Татьяна Янковская

 
Язык по своему происхождению и употреблению тесно связан как с мышлением человека, так и с его физическим строением, а в своём историческом развитии… с историей говорящего на нём народа.
Д. Н. Ушаков. «Краткое введение в науку о языке» 1928[1] г.
 
Язык, как зеркало, отражает то, что происходит в обществе, экономике, политике и культуре. В моих статьях «Отпадение от языка» и «Оппозиционная грамматика» речь шла о русском языке – о том, как на нём говорят и как его изучают в сегодняшней России. Oтрицательные тенденции налицо: попирание речевых норм, резкое снижение грамотности, засилье заёмных слов и выражений, прежде всего английских. Одних это тревожит, другие уповают на то, что язык, как рынок, сам всё решит. Я сорок лет живу в Соединённых Штатах Америки, где ещё в 1990-е годы надежда на свободный рынок была нормой. Но сегодня всё больше говорят о том, что современный капитализм подавляет конкуренцию в пользу монополий, а принятие решений в экономике всё чаще связано с политикой и клановыми интересами. Это распространяется и на управление обществом, в первую очередь на образование и культуру. «Мягкая сила» направляется твёрдой рукой в интересах глобальных сил, которые борются за контроль над мировыми процессами, капиталами и ресурсами. Сегодняшние технологии предоставляют глобалистам невиданные раньше возможности. 
В этой статье я привожу несколько примеров того, как государственная и частная – и отечественная, и иностранная – поддержка культурных,  воспитательных и образовательных проектов для российской молодёжи способствует её отчуждению от родного языка, истории и традиций.
 
Людоедка Эллочка – предтеча сетевых людоедов
В «Записках об Анне Ахматовой» Лидия Чуковская приводит слова Тамары Габбе, что мещане – это «слой населения, который лишён преемственной духовной культуры. Для них нет прошлого, нет традиции, нет истории, и уж конечно нет будущего. Они – сегодня. В культуре они ничего не продолжают, ничего не подхватывают и ни в какую сторону не идут. У мещанина и языка нет, у него в запасе слов триста, не более; да и не основных, русских, а сиюминутных, сегодняшних»[2]. Ильф и Петров создали классический образ мещанки: «Словарь Вильяма Шекспира, по подсчёту исследователей, составляет 12000 слов. Словарь негра из людоедского племени “Мумбо-Юмбо” составляет 300 слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью»[3]. Современного грамотного потребителя, какого, по признанию бывшего министра образования и науки Фурсенко, растит российская школа, снабжают людоедско-мещанским набором слов, добрая половина которых имеет весьма смутное отношение к русскому языку. 
Раньше говорили: бумага всё стерпит. Но интернет готов стерпеть ещё больше. В интервью порталу Лента.ру Максим Кронгауз говорит, что жизнь языка ускорилась, «перед нашими глазами проходит много речевых образцов, и они в среднем существенно менее грамотны, чем прежде»[4]. В результате «зрительная память фиксирует ошибочное написание, сбивается прицел». (То же относится и к устной речи.) Лингвист это принимает как неизбежность: «Писать нужно с той степенью грамотности, которая не мешает коммуникации. Так что если ничего не изменится в техническом смысле, нам не грозит в ближайшее время совершить откат к великому могучему русскому языку — языку (а точнее, нам) это просто невыгодно». Хотя он признаёт, что грамотность может повлиять на нашу оценку человека и желание с ним общаться. «Столкнулись две вещи, – утверждает он, – потребность в коммуникации и стыд за ошибку, который вдолбили нам в голову в советской школе… Либо мы… будем писать грамотно, но мало, проверяя каждую букву; либо мы будем свободны в своей коммуникации, но утратим стыд, потому что неизбежно будем часто делать ошибки. Причем все — и безграмотные люди, и, условно говоря, филологи и лингвисты». Кронгауз считает, что «престиж грамотности неизбежно уменьшится… И это, разумеется, влияет на речь СМИ. Журналист начинает “завидовать” блогеру и тоже говорит свободно и весело».
В то же время основоположник научной педагогики в России К.Д. Ушинский подчёркивал важность грамотного письма для развития речи, от которого неотделимо развитие мысли.[5] 
Сегодня молодые «живут» в интернете. Видеоблогеры, стэндаперы, рекламщики гаджетов создают свои каналы и становятся законодателями мод во всех сферах. Их темы – лайфхаки, экстрим-видео, мистические видео, охота за привидениями и т.п. Журнал Glamour уже второй десяток лет формирует мнение своей аудитории, составляет российский рейтинг аккаунтов на ютубе, в инстаграме и других соцсетях, подводит итоги работы инфлюенсеров в интернете. Лауреат премии Glamour Influencers Awards 2019, Дмитрий Масленников, входит в топ-12 самых богатых блогеров ютуба в России. Fashion-партнёр премии, итальянский бренд нижнего белья Intimissimi выступил с номинацией #glam_proвдохновение, цель которой – «отметить успешных, сильных девушек, обладающих внешней и внутренней красотой»[6]. Их инфлюенсеры дают советы матерям, чем и как заниматься с детьми. В инструкциях мамам читаю: «вдохновение, поставленное на поток»; «лепить, вырезать, клеить и разукрашивать вместе с детьми без напряга и мук творчества»[7]. Так с раннего детства выхолащиваются понятия, связанные с наивысшим духовным и творческим развитием человека. Героями становятся выпускники Школы блогеров Avon и Glamour.
Школы, тренинги, рейтинги… Только наивный человек может поверить, что движение «секс – наркотики – рок-н-ролл» возникло в консервативных Соединённых Штатах само по себе. Социальная инженерия – часть организованного оглупления молодёжи. Это требует и максимального упрощения языка. Доктор Сьюз написал своего «Кота в шляпе» в 1957 году, используя 220 слов, которые он заранее получил списком от заказчика[8]. Американский журналист Льюис Лэйпам вспоминал, как он писал текст телепередачи о внешней политике Америки в ХХ веке. От него требовали «простые, декларативные предложения. Подлежащее, сказуемое, дополнение и больше ничего... Ни иронии, ни риторических приемов... Слова длиннее, чем два-три слога – враги государства»[9]. 
Всё очевидней формализация и обюрокрачивание культуры, подчинение её бизнесу и политическим интересам. Продвигаются организации, которые не ставят целью поддержку и продвижение самобытных талантов и свободного творчества – эти термины и их смыслы исключаются из культурного поля. Взят курс на развитие компетентности, креативности, успешности. Таков, например, петербургский Фонд «ПРО АРТЕ». Его программы поддерживаются Комитетом по культуре Санкт-Петербурга, Фондом Президентских грантов, Фондом Михаила Прохорова, Благотворительным фондом Владимира Потанина и другими. Проводятся лекции, тренинги и мастер-классы – например, Школа музейного лидерства, Школа культурной журналистики и т.п. Цель этих школ – получение контроля над будущими работниками музеев и журналистами, пишущими о культуре.
То же происходит и у соседей России. Ассоциация «Культура и Креативность», крупнейшая в Восточной Европе сеть экспертов — продукт Программы ЕС-Восточного партнерства, направленный на поддержку вклада культуры в социально-экономическое развитие шести стран: Армении, Азербайджана, Белоруссии, Грузии, Молдавии и Украины[10]. На их сайте появилась рубрика «Креативная экономика» и раздел «по формированию нового поколения профессионалов в секторе культурных и креативных индустрий». Член Ассоциации Наталия Склярская рассказывает про «культпросвет под открытым небом», про «весёлые муралы» на заборах: «Сейчас много говорится о продвижении потребления культурного продукта, популяризации культуры и творчества среди детей и молодежи. Выделяются миллионные гранты, а тут в центре города (Киева – Т.Я.) на Контрактовой площади годами стоит уродливый длинный забор, который может служить этим целям, а не просто площадкой для “творчества” любителей писать на заборах. Так и возникла идея Галереи-на-заборе – превращения носителя “низкой” уличной субкультуры в арт-объект». Через управление массовым человеком можно, благодаря новым технологиям и соцсетям, изменять направление развития, считает киевский философ Андрей Баумейстер.
            
Практика отлучения от языка и истории
Если в представлении популярного американского автора Камиллы Пальи слово и образ находятся в состоянии войны и не могут объединиться[11], то Осип Мандельштам, подчёркивая эллинистическую природу русского языка, ставшего «звучащей и говорящей плотью»[12], считал, что самое удобное и правильное – рассматривать слово как образ, то есть как сложный комплекс явлений, связь, систему (таких же взглядов придерживаются и многие современные учёные). И именно на эти свойства русского языка в последние годы ведётся атака. 
Недавно в интервью с писателем Юрием Поляковым журналистка задала вопрос: «Тинейджер способен понять страдания Анны Карениной или очарование Пьера Безухова? Не превращается ли тогда изучение классики в профанацию?» Думаю, что при правильном преподавании сегодняшний подросток (тинейджера оставим журналистке) поймёт даже лучше: в нашей юности нам и в голову не приходило, что к концу романа Анна стала наркоманкой. 
В вопросе журналистки отразились многие проблемы, которые обрушились сегодня на русский язык: замена русских и давно укоренившихся иноязычных слов английскими, углубление раскола между поколениями из-за резкой смены лексики, призывы исключить из школьной программы остатки русской классики, воспитание подрастающего поколения в отрыве от традиций и духа русского искусства и литературы, где «мыслить и страдать» было вплетено в саму их ткань. Андрей Баумейстер в лекции о призвании говорит, что «сейчас всех хотят сделать такими бодрячками» и убеждает «добавить немного светлой грусти» и не бояться страданий, которые могут быть даже полезны в нахождении своего пути в жизни.
Только ленивый не говорит сегодня о засилье англицизмов. Но дело не только в засорении языка: подсовывая человеку чужеродную лексику и новомодные клише, меняют его мыслительную и эмоциональную сферу. Журналист Андрей Перла пишет: «Узость кругозора современного человека не позволяет ему понять, как на самом деле устроено общество, в котором он живёт. А новояз заставляет его думать, что он… знает, как общество и государство должно быть устроено… “Гражданское общество”, “сменяемость власти”…, вместо любви “отношения”, а вместо несчастной любви “токсичные отношения”»[13]. 
В статье «Культура шока и скандала»[14] я писала, как «более двадцати лет назад, будучи неофитом в Америке, я провела опрос среди знакомых – что самое главное в браке? Все без исключения русские знакомые ответили “любовь”. Американцы говорили о чём угодно (дружба, взаимопонимание, секс, деньги), только не о любви. Один из них объяснил, что слово “любовь” слишком затаскано. Подобные заявления попадаются теперь и в российских публикациях. Это тревожный симптом». Сегодня «слово на букву “л”» стало почти неприличным. Зато «любовь-морковь» – сколько угодно, как и повторение «я тебя люблю!» по десять раз на день в разговорах с детьми, супругами и партнёрами. Это калька с американского английского, где отказались от осознания важности любви в браке, но с лёгкостью пишут «love» в письмах многочисленным знакомым. 
РИА Новости недавно опубликовало материал «Урок эмпатии: “Волонтёров инклюзии” обучат с помощью специального костюма»[15]. Это повергло меня в шок. Что останется в голове у таких волонтёров, если тренинг соответствует заголовку? На каком языке он проводится? Недавно я перевела книгу польско-американского автора Миры Пек[16], отец которой спасся от уничтожения во время гитлеровской оккупации Польши благодаря бегству в Советский Союз. Он рассказывал дочери, как его в киргизском госпитале буквально вытащила с того света санитарка Паша. Она не была «инклюзивным волонтёром», а просто добрым, сердечным, отзывчивым и ответственным человеком. На таких всё ещё держится мир. Но самое печальное, что «инклюзивные волонтёры эмпатии» могут вытеснить из жизни сестёр милосердия вроде тёти Паши, а из русского языка слова, связанные с добротой и бескорыстием. 
Подобные программы и тренинги, которых теперь много в России, напоминают мне внедрение в американских корпорациях в 90-е годы программ Total Quality Management; Speed, Simplicity, Self-Confidence; Six Sigma и т.п. Имитация деятельности под прикрытием лозунгов съедала уйму времени и денег, не решая проблем на производстве и в управлении, но шумиха вокруг них помогала вздуть цены на акции. Я наблюдала это, работая в корпорациях AlliedSignal, General Electric и Honeywell. Эти игры искусственны, как бригады коммунистического труда и лозунги о светлом будущем, когда советское общество уже дышало на ладан. В первые десятилетия советской власти лозунги олицетворяли высокие цели: люди жили «буднями великих строек», совершали открытия, проявляли героизм и отстояли свою землю под натиском армии, которой не смогли противостоять другие страны, подвергшиеся нападению. В 1940-е – 1960-е годы был искренний энтузиазм и в Америке, но в 1970-е начался спад. Теперь модели управления обществом, возникшие на пути деградации, внедряются и в России. 
 
Об отдыхе школьников и внеклассной работе
В организации досуга детей и молодёжи в России заметную роль играет Международное содружество лагерей ICF (МСЛ). Эта всемирная структура со штаб-квартирой в Канаде основана в 1987 году по инициативе Американской ассоциации лагерей. Бывший президент МСЛ канадец Джон Джоргенсон и сменивший его на этом посту Фахреттин Гозет из Турции активнейшим образом работают в России.  Выступая на семинаре в Тюмени, одной из главных площадок, где обкатываются новейшие тенденции в образовании и детском отдыхе, Гозет подчеркнул, что только в России «правительство так сильно поддерживает лагерное движение»[17]. И правда, лишь в России МСЛ проводит свою работу на уровне заместителя Министра образования и науки и заместителя Министра просвещения.
В 1991 году в Тюмени открылся детский оздоровительно-образовательный центр «Ребячья республика»[18]. Он награждён «Премией Дружбы» МСЛ, дипломом победителя от Всероссийского Бизнес-рейтинга в номинации «Лидер отрасли 2014» и ежегодно становится победителем «Всероссийских конкурсов профессионального мастерства педагогов и вожатых, программ и методических материалов в сфере организации детского и молодёжного отдыха». Центр реализует «профильные проекты и сквозные программы». Что они предлагают?
Проект «ДвижОК» изучает базовые показатели активности детей, используя мобильные приложения и фитнес-трекеры, чтобы «увлечь самого ребёнка процессом самоанализа и самооценки в проекте» – т.е., проводится сбор всесторонней базы данных о российских детях. Занимаются в «Ребячке» и «профилактикой в сфере социальных отношений», и тимбилдингом – ещё одна химера (я проходила тренинги такого рода в США), которая не имеет ничего общего с реальным командным духом, основанным на интересе к общему делу, ответственности и взаимоуважении. 
Проект «В школе классно»[19] основан на современных методах обучения, включая геймификацию. Руководитель проекта Татьяна Никонорова рассказывает, что «образование адаптируется под современных детей, которым свойственно клиповое мышление», с активным использованием гаджетов. Для сравнения, в элитарных закрытых школах Англии у детей забирают гаджеты и придерживаются традиций как в воспитании, так и в образовании.
В странах-членах МСЛ есть Национальные ассоциации детских лагерей (НАДЛ). Александр Джеус, президент НАДЛ РФ, с 2001 года возглавляет лагерь «Орлёнок». «Артек» является членом МСЛ с 1995 года и признан лучшим детским центром среди 100 000 детских лагерей из 50 стран мира[20]. Бросается в глаза, что не «Артек» и «Орлёнок» делятся своим всемирно признанным уникальным опытом, а их вожатых вместе с тюменскими лидерами посылают перенимать опыт в Турцию и Америку. «Мы – часть мирового процесса», – подчёркивает Джеус.
Подготовкой вожатых МСЛ не ограничивается: «В Артеке проходят обучение советники директоров школ по воспитанию и работе с детскими объединениями. Они перенимают опыт специалистов Международного детского центра… Участники программы на практике освоили новые коммуникации и, объединившись в группы, создали свой TikTok»[21]. Медиа-платформы – сегодняшняя реальность, но к их использованию в обучении нужно подходить с осторожностью: идея, поставленная на поток, неизбежно ограничивает творческое начало и индивидуальное развитие, создавая при этом возможность паразитирования для карьеристов и манипуляторов.
Обычно иностранцы приезжают в страну, чтобы познакомиться с её традициями, но в «Артеке» на фестиваль «Новогодняя феерия» приглашаются «зарубежные команды, которые познакомят артековцев с традициями празднования Нового года и Рождества в разных странах мира»[22]. Россия всегда была открыта другим культурам, но это не должно быть в ущерб своей.
Организованный в партнёрстве с европейскими НКО фонд Содружество[23] с 2003 года работает в Чебоксарах. Сюда приглашают волонтёров со всего мира, «независимо от их гендерной, культурной, национальной и религиозной принадлежности», для работы над долгосрочными проектами: летние и зимние лагеря для чувашских детей, еженедельные заседания межкультурного клуба в детских домах и в старших классах школ. В программе лагерей «мастер-классы, много спорта и веселья», а их «изюминка» – «международная команда вожатых… Они проводят уроки английского и второго языка, организуют интереснейшие презентации своей родной страны»[24]. Общение молодёжи разных стран – это прекрасно, но как на практике осуществляются подобные программы?
В апреле 2019 года в Пермском крае прошёл традиционный Вожатский круг, на котором активно «поработал Президент МСЛ Джон Джоргенсон… Именно там был презентован видеоролик ”Спасибо, лагерь” из Канады»[25]. Заранее объявили конкурс видеороликов под эту песню с такой инструкцией: «Используйте наш готовый контент для публикаций! Анонсируйте кампанию с помощью наших картинок! Используйте графику акции, чтобы добавить изюминку к своим фотографиям или публикациям!» В 1961 году я была награждена путёвкой в Артек, и у нас проводился конкурс на лучшую отрядную песню. Каждый отряд исполнял песню по своему выбору в собственном оформлении. Теперь же песню канадца Питера Каца на английском языке Thanks To Camp «спустили сверху» в российские лагеря, исключая инициативу и индивидуальное творчество детей.
Видеоклип прошлогоднего вожатского концерта в лагере «Восток», получившего «приглашение на членство в ICF лично от президента» Джоргенсона, вызывает оторопь: бессмысленные роботообразные движения под рэповый текст и непрерывный визг аудитории. Это не местная инициатива. «“Школа вожатской песни” – проект, способствующий развитию традиции лагерной песни у костра, – пишут тюменские гуру. – “Школа вожатского танца” – здесь через танец закладывается определённая философия воспитания, позволяющая посредством музыки, самовыражения обучить детей выглядеть красиво и дарить позитивное настроение окружающим»[26]. На видеороликах вожатских танцев, выражающих заявленную «философию воспитания», видим примитивную жестикуляцию, раскрашивание лиц, которое в Америке в последние годы внедрили через детские праздники. А ведь ещё в 1990-х разрисованные лица спортивных фанатов вызывали у образованной части общества насмешливое отношение.
Вот отрывки из популярных вожатских песен:
мы терпеть это суждены, 
ведь дети немой страны, 
дети бесконечных дорог, 
            бесконечных полей 
и бесконечной зимы…. 
 
Утро холодное, дождик и ветер.
Голосом хриплым объявишь: "Подъём!".
И, проклиная почти всё на свете,
Крикнешь: "Отряд, на зарядку идём!".
Кто-то опять начинает болеть.
С кем-то подрался обиженный мальчик.
Знаешь, вожатый, надо терпеть.
Смена пройдёт, тогда и поплачем.
 
Какими вырастут дети, воспитанные на таких песнях? Ведь язык несёт творческую и воспитательную функцию! Подобная атмосфера не способствует ни физическому, ни умственному, ни нравственному и эстетическому развитию. Тем не менее Министерство просвещения и местные власти поощряют и финансируют эти проекты. Конечно, многое зависит от индивидуальных исполнителей на местах, но если система не заточена на подлинное духовное, нравственное и интеллектуальное развитие детей, как заявлено в законопроекте 2020 года, энтузиасты мало что смогут сделать.
 
Реформаторы и энтузиасты
В «Российской газете» в феврале появилась статья «Урок ведёт тиктокер. Учителя бросают вызов блогерам»[27]. Учитель истории устроил состязание: узнает ли подросток российских императриц по их портретам, а в ответ педагог должен угадать по фото звёзд TikTok. Или такой«баттл»: сможет ли школьница правильно поставить ударения в словах «каталог», «красивее», «туфля», а учительница – угадать пропущенные слова в популярных у школьников песнях. В обучении в таком формате смущает приравнивание необязательных знаний к тем, без которых не может быть образованного человека. Это профанация и движение под откос. Иерархия ценности знаний существует, и детей нужно учить это понимать.
Статья утверждает, что если детям нравится видео о чихающем котёнке, то и задачи надо давать о таком котёнке. А если им нравятся компьютерные стрелялки, тогда что? Дети и так проводят слишком много времени в соцсетях и с компьютерными играми – огромные средства тратятся на то, чтобы их на это «подсадить». Должна ли школа этому способствовать? Вот если бы школьники предложили учителю назвать автора найденного ими малоизвестного стихотворения русского поэта, тогда другое дело. 
Нужно учитывать интересы и психологию детей, но не ценой приведения всех к наименьшему общему знаменателю. Лучше поднять несколько миллионов на более высокий уровень развития, чем опустить десятки миллионов на дно, потеряв при этом тех, из кого может выйти толк. Не нужно лишать детей удовольствия, которое можно получить от решения нетривиальных задач! Помню, я принесла на работу книжку с занимательными задачами Мартина Гарднера для дочери одного из моих лаборантов, и взрослые дядьки сгрудились вокруг рабочего стола и с увлечением начали их решать. Школьниками они были этого лишены, а в Союзе книги американца Гарднера по занимательной математике были переведены, ими пользовались, «заставляли шестерёнки в голове крутиться», по выражения Николая Пака, лидера Федеральной секции робототехники «Лига роботов», тренера команды российских школьников – мировых чемпионов по робототехнике. Пак работает по методикам советской школы. «Мы стали первыми в мире на советском образовании», – говорит он.
Издатель журнала «Лучик» Лев Пирогов вспоминает, что когда он «работал в подростковом журнале “BRAVO”, там информационный запрос был такой: “Сколько дырочек в теле у Бритни Спирс? ” (Ну, проколов для пирсинга.) А у нас наши дети спрашивают: “Как устроена бесконечность?”, “Что такое гиперпространство?”, "Чем шедевр отличается от обычной картины?”, “Зачем надо ходить в школу и там со всеми дружить?”» Пирогов считает, что произведение для детей «должно быть вдохновляющим. Духоподъёмным»[28]. 
Петербуржец Алексей Машевский создал сайт «Нефиктивное образование», продвигает творчество арт-группы «Безнадёжные живописцы», среди которых много талантливых современных художников, чьи картины согревают душу и радуют глаз. В своих лекциях он представляет лучшие образцы русской и мировой литературы.
Поэт, доктор филологии Светлана Кекова рассказывает: «Я веду историю мировой культуры в экономическом университете и даю задание студентам приносить понравившиеся им стихи. Мы вместе с ними начинаем их разбирать, читать, и им становится интересно. И тогда они уже приходят в музей, где я веду литературные гостиные. Нужно работать точечно, от сердца к сердцу. Только так можно сохранить слово»[29].
Композитор и исполнитель Тимур Ведерников, создатель глобального проекта #Музыкавместе, снял два сезона «10 песен атомных городов» с участием сотен исполнителей в возрасте от 5 до 92 лет из разных городов России. А к серии «10 песен Победы» присоединились жители Казахстана, Узбекистана, Азербайджана. Эти видеоклипы собирают миллионы просмотров. Проект #Музыкавместе – аналог американского Playing for Change, но на русский лад. И как же здорово получилось! Звучат популярные песни русских и советских композиторов. «Каждый из участников этого виртуального совместного музицирования привносит в композицию что-то своё», – пишут создатели проекта. 
Три года назад директор Почепской библиотеки Лилиана Головченко писала мне, что «мало принимается во внимание сохранение народной и традиционной культуры в малых (провинциальных) городах. Много изменений в худшую сторону и там, но основы не разрушены. Это радует и вселяет надежду». Хочется верить, что очаги культуры, помогающие сбережению русского языка и традиций, без чего невозможно полноценное образование и воспитание новых поколений, не погаснут и найдут самую широкую поддержку.
 
Нью-Йорк, 2021 г.