Борис N
«Но что с того, что я там был.
Я всё забыл. Я всё избыл».
Юрий Левитанский
Много раз по телевизору или вживую, когда приезжали с детками на какую-нибудь молочную ферму, вы видели, как посередине коровника идет дорожка, а с двух сторон — мягкие морды коров. Со слезливыми черными с поволокой глазами.
В отдельном детском уголке — телята. Вы знаете, что у них нет двух передних зубов, чтоб они маме-корове больно не сделали, когда молоко пить станут. На такие фермы ездят семьями, чтобы подобреть…
7 октября. 6:30. Суббота… В кибуц Кфар-Аза вошли бесы…
Вначале они убили всех, кого увидели на улице, потом атаковали машины и дома. Кто в пешем строю, а, кто на мотороллере, мотоцикле или джипе. Так они въехали в наши пределы.
Дойдя до жилых домов, открыли шквальный огонь.
Саранча напала на Людей. Те отстреливались изнутри, или пытались добраться до машин. Вылезали через окна на крышу, с детьми прыгали вниз и бежали к машинам. Папы и дедушки с пистолетом или голыми руками отыгрывали секунды. Мамы впихивали детей, прыгали за руль, вдавливали педаль газа и рвали с места. И получали пулю.
Я видел десятки расстрелянных машин. Им, бесам, важно было, чтоб нам страшно стало, когда мы увидим, как они детям головы отрубали. Кто не захочет, тот и не поверит. Скажут, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Говорят, ведь, Холокоста тоже не было…
Я сам видел прошитые очередями машины, детские коляски колесами вверх, битое стекло вокруг.
Крови уже нет. По нашим правилам, всё, что осталось от человека, до мельчайшей частицы, до последней капли крови, должно быть похоронено. Приехали религиозные ребята и сделали святую работу. Всё собрали. Руками. Где на креслах была кровь, срезали обшивку «ибо Душа всякого тела есть кровь его»… И всё, что составляло тело, должно быть предано земле…
Запах гари стоит над всем кибуцем. Приглушённый, неяркий, угасающий. Бесы били не прицельно. Не злобно. Не торопясь. Веером, чтоб убить всех, кто дышал. В собак стреляли смеясь, показывая друг другу бегущую цель. Есть свидетели. Вот тут Сатана развлекся от души. Собаки в кибуцах, как правило, не привязаны. Они бросились домой, а Люди, их родные Люди, забаррикадировались, открой дверь — погибнут все. Бесы стреляли и успокаивались от пролитой крови. На то они и бесы. Собаки скулили, плакали у дверей. Они ещё этой ночью спали с детьми в постелях.
Утром выбежали по делам.
А там бесы. Всё это видели и слышали дети. За дверью, за окном. Внутри семья, снаружи твоя собака. В неё не торопясь стреляет сосед из пустыни, вчерашний погонщик мулов, сегодня — борец за Свободную Палестину. От евреев свободную.
Из некоторых домов отстреливались. Бесовая Саранча кружила на мопедах, била прямой наводкой в окна. Люди прятали детей в шкафах, брали пистолеты, — кто успевал, иные бросались в рукопашный бой, — у кого оружия не оказывалось под рукой. Схватки разворачивались у двери, у окна, в салоне, в детской, у машины, на крыше горящего дома. Соседние армейские базы тоже были атакованы. Кибуцы отбивались всю субботу в одиночестве до ночи, накрывшей поле боя.
«Мерцал закат, как, блеск клинка,
Свою добычу смерть считала»…
Владимир Высоцкий
Отдельные подразделения пришли им на помощь и были смяты. В каждом атакованном кибуце оказалось от нескольких десятков до сотни боевиков, вооруженных автоматами, гранатомётами и кинжалами. Солдаты приезжали пятерками, сколько в машину влезало, а то и по одному, кто из местных…
Кибуцы около Газы были построены в "сороковые — роковые". Люди проложили каналы, пустили воду, построили дома, насадили деревья, дали работу соседям из братского племени Исмаила.
Через 75 лет дети детей соседей разорят кибуцы и убьют Людей. Погонщики верблюдов давно присматривались к поселенцам. И чем больше времени проходило, тем лучше становилось землепашцам и хуже погонщикам…
"И каждый думал и молчал
О чем-то дорогом".
Михаил Исаковский
Погонщики часто приходили к соседям за работой. Получали её. Возвращались в пустыню с деньгами и ненавистью. Рассказывали детям, как хорошо по ту сторону "зеленой черты". Само название раздражало. "Зеленая", в каком это смысле? Ведь одна пустыня на всех. К северу от нее жили коммунары, — солдаты и землепашцы, к югу начиналось Царство Сатаны.
Там на желтых камнях зрела черная зависть.
Когда-то в душах погонщиков не было ненависти. До прихода Людей они вели себя ровно. Без ярости, как умелые хищники перед атакой, неспешно и неэмоционально, без ненависти и снисхождения, они могли вырезать весь соседний клан. От мала до велика. В Пустыне это называется Честь Семьи… Сатана меж тем нашептал бесам не торопиться, все достанется им. Надо выждать.
"И возненавидел Сатана все дела Людей на земле". И затаился…
До Черной Субботы.
А что с коровами? Бесы убили их. Около 400 коровьих мам и их телят. Они в то утро, как обычно, должны были принять душ, позавтракать и покормить телят. Они ждали Людей. Вот сейчас придут и станут их гладить, обнимать, целовать, кормить…
Пришли бесы и убили всех. Зачем? Им нравится, когда страшно, как в фильме ужасов… Бесы. На других фермах коровы выживут. Но их некому доить, там почти не осталось Жизни… На границе с Царством Сатаны.
… От офицера в кибуце я услышал рассказ про дом, где бесы сожгли живых людей, целую семью. В посёлке Натив а-Асара. Они туда прилетели парапланами. Люди спали, не все поняли, кто с неба спускается. Оказалось, бесы.
В Аушвице не сжигали заживо… А они сожгли семью. Зачем? Потому, что бесы.
Я видел, куда свозили тела — мошав Шуба. Сотни тел остаются неопознанными. Их изуродовали бесы. Многих изуродовали еще живыми. Найдены тела с отрубленными головами.
Я видел дом, где, по рассказам добровольцев из религиозной организации ЗАКА, бесы связали родителей, а напротив них — двоих детей. Поставили на колени. В салоне. Где был накрыт субботний стол. Пытали всех на глазах у всех. Кого раньше убили, мы не знаем. Убили всех. Сами засняли на мобильник, — бесы не считают пытки и убийства чем-то порочным, наоборот, они — бесы.
Затем они перекусили. За еврейским праздничным столом. В той комнате, где ещё теплые трупы Людей, которые совсем недавно ещё дышали и стояли на коленях в ожидании расправы. Перекусили еврейскими праздничным завтраком. Была Суббота и праздник Симхат-Тора. Чтоб Святость Субботы соблюсти, стол хозяйка накрыла в пятницу накануне.
Я не мог фотографировать везде, где хотел. И не хотел везде, где мог.
В дома вообще было запрещено входить. Там на полу игрушки, тетрадки, техника, битое стекло. Фотографировать можно было только через окно или дверь. Крови нигде не было. Убрали. И людей местных не было. Ни одного. Кто погиб, кого пленили… Остальных армия вывезла.
Из старожилов я увидел дятла рядом с разоренным домом на дереве у скворечника и кошку в разбитом зубоврачебном кабинете. Дятел и кошка остались в кибуце. Не успел их сфотографировать. А больше там никого не было. Вообще.
"Но что с того, что я там был,
В том грозном быть или не быть,
Я это всё почти забыл.
Я это всё хочу забыть".
Юрий Левитанский
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.