Владимир БОНДАРЕНКО 

Для меня Владимир Ильич Ленин – безусловно, великий русский политик, государственник и революционер ХХ века. Но никто не может объять необъятное.

Величайший политик может не знать высшей математики, плохо разбираться в биологии, и даже недопонимать в литературе.

В советское время, когда шла откровенная идеализация Ленина, его объявляли и крупнейшим философом, и теоретиком культуры. В статье «Критические заметки по национальному вопросу» (1913) Ленин теоретически обосновал классовые корни культуры в буржуазном обществе. Владимир Ильич писал: «В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социалистической культуры… В каждой нации есть также культура буржуазная… притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры».

Но так ли это? Неужели не существует единой национальной русской культуры, единой французской, немецкой, китайской? Надо ли и впрямь «взять всю буржуазную культуру», затем её критически переработать и использовать в интересах развития подлинно пролетарской культуры? Так можно и много ценного за бортом оставить.

К прошлому русской культуры, как культуры загнивающего капитализма, Ленин относился с беспощадной критикой: многое в ней возбуждало его гнев, ненависть и презрение. В статьях кипит возмущение Ленина старой культурой и поднимается вопрос о «партийности литературы». Таких осуждений культуры прошлого у него можно встретить огромное количество.

Я даже принимаю ленинский тезис о той или иной «партийности литературы», но в рамках единой национальной культуры. В конце концов, и все члены тех или иных партий обладают единой национальностью, единым языком, тем или иным полом.

Вот и в культуре, конечно же, могут преобладать те или иные и классовые, и партийные, и национальные и даже половые интересы, но Александр Пушкин и Марина Цветаева, Владимир Маяковский и Сергей Есенин, Иосиф Бродский и Татьяна Глушкова всё же являются неотъемлемой частью русской национальной культуры. Я не знаю, как определить классовость поэзии Николая Гумилёва, и чем она отличается от классовости его советских последователей Луговского или Тихонова.

Великий русский философ Николай Александрович Бердяев, отмечая ряд привлекательных черт в характере и облике Ленина, в то же время утверждал: «Тип культуры Ленина был невысокий, многое ему было недоступно и неизвестно... Он много читал, много учился, но у него не было обширных знаний, не было большой умственной культуры». Он не был ни профессионалом, ни специалистом в области культуры, его вкусы были типичны для средней русской провинциальной интеллигенции конца ХIХ – начала ХХ веков: демократическая публицистика 60-70-х гг., Некрасов и поэты-искровцы, классические русские романисты, любовь к Чернышевскому, Добролюбову, Писареву, живопись русских передвижников и т.п.

По-настоящему любить и понимать искусство ему мешал всё тот же узко-классовый подход абсолютно ко всему и неприятие новых форм. Спасало же его то самое русское природное начало. Не случайно же соорганизатор Октябрьской революции, ближайший его сподвижник Лев Троцкий усматривал в Ленине прежде всего национально-русскую основу: «свободу от рутины и шаблона, от фальши и условности, решимость мысли, отвагу в действии», «страшную» простоту, утилитарность и аскетизм – как «внешнее выражение внутреннего сосредоточения сил для действия», «хозяйскую мужицкую деловитость – только в грандиозном масштабе», «интуицию действия», что «по-русски зовётся сметкой», – «мужицкую сметку, только с высоким потенциалом, развернувшуюся до гениальности» (Троцкий Л.Д. К истории рус. революции. М., 1990. С. 234-236). Отсюда и его отношение к «буржуазной культуре» как к ненужной «роскоши», своего рода «барству», отсюда и его сведение культуры к прикладным средствам политики и орудиям пропаганды…

Наиболее чётко ленинская концепция культуры была им изложена в статье «Партийная организация и партийная литература» (1905), опубликованной в легальной газете, издававшейся М.Горьким, – «Новая Жизнь», и ставшей определяющей для всех советских теоретиков культуры чуть ли не на сто лет. Ленин выдвинул теорию «двух культур» в рамках одной национальной культуры и использовал её для полноты власти, что пробило колоссальную брешь в русской национальной культуре и привело к почти полувековому существованию соцреалистического канона в искусстве.

Со своих классовых позиций Ленин судит о Некрасове и Тургеневе, Гончарове и Щедрине, Чехове и Горьком, Розанове и Суворине, Маяковском и Д. Бедном… Чересчур уж унитарный и прагматичный подход, исходя из которого Владимир Ильич смело вычёркивал из списков русской культуры и «архискверного Достоевского», и Соловьёва, и Большой театр, «остаток помещичьей культуры», и многих других русских гениев.

Концепция «двух культур» стала главной помехой в развитии русского искусства в ХХ веке, привела к появлению диссидентов, и в конечном счёте к развалу Советского Союза.

В своё время Ленин в споре с Горьким утверждал, что и Короленко хорошо бы посидеть в тюрьме, он же рекомендовал высылку из России в 1922 году около трёхсот крупнейших философов, профессоров, писателей; интеллектуальную национальную элиту страны, – по мнению Ленина сплошь «крепостников» и «черносотенцев», – поспешно заменяли неофитами, переехавшими из-за черты оседлости.

Его мало интересовали общемировые ценности и культура, не связанные с политическими интересами. В книге старого большевика Николая Валентинова «Мои встречи с Лениным», написанной им в 1953 году, автор вспоминает, как пытался узнать у Ленина, читал ли он Шекспира, Байрона, Шиллера. Тот отвечать не стал, а когда Валентинов спросил его о Достоевском, он вообще бурно отреагировал: «На эту дрянь у меня нет свободного времени».

Какая-то удивительная схожесть с Чубайсом.

Николай Бердяев высказался ещё более жёстко: «В философии, в искусстве, в духовной культуре Ленин был очень отсталый и элементарный человек, у него были вкусы и симпатии людей 60-х и 70-х годов прошлого века. Он соединял социальную революционность с духовной реакционностью».

Отсюда и его абсолютное отрицание авангарда в культуре, от стихов Маяковского до живописи футуристов. Ещё один перл вождя из области культуры: т. Луначарскому: «Все театры советую положить в гроб» (26.08.1921). Позже добавил: «Неловко, Анатолий Васильевич, содержать такой роскошный театр, как Большой, когда у нас не хватает средств на содержание самых простых школ в деревне. Опера и балет – остаток чисто барской культуры».

Признаем и мы, конечно же, есть высокое искусство, мало доступное широким массам, есть массовая культура, часто весьма примитивная и убогая, потрафляющая самым низменным инстинктам, но определяет всё талант любого мастера, и чем выше талант, тем более общенациональным становится его творчество, независимо от условий жизни.

Происходил как бы идейный поединок высоких соперников. Пётр Аркадьевич Столыпин говорил: «Народ, не имеющий национального самосознания – есть навоз, на котором произрастают другие народы». Конечно же, он говорил о едином русском национальном самосознании. Ленин же противопоставил ему иное отношение к нации: «Есть две нации в каждой современной нации... Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре. Есть великорусская культура Пуришкевичей, Гучковых и Струве, – но есть также великорусская культура, характеризуемая именами Чернышевского и Плеханова», – писал Ленин в 1913 году

Идея разделения русской национальной культуры на два враждебных друг другу лагеря не претерпела изменений и тогда, когда победила революция, она стала руководством к действию. Немало есть сторонников ленинской теории двух культур и в наше время, как у патриотов, так и у либералов. Мол, в видоизменённом состоянии теория и сейчас подтверждается, вот журнал «Наш современник», и вот журнал «Знамя», вот Александр Проханов и вот Андрей Битов. Либеральное направление и почвенническое, национальное и космополитическое. Направления такие есть, но никто не мешает переходить из одного в другое, или как-то совмещать их, да и сами талантливые книги как патриотов, так и либералов останутся в рамках единой русской национальной культуры. Все классовые и политические разделения в культуре условны и временны.

Когда сегодня господствующие до сих пор в культуре и литературе либералы хотят чисто по-ленински объявить патриотическую культуру «отживающей», выносят ей суровый приговор, они уподобляются ленинским пропагандистам, ставившим «Мать» Горького и статьи Чернышевского выше прозы Достоевского и статей Аполлона Григорьева или Бердяева.

««Мертвый хватает живого», – приводит Луначарский старое изречение, характеризуя соотнесённость разных враждебных культур. – Да, мёртвый класс хватает живого; социальный мертвец, мёртвый класс, мёртвый быт, мёртвая религия могут ещё долго существовать как вампиры: им давно уже нужно быть на кладбище, а они ещё тут, среди нас. Они лезут из могил, если их не пристукнули осиновым колом, они выходят чадом из трубы крематория и вновь опускаются на землю чёрной нечистью»…

Сказано сильно, но не точно. Наша православная культура определяла в целом даже советское искусство, определяет и сейчас, и советское искусство никуда не исчезнет, ибо шедевры бессмертны. И книги Проханова будут стоять на полках рядом с книгами Пелевина и Петрушевской. Национальная русская культура – едина!

Единомышленником Ленина в теории двух культур стал и Лев Троцкий со своей книгой «Революция и литература», вышедшей в 1923 году. Он отбрасывает прошлую национальную русскую культуру как ненужную, мешающую развитию. «Повторим еще раз: история нашей общественной мысли до сих пор даже клинышком не врезывалась в историю мысли общечеловеческой. Это малоутешительно для национального самолюбия? Но, во-первых, историческая правда – не фрейлина при национальном самолюбии. А во-вторых, будем лучше наше национальное самолюбие полагать в будущем, а не в прошлом».

Поэты тогда писали: «Во имя нашего завтра, сожжем Рафаэля…». И жгли, как жгли и в 1991-ом только уже советское искусство лютые антисоветчики, не видящие в советском искусстве ничего достойного. Мол, в будущем создадим великое. Крупнейший литературный критик и советский чиновник Александр Воронский писал по поводу этих идей Троцкого: «В среде пролетарских писателей нередко пытаются ослабить смысл этих утверждений указанием, что это личное мнение тов. Троцкого. Нетрудно, однако, показать, что это не так. Всякий, кто вспомнит последние зимние и весенние выступления в печати тов. Ленина, обязан признать полный контакт их с точкой зрения тов. Троцкого».

Неплохо бы это помнить и нынешним либеральным разрушителям русской национальной культуры.

Меня эта ленинская теория двух культур ударила и конкретно в самом начале моей литературной деятельности. В журнале «Север» № 11 за 1982 год была опубликована моя статья «Сокровенное слово Севера». Я писал о вологодской ссылке в царские годы Анатолия Луначарского и Бориса Савинкова, Николая Бердяева и Алексея Ремизова. Это было признано недопустимым: «Главлит СССР сообщил Карельскому обкому КПСС о своих замечаниях, в связи с чем решением бюро обкома обращено внимание главного редактора т. Гусарова Д.Я. «на недопустимость публикации материалов, содержащих ущербные в идеологическом отношении сведения…»».

Описывая вологодскую ссылку Бердяева и Луначарского, Савинкова и Богданова, я цитировал из эмигрантских изданий и Бердяева, и Савинкова, и Ремизова. Я и знать не знал, что упоминать их в то время было запрещено, тем более, они были в одной политической ссылке царских времён. Думаю, не знал этих имён и карельский цензор, которого за публикацию моей статьи выгнали с работы.

Дальше – больше. В главной тогда газете «Правда» появилась обширная статья главного идеолога Союза писателей СССР, русофобствующего марксиста Юрия Суровцева с резкой критикой в адрес «молодого критика Владимира Бондаренко» за его «антиленинскую позицию» по русскому национальному вопросу, выраженную в полемических заметках «Сокровенное слово Севера». Было объявлено об отрицании мною ленинской теории двух культур. И принято решение Карельского обкома КПСС о недопустимости таких статей. Постановление об ошибочности статьи было цензурным Главлитом разослано по всем литературным изданиям страны, а в Москве состоялось заседание секретариата Союза писателей СССР, посвящённое идеологическим ошибкам журнала «Север». Так либералы сразу же и загнали меня в русский патриотический лагерь.

Честно говоря, я тогда эту ленинскую работу о двух культурах ещё и не читал. И не понимаю, как её можно было приложить к моей статье. Я ведь писал о единой вологодской ссылке молодых тогда марксистов Бердяева и Ремизова, Савинкова и Луначарского. Потом они разошлись во взглядах, но в ссылке-то все были, даже говоря ленинским языком, в рамках одной пролетарской культуры.

Интересно и то, что после перестройки все эти советские марксистские идеологи типа Суровцева стали либералами и демократами, но всё также разрушающими единую русскую национальную культуру. Помню, в конце семидесятых годов на совещании молодых литераторов СССР всё тот же Юрий Суровцев исчеркал мою рукопись пометками: «Почему он пишет русский писатель, а не советский писатель?», «Что за современная русская литература?». Она же по ленинской теории должна была давно отмереть, да ещё с православной прокладкой. Естественно, после перестройки он стал уже комиссаром демократов и проповедником «россиянства». Как и большинство партийной элиты. Удивительно, ни одного диссидента после перестройки до власти не допустили. Все – свои.

Так что, при всех согласиях и несогласиях с ленинской теорией двух культур, она и сегодня дискуссионна во всех смыслах. «Ленин всегда живой…». Соглашаешься ты с ним или нет!

http://denlit.ru/index.php?view=articles&articles_id=2426