момент я уже лет пять работала в заводе) принесла мою тетрадь с сочинениями за 10-й класс. Очень потрёпанная, она нашла меня через 10 лет! Оказалось, она попала к дочери сотрудницы, как пособие для написания сочинений (это сейчас всё можно найти в интернете). Представляете, столько лет ходила по рукам! Я не стала её оставлять у себя. Конечно, интересно было полистать, перечитать, но решила: пусть «работает» дальше.

В детстве, в бабушкином доме в Мариуполе, я часами листала старинные книги по Всемирной истории. Потом, в старших классах, побеждала на олимпиадах по истории, проводила экскурсии в школьной Ленинской комнате и… полной неожиданностью для всех, и для меня в первую очередь, было решение поступать на металлургический факультет в машиностроительный институт.

Дело в том, что я очень любопытная. И, слыша разговоры родителей о работе, давно просила показать мне литейный цех. И вот – десятый класс, зимние каникулы. На улице – минус двадцать. Температуру уточняю специально, поскольку считаю, что это обстоятельство сыграло немалую роль в моей судьбе, потому как – не только любопытная, но и ужасная мерзлячка. И вдруг попадаю в тепло сталелитейного цеха! Мама ведёт меня на плавилку. Грохот, пыль, тридцатитонные мартеновские печи, громадные мульдозавалочные машины… При мне пробивают лётку (отверстие в печи для выпуска металла), и в очки с синими стёклами я наблюдаю, как льётся расплавленный металл. Всё! Ни уговоры мамы: «всю жизнь в грязи, в фуфайке, гарь, дым», ни членов приёмной комиссии, которые отговаривали ненормальную девочку, набравшую на вступительных экзаменах 14 баллов из 15: «С такими-то баллами и на литьё, - это же самая непрестижная специальность, достаточно трёх троек, то есть 9 баллов», - не изменили моего решения.

Потом, все пять лет, как одержимая, тянула на красный диплом. Чтобы одной из первых войти при распределении и получить направление на крупный металлургический комбинат. Красный диплом я получила, но на пятом курсе вышла замуж, а муж категорически отказался уезжать из Луганска. Так я оказалась на тепловозостроительном заводе в отделе главного металлурга. Где и проработала более 30 лет, последние 10 из них – начальником бюро литейного производства. Признаюсь, нисколько не сожалею. Работа интересная, творческая. Получаешь чертёж, а через время – твоими стараниями появляется его воплощение в отливке. Уже пять лет не работаю, но, когда встречаю луганские тепловозы – сердце щемит. Да, наверное, это нужно было для закалки духа. Народ в цехах грубоватый, но как на лакмусовой бумаге, сразу проявляется: кто ты есть и чего стоишь.

- «Всё совершится так, как должно. И важен будет не ответ, а чувство лишь: что всё возможно и что несбыточного нет». Всё совершилось так, как должно, как вы предрекали в стихах. И, всё же, как состоялся этот переход от серьёзного инженера, начальника бюро к поэту, который должен быть богемным, хоть в малой степени?..

Н.М.: Писательство проявлялось ещё в старших классах школы: небольшие рассказики, сказки. Позже, в институте – в газетных статьях и на институтском радио (четыре года была там соавтором и одним из двух дикторов). А потом оно как-то ушло. На время. Разве что, удавались деловые письма, и, если нужно было «красиво» изложить, поручали мне. Правда, были мысли о написании истории семьи, составленной из отдельных историй, которые рассказывала бабушка (прекрасная рассказчица), мамины сёстры. Очень сожалею, что не записывала тогда, когда ещё было, у кого уточнить детали…

Мне жаль галантности, достоинства, покоя, и чинных представлений, и бесед,

И жизни той неспешного настроя, была своя в них прелесть – в том секрет.

Прошли не годы, нет, ушла эпоха, другие ныне отношения. И мне

Досадно, что потеряно так много, осталось там, в далекой старине.

Состояние, когда «не можешь не писать» пришло позже, и очень для меня неожиданно. Я долгое время работала в одном бюро с Юрием Васильевичем Цыганковым-Серебряковым. Он был известен (и не только в заводе), как поэт, печатался в газетах. Часто проверял на нас, сотрудниках, стихи, «пускал по кругу». Иногда предлагал к каким-то словам найти рифму – у кого лучше получится. Я относилась к этому как к игре. Иногда сама рифмовала что-то. И вот у Юрия Васильевича юбилей. На тот момент мы с ним уже работали в разных бюро. На моё предложение придумать поздравление от коллектива бюро, сотрудники ответили, что инициатива наказуема. Я «нащипала» строки из его стихов, написала поздравительную оду, которая заканчивалось словами: «Так будем благодарны поэту мы за то, что лечит наши души, одетые в пальто». Всем понравилось, а юбиляр отметил последнюю фразу как удачную находку.

А дальше… У нас пропала собака. Больше месяца мы её искали, перезнакомились с массой людей и собак, но самое интересное – в это время что-то произошло со мной, будто в голове открылась какая-то дверца. Как когда-то из пробитой лётки хлынул металл, так что-то хлынуло в мою голову, и она наполнилась строками стихов и сюжетами рассказов, которые я собиралась когда-нибудь написать, но теперь уже не могла сдержать себя, это стало потребностью. Бывали в моей жизни события и более драматичные, но почему-то именно это повлияло таким образом. За два месяца написала около двух десятков стихов и несколько рассказов… Стала публиковаться в заводской газете. Чтобы услышать откровенное мнение о том, что пишу – взяла псевдоним. Так стала Наталией Мавроди (это мамина девичья фамилия, в жизни я дважды Морозова – мы с мужем однофамильцы). Потом начала печататься в областных изданиях, всеукраинских…

- «И стала начисто писать, несуетливо, ровно, вольно – и даже, если было больно, уже себе не смела лгать». Когда пришло ощущение, что пишется ровно и вольно? Кто помогал «поднимать» творческие паруса?

Н.М.: Ровно и вольно – как сказать. Не зря ж существует понятие «муки творчества». О творческих парусах?.. Прежде всего, благодарна Юрию Васильевичу Цыганкову-Серебрякову, который много возился со мной, несмотря на моё упрямство и борьбу за каждую строку, каждое слово.

Из меня лезла какая-то противность, и появилось даже такое: «какая скука эти ямбы и хореи, сижу я и учусь писать стихи. Кому нужна вся эта ахинея»… Потом произошло событие, которое развернуло моё представление о том, как пишу, на сто восемьдесят градусов. Новогодняя встреча в Литературной гостиной в преддверии 1999 года. Читали стихотворения по кругу. Я - «Новогоднюю сказку», которая мне казалась очень милой, просто замечательной (сейчас, читая её, улыбаюсь). И вдруг слышу: «Такая длиннота, ничем не оправданная» (это Владимир Владимирович Гринчуков, известный поэт, они с женой Мери Меджидовной сидели напротив). Вечер, конечно, был испорчен... Для себя решила: никаких стихов, никаких Литгостиных. Потом остыла и … засела за книги. Месяца через четыре, читая на очередной литературной встрече стихи, взглядом ловила реакцию Владимира Владимировича. А когда в перерыве он подошёл и сказал, что это уже на что-то похоже (какие там литературные премии!) – это была огромная медаль на грудь.

Царство небесное Владимиру Владимировичу и светлая память. Я очень благодарна ему за ту фразу и за помощь впоследствии. Позднее, уже имея какую-то базу, старалась учиться, где только можно: усиленно читала классику, пыталась анализировать, прислушивалась к рекомендациям тех, кто окончил Литинститут – Ивана Митрофановича Чалого, Андрея Ефимовича Медведенко…

«Я овощ с этой грядки»

- Сегодня Вы – известный поэт, руководитель писательского союза. Но всё это – внешняя сторона медали. А какая она с внутренней стороны? Что читаете? С кем предпочитаете общаться. Помните, как сказал классик: «Я твой сын! Я овощ с этой грядки. Видишь - плачу, значит, всё в порядке: если плачу, значит, это я». Кто рядом с Вами на поэтической и жизненной грядке?

Н.М.: Неинтересных людей и встреч для меня не бывает. Мне интересны люди вообще. Я могла бы долго перечислять имена тех, с кем раньше хотела познакомиться, зная заочно их по произведениям. Сейчас не только знакома с ними, но и без преувеличения могу сказать: у нас дружеские отношения. Если же человек не с моей грядки (все мы разные), я просто тихонько отхожу в сторону. Точно так же и с книгами. Всегда были интересны жизненные истории, слежу за мемуарной литературой. Благо дело, сейчас в Интернете можно найти любую книгу. Недавно прочитала потрясающие воспоминания Веры Прохоровой «Четыре друга на фоне столетия» (о Святославе Рихтере, Борисе Пастернаке, Юрии Нагибине, Марине Цветаевой), трогательные мемуары Булата Окуджавы «Упразднённый театр». А ещё перечитываю классику. Не так давно - романы Константина Паустовского, сейчас - «Доктора Живаго» Пастернака. Не скажу, что я оригинальна, но в каждом возрасте иначе воспринимаются и события, и персонажи. Много времени уделяю краеведческой литературе. Серьёзная книга, думаю, будет востребована всегда.

Какая психика такое выдержит?

- В советские времена была хорошая книжная серия «Классики и современники». О классиках вы уже упомянули. А что привлекает в современниках? Почему люди не вчитываются в мудрые книги? Они ведь пишутся и сегодня. Почему Слово, которое было в начале, не учит добру и милосердию?

Н.М.: Если говорить о современной литературе вообще, то, на мой взгляд, она стала жесткой, если не сказать жестокой, циничной, ей не хватает света и доброты. Всё, что происходит в обществе, отражается на книжных страницах. То же самое, кстати, и с телевидением, которое, на мой взгляд, в большинстве своём, просто игнорирует здравый смысл. Не говорю о тенденциозных, подчас лживых новостях. Но на кого рассчитаны некоторые дикие по своему уровню передачи и сериалы – даже не представляю. Если не детектив с безобразными кровавыми сценами и подробной инструкцией, как подготовить преступление, то какое-нибудь реалити-шоу с ненормальными, нечеловеческими отношениями. Или постыдное кривляние с плоскими, похабными шутками. Я бы вообще запретила это смотреть детям до 16 лет. За исключением познавательных передач. Говорят, дети нервные. Какая же психика такое выдержит? Тем не менее, есть и серьёзная литература, и умное кино, и честное телевидение. Но они зачастую – для многих «неформат». Это грустно.

Стараюсь следить за номинантами «Большой книги» в России, это всегда интересно. Виктор Пелевин, Даниил Гранин, Наринэ Абгарян, Дмитрий Данилов, Евгений Попов…Очень люблю и часто перечитываю Викторию Токареву. Получаю огромное удовольствие от произведений Дины Рубиной, Людмилы Улицкой, Михаила Веллера. Поражаюсь лёгкому перу, искромётности и неистощимому юмору Марианны Гончаровой…

Это всё – прозаики. О поэтах могу говорить много и долго. Конечно, привлекают живые классики – Е. Евтушенко, С. Куняев, В. Костров, Лина Костенко…Интересна светлая, по-родниковому свежая лирика Ивана Переверзина, более сотни стихотворений которого, талантливо переведены на украинский язык Любовью Цай и Дмитрием Щербиною, поэзия Николая Тютюнника. Много талантливых поэтов публикуются в «Своём варианте». Назову лишь некоторых. Василь Дробот, Юрий Кириченко, Юрий Лебедь, Евгений Степанов, Елена Буевич, Сергей Кривонос, Виктор Мостовой, Геннадий Сусуев, Василий Толстоус, Виктория Мирошниченко…

А по поводу того, почему Слово не учит быть добрыми и милосердными… Учит. Только учёба не идёт впрок. Ответ на этот вопрос искали ещё древние философы. Слово-то и тогда учило добру и милосердию, но Христа распяли. Это не сегодняшним днём, это было всегда. Если бы все соблюдали десять заповедей! Или хотя бы поняли, что, совершая зло, разрушают, прежде всего, себя. Но «сеять разумное доброе вечное», убеждена, нужно. «Стучите и откроют». Кому, как не литераторам и сеять, и стучать.

«Всенародно известными стать не дано современным поэтам…»

- Всенародно известными стать не дано современным поэтам… С этим трудно спорить. И, всё же, люди пишут, потому что не могут не писать. И объединяются в союзы, ассоциации, издают свои журналы и альманахи, шеф-редактором одного из которых Вы являетесь. Что для Вас – писательские союзы, «Свой вариант»?

Н.М.: Любой союз – это общение, поддержка, возможность полнее реализовать себя. Знакомясь с людьми, с их творчеством, обогащаешься сам. Благодаря участию в работе Союзов, познакомилась со множеством литераторов, мнением которых и отношениями с которыми, дорожу. Николай Стародымов из Москвы, Лариса Скорик, Александр Корж, Дмитрий Стус, Валерий Дружбинский, Наталья Филлипова, Наталья Вареник, Сергей Евсеев (все из Киева), Тамара Гордиенко и Платон Беседин из Севастополя, Лада Федоровская из Херсона, Александр Морозов из Дебальцево, Иван Нечипорук из Горловки, Елена Морозова из Донецка, Елена Кисловская из Дружковки, Олег Бондарь и Ольга Беда из Харькова, Евгений Матвеев из Одессы, луганчане Александра Фрольченкова, Марк Некрасовский, Михаил Квасов, Сергей Зарвовский, Яков Смоляренко, Анна Драй, Лариса Вольная, Антон Ворожейкин…

Главное понимать, что любой Союз - не для корысти, а для души. Вот, что важно. А всенародная известность – дело такое…Мне нравится высказывание по этому поводу французского лексикографа и философа Пьера Буаста: «Гоняться за литературной известностью - это бегать нагишом посреди роя ос». Нужно просто быть самим собой. На каждое произведение есть свой читатель.

Альманах «Свой вариант» для меня, как для шеф-редактора – это и радость, и боль одновременно. Радость от того, что литераторы из многих городов Украины, России, Беларуси, Германии, Америки, Израиля шлют нам свои стихи и рассказы. Значит, это нужно и важно для них. А боль – потому, что всё упирается в материальную сторону, и каждый выпуск рождается, в полном смысле, в муках, и неизвестно, когда выйдет следующий. Не могу понять руководство области и города, бизнесменов. Поддержать издание, которое высоко оценивается в Москве и Киеве – это честь, на мой взгляд. Тем более, вложений требует достаточно скромных…

Вопросов больше, чем ответов на самом краешке чудес…

- Вопросов больше, чем ответов на самом краешке чудес… Это строка из Ваших стихов. Вопросов всегда много. Ответы на них мы ищем всю жизнь. Вашим ответом на традиционный вопрос о планах и перспективах мы и завершим беседу…

Н.М.: Планов – громадьё. Почти готова книжка сказок, собираюсь издать её в миниатюрном формате. Формирую новую книгу стихов. Уже где-то процентов на шестьдесят готов сборник детских рассказов с рабочим названием «Бабушка тоже была маленькой».

В него войдут детские истории, начиная с детства моей бабушки, первый рассказ датируется 1898 годом. Заканчиваться книжка будет историями моей внучки, т.е. 2014 годом. И собираю материал на две краеведческие книги: о селе Иллирия и о здании водолечебницы – первом доме усадебного типа в Луганске (книга из серии «История Луганского дома»). И, конечно же, подготовка очередного выпуска альманаха «Свой вариант». Единственная проблема и пожелание: растянуть сутки чуть-чуть.

Не хочется спешить, куда-то торопиться, а просто – жить и жить, и чтоб родные лица не ведали тоски, завистливой печали, чтоб не в конце строки рука была – в начале… Строка Наталии Морозовой-Мавроди, пройдя сквозь жизненные испытания, получив закалку, подобно благородному металлу, не обрела хрупкость. А наоборот, стала стойкой и ясной, надёжной и дружелюбной. А рука автора – по-прежнему в начале строки. Вместе с надеждой на удачу и желанием добра.

Владимир Спектор