Ольга Романцова
Людмила Улицкая написала об инфантильности диссидентов

Новый роман Улицкой «Зеленый шатер» напоминает скорее сборник рассказов, в котором действие переходит из 1950-х в 1990-е годы
В нынешнем году Людмила Улицкая стала лауреатом литературной премии французской писательницы Симоны де Бовуар
Роман об обычных, ничем не примечательных людях поколения шестидесятников стал для Улицкой поводом высказать собственные политические взгляды и ответить на один из классических русских вопросов: «Кто виноват?».
Новая книга Людмилы Улицкой «Зеленый шатер», заявленная романом, по жанру не совсем похожа на роман. Скорее это сборник рассказов о людях, чьи школьные годы совпали со смертью Сталина, молодость— с расцветом диссидентства в 1960–1970-х годах, а зрелость— со смертью Иосифа Бродского. Герои рассказов, три москвича-одноклассника, Илья, Миха и Саня, подружились еще в школьные годы. Улицкая то сводит их вместе, то описывает по отдельности жизнь каждого из них, их жен или возлюбленных.
Неспешность Диккенса
Сюжет в рассказах развивается неспешно, как в романах Диккенса. Написаны они с не меньшей, чем у английского классика, любовью к традиционной литературной школе. Внешность героя и окружающих его людей, происходящие с ними истории выписаны до мельчайших подробностей. Немало авторских описаний достается персонажам, которые встречаются лишь одному из героев и, в сущности, не имеют отношения ни к его жизни, ни к развитию основного сюжета. Они дополняют историю деталями, врезающимися в память. Так, в одной из глав «Зеленого шатра» родственница Ильи, грузинка по имени Нино, оказывается одной из плакальщиц, которую привезли из Грузии на похороны Иосифа Виссарионовича, но погребальный плач отчего-то отменили.
Улицкая пишет о времени, которое отлично знает, вплетая в ткань своего романа знакомые ей приметы быта и той жизни, о которой люди другого поколения могут узнать разве что по рассказам или музейным экспозициям. Да и сам роман очень похож на семейный альбом фотографий— не зря Илья в «Зеленом шуме» так увлекается искусством фото. Неспешно перелистывая страницы, видишь портрет Ильи на фоне толпы на похоронах Сталина, тройку друзей в антураже Московского фестиваля молодежи и студентов, или подмосковных дач, где тиражировали самиздатовские книги.
Порой писательница специально подчеркивает, что в ее книге речь идет о давних событиях и что она и сама знает наперед, чем закончится история. В такие моменты Улицкая как будто «забегает в будущее», несколькими строками намекая на то, что случится через энное количество страниц.
Под колесами государственной машины
Илья, Миха и Саня— люди поколения «шестидесятников». Поколения, которое как будто вдруг вышло на волю из душной и темной тюремной камеры и чуть не ослепло от окружающего их света. В нем были свои герои, но роман Улицкой вовсе не о них, а о людях ничем не выдающихся. Тех, кто волею судеб был вовлечен в движение диссидентов и противостоял государственной машине вовсе не по идейным убеждениям, а просто в силу жизненных обстоятельств.
Само диссидентское движение в романе тоже напрочь лишено романтического ореола. Улицкая напоминает о том, что оно объединило людей с разными убеждениями. Собирались на кухнях и читали самиздатовскую литературу те, кто всерьез верил в коммунистическую идеологию, считая, что правительство очернило ее идеалы, и те, кто грезил о создании какого-то нового, справедливого общества. Оказались в диссидентских рядах и люди, мечтавшие только о свободе вероисповедания или о независимости своей страны. Неудивительно, что движение вскоре раскололось, покрывшись трещинами ссор и взаимных обвинений. Страдало оно и от бездумного упоения свободой, и от пьянства, так коробящего иностранцев.
Хотя было, конечно, и то, что сближало этих разных людей. К примеру, свобода мышления и неприятие попыток государства всех уравнять, превратив в безликую массу— люди становились мишенью для государственной машины. Не зря из тройки друзей судьба благополучно сложилась только у одного, музыканта Сани, которому фиктивная женитьба помогла уехать из СССР.
Одной из ключевых тем романа становится «стратегия пробуждения». Говоря научным языком, это инициация— превращение мальчика в мужчину, его переход от детской жизни к взрослой. Эту стадию, считает писательница, большинство мужчин из ее окружения так и не преодолели. «Мы живем в обществе невыросших людей, подростков, закамуфлированных под взрослых»,— говорит в книге Виктор Юльевич, наставник трех друзей, их учитель по литературе.
«Невыросшие люди» относятся к жизни, как к игре, верят, что все в ней можно в любой момент начать с начала и переписать с чистого листа. А жизнь в ответ неумолимо расставляет все точки над i.
Но есть в романе и совсем другая категория людей. Абсолютно взрослых, циничных, меняющих окружающий мир по своему усмотрению. Диссиденты для них— люди «на одно лицо— как китайцы».
Читая роман, задумываешься о том, почему свободомыслие 1960-х так быстро сошло на нет. Почему поколение шестидесятников не воспитало себе смены, и хозяевами жизни сейчас чувствуют себя совсем другие люди? В «Зеленом шатре» писательница не отвечает на эти вопросы, а только ставит диагноз, не предлагая лекарства от болезни, которой страдает нынешнее общество.