Александр Ратнер: КНИГА УДИВЛЕНИЙ

   Людмила Некрасовская не перестаёт меня удивлять. Помню, как впервые прочитал её стихи и порадовался, что в Днепропетровске появился новый талантливый поэт. Затем отслеживал её поэтический путь, читая стихи в периодике и книгах, слушая их на творческих вечерах. Она была очень естественна, искренна и своеобразна в своей лирике – любовной, философской, гражданской. Прогресс был налицо: Некрасовская росла от книги к книге, я радовался за неё, но как-то после одного поэтического вечера она мне сообщила, что собирается написать цикл стихов на библейские сюжеты и что даже есть издатель для них. Я был просто ошарашен, даже не представлял себе, как можно справиться с такой непосильной задачей. Но она справилась!

   «Библейские» стихи Некрасовской дивят свежим взглядом на известные сюжеты, они увлекли её настолько, что она посвятила им годы, не боюсь сказать, титанического труда, чтобы не просто пересказать эти сюжеты, запечатлённые на полотнах великих живописцев, но и открыть нам, читателям, их заново, в своём видении современного поэта, продолжить, что ли, и углубить эти темы. Конечно, для этого мало быть поэтом, знатоком Библии и работ великих мастеров. С подобной задачей под силу справиться лишь автору с философским складом ума, очень дотошному, умеющему ощущать картину изнутри, будто он сам там находится, но его, по ошибке, в неё не вписали. Именно такое впечатление оставляют «библейские» стихи Некрасовской, которая с присущим ей энтузиазмом выступала с ними в разных, в том числе университетских, аудиториях многих городов, демонстрируя параллельно с чтением стихов картины, которым они посвящены.

   В конечном итоге этот гигантский труд вылился в потрясающую всем – от стихов до оформления – книгу Людмилы Некрасовской «О библейских полотнах стихотворной строкой», вышедшую в 2017 году в Днепре. Искренне советую прочитать её, ибо в ней вас ждут неожиданные, и в той же мере удивительные, встречи со стихами к полотнам таких выдающихся живописцев, как Микеланджело Буонарроти, Рембрандт, Гюстав Доре, Питер Рубенс, Рафаэль Санти и многих других. В качестве примера приведу замечательное стихотворение Некрасовской к картине Рени Гвидо «Моисей с заповедями», на которой изображён Моисей с каменными скрижалями и десятью заповедями на них, переданными ему Богом на горе Синай.

* * *

Бог заповеди дал! И, как нам жить,
 Теперь народу должен рассказать я.
 Пусть сердцем примут их мои собратья,
 Чтоб человечность миру предложить.
 Вот на скрижалях – Господа печать.
 Надеюсь, что народ мой обучаем,
 Хотя добра от зла не отличаем, – 
 А нужно научиться отличать.
 Народ мой! Силу веры обнаружь!
 Пусть заповеди нам шлифуют души,
 Чтоб не смогли мы Божий мир разрушить
 Несовершенством человечьих душ!

   Отмечу, что к написанию цикла стихотворений «Поэтическое осмысление библейских сюжетов в живописи» Людмилу в определённой мере подтолкнуло посещение известных европейских музеев и дворцов. И как продолжение темы поэзии и живописи, их взаимопроникновения (но уже вне библейской темы) родилась книга, о которой я и веду речь, «Красота нехоженых дорог». Среди живописцев, чьи полотна вдохновили Некрасовскую, И. Репин, И. Крамской, Клод Моне, Дюрер, Леонардо да Винчи и другие выдающиеся мастера кисти. Стихи её очень хороши и глубоки, они завораживают, даже если не смотреть на картину. Я так вообще вначале читал стихотворение Некрасовской и, судя по нему, пытался представить, что изображено на полотне. Советую такой эксперимент провести читателям тоже. 

   В качестве примера хочу привести здесь стихотворение к картине Франца Эйбля «Читающая девушка»:

Как интересно за ней наблюдать!
 Нет ничего восхитительней чтенья!
 В книге – рассказы? Роман? Приключенья?
 Этого мне не дано угадать.
 Мир сократился до белых страниц,
 Всё остальное на время забыто.
 Только тревога во взгляде прикрыта
 Тенью изогнутых длинных ресниц…

   Не могу не процитировать отдельные, особо понравившиеся строки: «Он должен так правду сказать тем, кто рядом,/ Чтоб голову смог сохранить на плечах» (о портрете придворного шута Гонеллы кисти Жана Фуке); «Природа замерла, предощущая чудо./ Дробятся в тишине осколки голосов./ И новая звезда меняет амплитуду,/ Качаясь в небесах как маятник часов» (картина И. Репина «Рождество Христово»). 

   Безусловно, заслуживают внимания все стихотворения этого цикла, но, воспользовавшись правом автора предисловия, я привёл лишь одно из них, особенно пришедшееся мне по душе. 

   Однако Некрасовскую впечатлили не только музеи, но и города Европы. География их весьма широка: Любляна и Зальцбург, Вена и Париж, Мадрид, Варшава и многие другие. Она удачно совместила пребывание в них с написанием новых стихов. Например, после посещения Рейхстага в Берлине, появилось стихотворение «Рейхстаг», в котором есть такие запоминающиеся строки:

Наверно, зря нас судьба учила.
 Живём бездумно. Клянём эпоху.
 Какие, к чёрту, врагов могилы?!
 Мы и свои-то содержим плохо.

   Коль уж речь зашла о Германии, перенесёмся в Мюнхен. Посвящённое ему стихотворение, начинается неожиданными строками: «Мюнхен слишком красив,/ Чтоб его отдавать мусульманам». 

   Неожиданных сравнений, авторских мыслей и наблюдений в книге немало.
Автор выступает в ней как поэт, переводчик, прозаик.
Книга эта, без преувеличения, – событие в культурной жизни нашего края и, не только его. Она, по-хорошему разнообразна не только жанрами, но и поэтическими формами, буквально разбегаются глаза, пытаясь ухватить самое важное, а важное здесь – всё, и объединено оно талантом и мастерством автора. Но обо всём по порядку. Сначала – о стихах.

   Прежде всего, отмечу, что Некрасовская поражает умением нетривиального подхода к раскрываемой теме. Подтверждает это приём, использованный ею в триптихе «Письма Горацию». Перед нами три письма. В первом, безответном, она рассказывает древнеримскому поэту о том, что творится в современном мире; во втором письме, написанном спустя десятилетие, сообщает ему, что «всё, как встарь: вокруг обмана тьма»; наконец, в третьем отмечает, что пороки людские всё те же, что были и в Риме, но масштабы их несопоставимы настолько, что будь Гораций ныне жив, он не вынес бы этого.

   Не потому ли Некрасовская, мечтая о лучшей жизни, хочет сочинить сказку, и не одну, но признаётся:

Я этих сказок сочиняю много:
 Они отвлечь способны от невзгод.
 Но почему растёт в душе тревога
 И в серый цвет окрашен небосвод?

   Для неё поэтический «труд настолько сладок, что горек мёд в сравненье с ним». Вот как мудро может она сказать всего в восьми строках:

Мечтали храм для бога возвести,
 Все купола покрыть чистейшим златом.
 Чтоб захотел Творец в него войти,
 Храм должен быть просторным и богатым,
 Над миром возвышаться не в глуши…
 Но вдруг прозрели: скромно и безвестно
 Живёт Господь в каморочке души.
 И там Ему не бедно и не тесно.

   И ещё одно замечательное восьмистишие:

Посмотрю на восток – и страшит темнота.
 И сама в то, что вижу, не верю.
 Люди, где вы? Ау! Нет людей ни черта!
 Только звери вокруг, только звери.
 А на запад взгляну – и мертвею живьём.
 Что за тремор предательский в лапах?
 Почему так отчётливо пахнет зверьём?!
 Ах ты, чёрт! Это – собственный запах…

   Как всегда, прекрасна любовная лирика Некрасовской, к примеру, стихотворение «Коснись губами губ моих…», или, не могу удержаться, чтоб не процитировать начало другого стихотворения:

Ты для меня построил рай
 И сад взрастил весьма искусно,
 Где неба пышный каравай
 Кунжутом птиц посыпан густо…

   Не менее образны и великолепны многие другие строки, например, «Скороговорка летнего дождя/ С приятною картавинкою грома» и т.д.
Некрасовская верна себе, посвящая стихи родному городу. В книге представлен цикл таких стихотворений, от которых теплеет на душе, – настолько они искренни и проникнуты любовью к Днепру, (не поворачивается рука писать новое название), а совсем недавно – к Днепропетровску. «Этот город мне – брат», – пишет Некрасовская, в другом месте – «Но неизменно в сердце свят/ Мой город над Днепром» (вот уж точно не скажешь: «Мой Днепр над Днепром»), в третьем – о ночном городе: «Он, луну притушив, словно лампу, что слишком щедра»).

   О мастерстве поэта Людмилы Некрасовской можно говорить безостановочно. Её сравнения неповторимы и дышат новизной, судите сами: «Итак, февраль! Ну сколько той зиме,/ Как яблоком тугим, хрустеть морозом?» Образность, порою, просто зашкаливает, особенно в стихах о временах года: «Золотою солнечною нитью/ Вышит леса изумрудный шёлк». Или о музыке: «А музыка приходит по ночам./ Ключом скрипичным открывает двери». Последние строки вовсе не случайны: Некрасовская очень музыкальна от природы, и эта музыкальность звучит в её стихах, которые положены на музыку многими композиторами.

   Подобных мест в книге не счесть. Именно мастерство, неотъемлемое качество переводчика, подарит читателю ещё одно удивление, которое его подстерегает в книге, – переводы собственных стихов Некрасовской на украинский язык. Как переводчик с 42-хлетним стажем, могу лишь одобрить первые её опыты в этом направлении и пожелать в будущем составить книгу стихов, представленных параллельно на двух – русском и украинском – языках. Именно в таком виде приведу лишь первую строфу стихотворения «Разлучница-война» – «Розлучниця-війна», не потому, что остальная его часть и другие переводы слабее, а потому что бумага, пока я пишу эти строки, дорожает от начала к концу предложения. И всё же:

Разлучница-война

Не ты ушёл к другой, не я ушла к другому,
 Но песни о любви сменила тишина.
 А люди говорят, что бродит возле дома
 Разлучница-война, разлучница-война.

Розлучниця-війна

Не я від тебе йшла, не ти втомивсь кохати,
 Та пісня про любов – ледь чутна і сумна.
 А люди гомонять, що бродить біля хати
 Розлучниця-війна, розлучниця-війна.

   Ещё одним достижением автора и удивлением для читателей этой книги являются притчи, но не услышанные и пересказанные в стихотворной форме, а сочинённые лично. Некрасовская не случайно обратилась к этой поэтической форме – она вытекает, что ли, из её «библейских стихов» и философской лирики, достойно продолжает её. Обратимся к притче «Предсказывали мне», в которой речь идёт о еврее, нашедшем большой алмаз, но к кому из ювелиров он ни обращался, чтоб огранить его, все отказывали – боясь повредить камень; в конце концов, работу поручили ученику ювелира, который не знал истинной ценности камня и без волнения прекрасно его огранил. Заканчивается притча поистине мудрыми словами:

Поэзия, возьми в ученики!
 Чтоб, не боясь надломленной строки,
 Ты подарила шанс хотя бы раз
 Мне огранить сверкающий алмаз.

   Уверен, что читателей восхитят и другие притчи Некрасовской, умные, поучительные, мастерски изложенные.
Наконец, о последнем в книге удивлении. Некрасовская предстаёт здесь в качестве прозаика, автора интересных, с захватывающими сюжетами, рассказов. Да поверит мне читатель, что оторваться от любого из них невозможно. Не знаю даже, какой выделить из них, возможно «Улыбку Фортуны», по крайней мере, на мой вкус. Отмечу, что и в прозе у Некрасовской просматривается свой почерк, чувствуется ритм, ибо это – проза поэта. Безусловно, она требует отдельного разговора, а нам остаётся проявить терпение, чтобы дождаться первой книги прозы Людмилы Некрасовской.

   И всё-таки изначально и навсегда она поэт, и писал я предисловие к её книге легко и с удовольствием. Это далеко не все мои мысли о книге, но злоупотреблять вниманием читателей не хочу и предлагаю им с радостью и наслаждением повторить путь, которым прошёл я, читая новую книгу Людмилы Некрасовской.

 Александр Ратнер, 
член Национального союза 
писателей Украины

___________________________________