Донецкий поэт Борис Ластовенко - лауреат литературных премий им. Б. Горбатова и им. А.Стаханова. Его произведения переведены на английский, французский, немецкий, азербайджанский языки, положены на музыку, вошли во многие сердца. Он жил в одной комнате с Рубцовым, выступал с Евтушенко, Вознесенским и Ахмадулиной. Но главное - Борис Яковлевич всегда до сладкой, щемящей боли любил родной шахтерский край, которому посвятил так много прекрасных строк.

Единственный винодел в литинституте

Боря родился в селе Старомайорское Великоновоселковского района, почетным гражданином которого стал в прошлом году. Отец оставил семью, мама умерла, когда он был еще мальчишкой. Так что воспитывали дедушка с бабушкой.

- Дед мой, Семен Васильевич, был замечательный человек. Прошел первую мировую, гражданскую. Очень любил меня, многому научил, - вспоминает поэт.

В самом начале седьмого класса преподаватель русского языка и литературы задала на дом традиционное сочинение «Как я провел лето». Здоровенный второгодник Витька Тур спрашивает: «Раиса Павловна, а можно в стихах?». Все захихикали, а учитель предупредила - хоть в стихах, хоть в прозе, но чтобы завтра было сдано.

Произведение Тура история не сохранила. А вот 14-летний Борис загорелся и, в очередной раз налюбовавшись на красоты родного края, выдал:

Я не зевака и не гость,
Что просто берегом
проходит.
Пронзенный воздухом насквозь,
Я стал частицею природы.
Я растворился в небесах
И в этой зелени звенящей:
Вот эта синь - мои глаза,
А тело - трепетная чаща.
И я стою, гляжу на луг,
Что каждой жилкой серебрится,
И не пойму: роса вокруг
Иль слезы на моих ресницах.

Увидев, на что способны ее ученики, преподаватель предложила организовать в школе литкружок. И ребят набралось немало - человек 15.

Как-то, уже окончив школу, Борис, у которого скопилось к тому времени 37 стихотворений, копал с дедушкой огород. И вдруг - объявление по радио: кто пишет стихи и прозу, может привезти их для просмотра в Московский литературный институт им. Горького; авторы лучших работ получат возможность поступить. Ну, он и поехал.

- Весна, а меня собрали, будто на север: валенки, теплый кожух, - со смехом вспоминает он. - Бабушка положила две жареные утки, вареные яйца. И я отправился покорять Москву.

Повезло с попутчиком - капитаном. Тот помог сельскому парнишке сориентироваться в столице СССР, доставил прямо к редакции журнала «Юность», которым руководил Борис Полевой. Секретарша - добрая душа, перепечатала написанные от руки стихи Ластовенко. С этими листками и двинул в институт. И с радостью в сердце: Полевой дал добро на публикацию в журнале.

- Когда меня зачисляли в институт, были в шоке, узнав, что работал... виноделом, - смеется юбиляр. - Дело в том, что в нашем колхозе «Правда» яблок было - море. Реализовывать все не удавалось, они гнили. Вот меня и послали на курсы виноделов. Закупили бочки, и делал я прекрасный хмельной напиток. «Будешь бухать - выгоним», - предупредили при поступлении, узнав о моей специализации. Но переживали зря. Я если и пил, то меру знал. Да и учиться хотел так, что согласился бы даже на «сухой закон».

Первую книгу рецензировал Слуцкий

Некоторое время его соседом по комнате в общежитии был Николай Рубцов. «Невысокого роста, лысенький, он очень болезненно относился к своей внешности, - вспоминает Борис Яковлевич. - Ребята над ним подтрунивали, а он сразу заводился. Потом, конечно, извинялся. Как-то с гонорара на каждый этаж по бутылке поставил».

А однажды в общаге произошло ЧП: пропали висевшие в коридорах портреты классиков. Завхоз перепугался, всех подняли на уши. «Заглядываем как-то к Рубцову, который к тому времени уже жил в отдельной комнате, а у него стоит ряд стульев, на которых расположены те самые портреты - Тургенев, Пушкин, Толстой и так далее. И перед каждым - стопочка. С классиками, понимаешь, ему выпить захотелось», - смеется Ластовенко.

В студенческие годы вышла его первая книга - «Осокори».

- Это такая разновидность тополя, - объясняет Борис Яковлевич. - Мне она запала в душу, потому что в родных местах на таком дереве ребята, уходившие на фронт в 1941-м, вырезали свои имена. Ни один не вернулся. А осокорь остался. Как памятник...

Рецензию на этот сборник, вышедший в 1969-м в Донецке, написал в «Юности» уроженец Славянска, знаменитый поэт Борис Слуцкий.

- Он увидел меня в Доме литераторов. Я кудрявый был, меня называли «маленький Пушкин большого Донбасса», - вспоминает Ластовенко. - Я дал уже знаменитому тогда земляку-донбассовцу свою только что вышедшую книгу. И подумать не мог, что он так отреагирует.

Ластовенко выступал на одной сцене с Андреем Вознесенским, Робертом Рождественским, Беллой Ахмадулиной. На втором году учебы выиграл конкурс, организованный журналом «Сельская молодежь».

Шатался по низинам пар,
Шуршало подо мною сено.
И, согреваясь постепенно,
Я постепенно засыпал.
За скирдами дрались сычи,
А рядом под горячей шерстью
Устало бухало в ночи
Тяжелое воловье сердце, -

читает он на память отрывок из того стихотворения-победителя.

Диплом получил 25 июня, аккурат тогда, когда ему исполнилось 25 лет. И даже последние цифры того документа тоже были - 25.

Ему предлагали остаться в Москве, но к тому времени тяжело заболел дедушка. И он отправился домой. Чтобы навсегда связать свою жизнь с Донбассом.

Байдебура нянчил дочь

Ластовенко трудился в местной газете «Путь коммунизма», отслужил в армии на реактивной батарее, оставив в подарок строевую песню с удалым припевом:

Мы о войнах не мечтаем,
Мир нам дорог словно честь.
Но орудий в нашем крае
Сколько надо, столько есть.

Ну, а потом отбыл в Донецк.
Работал в «Комсомольце Донбасса». Десять лет отдал журналу «Донбасс», 15 - газете «Депеша», посвященной связистам. И писал, писал, писал.

Виделся с классиками украинской литературы - Павлом Загребельным и Иваном Ле. А с Павлом Байдебурой, который после войны фактически создал писательскую организацию в Донецке, во главе которой стоял десятки лет, жил в соседних подъездах.

- С Павлом Андреевичем мы дружили, несмотря на большую разницу в возрасте. Он был для моей дочки чуть ли не дедом: я периодически оставлял её на него, - вспоминает поэт. - Как-то прихожу забирать и вижу картину: Байдебура что-то ей готовит, а она залезла на его бюст и сидит, свесив ножки.

Как-то Ластовенко летел в Москву. За плечами - рюкзак с пишущей машинкой. Бывший в том же самолете Григорий Тышкевич (сейчас - народный художник Украины!) удивился: кому-то парашют выдали, а ему нет. Они разговорились, посмеялись. И дружат уже 40 лет.

На его стихи написаны песни «Атакующий класс», «Красный вестник» (посвящена деду), «Шахтерская столица» и многие другие.

Его Вера

27 лет назад судьба свела его с Верой - дочерью знаменитого поэта Павла Беспощадного. Она в ту пору заведовала детским сектором в ДК им. Шевченко, что от шахты им.Панфилова. Захотела провести поэтический вечер. Уговорила выступить Бориса Ластовенко, в стихи которого была влюблена.

- В день, на который назначили выступление, были страшный снегопад и гололед, - вспоминает Вера Павловна. - Транспорт остановился. Но Борис всё же примчался - на такси. Выскакивает в шапке, пальто и туфельках. И идти надо было через мост. Спешим - время поджимает. Вдруг я поскальзываюсь на ступеньках и падаю. Не подхвати он меня тогда, точно перелом был бы. Добежали до ДК и расхохотались, глядя на стенд фильма «Невезучие». Ну, точно про нас.

А «засады» продолжались. Дежурная сообщила, что зрителей... нет. Кто ж придет в такую непогоду? «Как же мне было неудобно, - признается супруга Ластовенко. - Я дозвонилась в ближайшую школу, учителя привели два класса».

Потом он выступил по ее просьбе еще раз. А там и жить вместе стали...

- В последнее время мало пишу, - признается автор десятка сборников. - Но крылья не складываю. Мечтаю создать книгу о тех товарищах, которых уже нет, но кого я очень хорошо знал - Павле Байдебуре, Николае Рыбалко, Иване Костыре.

Еще очень хочет передать на малую родину библиотеку. Да всё никак не ладится с машиной для ее доставки.

Помог Задорнову «взять Донецк»

- С Михаилом Задорновым я познакомился еще в студенческие годы, - рассказывает Борис Ластовенко. - Когда сатирик более 30 лет назад приехал в Донецк, он нашел меня в Союзе писателей и попросил помочь устроить выступление. И я составил необычную программу, в которой он юморил, а наши поэты читали стихи. Всё прошло просто замечательно, а после мы отправились праздновать ко мне. Тоня, моя первая жена, даже растерялась, когда вся компания, уже затарившаяся в магазине, ввалилась в квартиру. Но разместились: поставили стол в центральной комнате, славно посидели. Потом, гостя в Москве у Валерии, дочери от первого брака, я пару раз виделся с Мишей в центральном Доме литераторов.

Шахтерский поэт

Я вспомнил одну из поездок,
Где восемь парней молодых
Сошлись у костра под созвездием
ночной Кулунды...
Представился каждый, назвался;
Вопрос прозвучал в тишине:
- Откуда, старик?
- Из Донбасса...
И все повернулись ко мне.
Невольное это движенье
Явилось движеньем того,
Что полнит сердца уважение
К Донбассу и людям его.
И вымолвил кто-то:
- Стаханов!
И кто-то добавил:
- Мазай...
- Об этом бы надо стихами, -
геолог из Тынды сказал.
И в ночь, что крылом антрацита
Степной придавила рассвет,
Я выдохнул тихо:
- Анциферов...
Любимый шахтерский поэт.
«Смотрины» читал и «Вельможу»,
О силе и нежности рук...
И медленно, тихо, но всё же
Темнело,
Светлело вокруг.
И солнце явилось не сразу...
Сидели ребята, тихи,
А после:
- Спасибо Донбассу!
Сегодня уже - за стихи.

Борис Ластовенко.

Андрей Кривцун