Ирина Руденко

*** 

Июнь, быть может, виноват 
 в причудах озорного лета. 
В кораблик сложена газета, 
сама себе кричит: "Виват", – 
и мнит себя главою флота... 
Ученики бумагу рвут. 
Сегодня выходной, суббота, 
а в будни мусор уберут. 



НОВЫЙ ГОД 

И он, конечно же, придёт, 
шурша прозрачным целлофаном, 
давно потерянный найдёт 
стеклянный шарик под диваном. 

Зажжет бенгальские огни, 
рассыплет конфетти хлопушек, 
наполнит ожиданьем дни, 
надарит гору безделушек. 

Наобещает, вдохновит, 
раздаст желающим надежду, 
в прихожей утром наследит… 
И все останется, как прежде. 

*** 

Я найду миллионы причин, 
чтоб к тебе никогда не вернуться, 
чтобы в нежных объятьях проснуться 
у любого из сотни мужчин. 

Ты пройдёшь миллионы дорог, 
чтобы дом обойти стороною, 
тот, где счастьем со мною одною, 
сотни вёсен делиться ты мог. 

Жаль, забыть миллионы обид 
мы друг другу, наверно, не сможем, 
две судьбы воедино не сложим – 
в блеклых красках душевных палитр. 

*** 

Прости мне эту маленькую ложь – 
я не любила, притворялась лихо. 
От интонаций в голосе до лика, 
так и не стал Он на Тебя похож. 

Прости, что я решила повторить, 
всё то, что было сказано однажды. 
Судьба не переписывает дважды 
понятий, помещённых в сущность "быть". 

Прости, и может быть, когда-нибудь 
пересекутся наши параллели, 
и покачнутся старые качели, 
и дней остатки смысл обретут. 

*** 

Бег от себя 
по замкнутому кругу, 
по лабиринтам памяти своей... 
Бег от себя – 
что может быть глупей? 

Стирая каблуки, 
ломая судьбы, 
сквозь толпы здравствующих и теней... 
Бег от себя – 
что может быть трудней? 

*** 

Извлекаю косточки из вишен 
и течёт тягучий сладкий сок – 
небеса окрашивая. 
Крыши 
строят клин, летящий на восток. 
Распрямляют крылья, 
черепица 
вниз летит, как рыжее перо. 
"Неизвестные науке птицы", 
восторгается седой Пьеро. 
Крыши взмыли вверх, 
Мальвина пела, 
ждали участь вишни на столе... 
Не было Богам, 
как прежде, дела 
до переполоха на Земле. 

*** 

Однажды ты вернешься в дом, 
где ничего не изменилось. 
Лишь время серой лентой свилось 
и отдыхает под столом. 

Где бесконечности суббот 
давно никто не удивлялся, 
лишь старый кот, порой смеялся 
над мелкой сущностью забот. 

*** 

Мы играли в любовь, собирая для дома 
сотни ярких обёрток испачканных джемом. 
Придавая значенье начинке из рома, 
упаковке и прочим конфетным проблемам. 

Мы играли в измену, терзали друг друга 
фотографии рвали и били посуду. 
Изгоняя любовь из семейного круга, 
как малиновый чай изгоняет простуду. 

Мы играли в разлуку, пространство делили, 
жизни, прожитой врозь, постигали секреты. 
Видишь, дочь, подросла, и в ее "жили-были", 
развернётся вот-вот пёстрый фантик конфеты. 

*** 

Памяти Лидии 

Не уходи, мой друг, 
не все дороги пройдены, 
зажжённая тобой 
звезда горит вдали, 
и помнит нас с тобой, 
с немодным словом "Родина", 
забытый уголок 
на краешке земли. 
Ещё манят, мой друг, 
моря и горы дивные, 
и дразнит горизонт: 
"А, ну-ка догони", 
и дорого, по-прежнему, 
такое небо синее, 
над самой главной площадью – 
на краешке земли. 
Не уходи, мой друг, 
останутся сиротами, 
идеи бестолковые, 
что за собой вели. 
И как смотреть мне в окна, 
за старыми воротами, 
когда я возвращусь 
одна 
на край земли?.. 

*** 

В моих руках 
снег быстро тает 
и каплями воды 
стекает 
сквозь пальцы 
на твои ладони. 
Я говорю: 
"Замёрзли руки," 
и ты 
дыханьем 
согревая 
мои 
озябшие 
ладони, 
в глаза 
мне смотришь 
осторожно, 
и столько нежности 
во взгляде! 
А я 
боюсь, 
что снег 
растает...