Анисимов Юрий Альбертович (1963 – 2002)
Поэт, прозаик. Один из наиболее заметных литераторов-неформалов Житомира 80-90-х годов. Участвовал в политической жизни, занимался журналистикой, бизнесом. Творческое наследие литератора не упорядочено. В сборник включены стихи, воспроизведённые по аудиозаписи выступления поэта в клубе «Квант» (1987), опубликованные в газете «Пульс» (1995), вошедшие в антологию избранной любовной лирики поэтов Житомира «Відчуття небес» (2014).
Редактор Сергей Дунев***
И будет мир так несказанно нов,
И так исполнен трели и рулады,
Что тигры убегут из зоосадов,
Зауссурийских в поисках снегов.
Такие ночи будут коротаться
В бреду простерших стебли камышей...
И матери, лаская малышей,
Научатся святыми оставаться.
Почтенный гуру преподаст урок
Быть средним и великим человеком.
И мы простимся с уходящим веком
И прочитаем правду между строк.
________________________________
* – помечены стихи, воспроизведённые по аудиозаписи, сделанной в клубе «Квант», 1987
ТЕЛЕФОН*
Телефон, спаситель вдовьих душ,
Заходи в дома, где нет удачи,
Где хозяин от тоски собачей
Голову свою суёт под душ.
Заходи в вагонное депо,
Где играют в карты робинзоны,
В чьих зубах застряли камни зоны,
Как восторг новел Эдгара По.
Забредай в притоны под мосты
И проси звонить отцам и мамам,
Как эмирам, мировым имамам,
Вечным ветеранам темноты.
Заползай сквозь щели в КПЗ,
Где продрогли рыси и собаки,
Душу отводя в процессе драки
Со студентом, чтившим Маркузе.
Залезай в линолеумный рай
Наших голубых реанимаций,
Где звонок – спасительнее акций,
Связи с Богом людям помогай.
Нам нужны полночные звонки,
Нам нужны сигналы «ожидайте».
Ты ведёшь нас, как Вергилий – Данте,
К той земле, где дети нам близки.
ВЕСТНИК ФЕВРАЛЯ*
Однажды ты войдёшь без стука,
Вся словно вестник февраля.
Но ждать его – такая скука.
Как простынь, стелется земля.
Тоскует, стонет, изнывает.
Всё не течёт, и стынут льды.
Гудят морозы, как трамваи,
Врываясь в мёрзлые дворы.
Уже садовники скучают,
И предлагая кипы роз,
Они девиц не искушают,
А тянут жизнь из папирос.
Уснуть – известная наука,
А после всё начать с нуля,
Чтоб снова ты вошла без стука,
Вся словно вестник февраля.
КАТАРСИС*
Моим стихам читаться в кабинетах
Не суждено. Ну что же, наплевать!
Моя страна нуждается в поэтах,
Которым на неё не уповать.
Пускай нас пожалеют наши девки,
Что улыбнутся ласковей Джоконд,
Плевки стирая с лиц уставших в давке,
Где каждый третий голосит: «Рот Фронт!»
Где лозунгуют лживые кастраты,
Любители возвышенных словес.
Но родина для них – поля и хаты,
Для нас она – духовность и прогресс.
Враги Советов так в советах ловки,
Что нам они оставили в удел
Не торжество печати, а тусовки,
Не власть, а отстранение от дел.
Какая ломка – смена поколений,
Я эту боль почувствовал нутром.
И вновь глядит с полотен В. И. Ленин,
Написанный бездарным маляром.
АМНИСТИЯ*
Уже нам вдосталь белого вина,
Уже в зрачках от снега побелело,
Но долго ждёт амнистии весна
И о свободе молит неумело.
Ещё так ночи наши холодны,
И мы лежим по-прежнему в сугробе…
Февраль продлён на мартовские дни,
В которых нам тревожно, как в ознобе.
Правительство природы в немоте,
Наверно, и оно окоченело.
Мы шлём депеши узникам, но те
К решёткам приближаются несмело.
И с ними нам свиданья не дано –
Начальство запретило эти встречи.
Но к нам весна нагрянет всё равно.
Как снег на голову.
Нет, как капель – на плечи.
ПЕРИОД*
Когда говорят про период застоя,
Я счастлив пропеть про период запоя.
И мне даровали священную милость,
Уже мне сказали, что всё изменилось.
Страна алкашей оживает не с двух,
Народ наш богат и могуч его дух.
Пить чистую водку – не всем по карману,
И пусть я не нищий, но тоже не стану.
Иду я в читальню, где умные книги
Глядят мне в лицо, как весёлые фиги.
А сколько поэтов хороших и новых!
Набокова вижу среди Ивановых.
Стоят Гумелёв, Пастернак и Кручёных.
Плеяда пошла молодых и зелёных…
Я многое видел, и в прошлом я флотский,
Но что за Иосиф с фамилией Бродский?
Иосиф, конечно, известное имя, –
Страну, как корову, держало за вымя.
О нём современники пели с любовью,
Надои в застенках взымалися кровью.
Потом ещё были различные люди.
Ах, как хорошо, что их больше не будет!
Страна не раскормит такого бутуза:
Для Мао – чугун, для него – кукуруза.
А после такая пошла свистопляска,
Доили страну, как дарили Аляску.
Страна превратилась в трибунов обитель,
Явился оратор, притом долгожитель.
Потом в центрифуге эпоха вертелась,
И долго царить никому не хотелось.
Затем заглянули, как в чистую воду,
Ан глядь, в государстве-то куча народу…
Вот я всё и путаю: что же такое
Период застоя, период запоя.
Мы снова мечтаем и грезим запоем,
Читаем запоем и верим запоем.
В запое заслуги вернули героям,
В запое глаза нашим детям откроем.
Как долго ковчег создавали для Ноя.
Да здравствует светлый период запоя!
ИСААКИЙ В ЛЕСАХ*
Когда над нами вырастал Исаакий,
Всё ближе с каждым шагом и темней,
В его тени мы встали, в мягком мраке,
И ты ко мне придвинулась плотней.
Во всём предзимье праздновало бал,
И было зябко каменным фигурам.
Нам ветер губы холодом обдал,
И покатился над Невою хмурой.
А я бы сам катился над Невой,
Над той водой, наполненной чернила.
И по ночам я прятал норов свой
В Исаакия железные стропила.
МОНОЛОГ.
ЧИЛЛА АНДРЕА МОЛЬНАР*
Мне нет больше жизни: и справа, и слева
Я слышу: «Глядите! Идёт королева!»
По чём красота – мне назначили цену,
И я выхожу под прожектор на сцену.
Изгибы бедра и высокие груди.
Мы куклы-девчонки, мы больше не люди.
Когда красоту вы с лотка продадите,
Тогда и любовь вы продать захотите.
Я стать не желаю венгерскою Евой.
Как трудно, как трудно мне быть королевой!
А взгляды самцов так нахально не кротки,
В них вечный вопрос –
сколько стоят красотки?
В журналы, где я улыбаюсь лучисто,
Маньяки глядят и глядят онанисты.
Того и гляди, они спросят при встрече,
Кому свои ноги я вскину на плечи.
Мне нечем дышать. Багровеет от гнева,
Как спелая вишня, во мне королева.
Моя красота мне воистину в тягость,
А пресса всё ждёт, с кем в постель я улягусь.
Моя красота, как ночная рубашка,
Под утро мне в ноги срывается тяжко,
Как будто рубашка – железные латы…
Я стану завидовать бабам горбатым,
Я буду завидовать встречным уродкам
Сильней, чем они – проходящим красоткам.
И я не себя убиваю, я знаю,
С собой королеву я уничтожаю.
___________________________________
* – Королева красоты Венгрии, покончила с собой
в 1986 г. в возрасте 17 лет.
СРЕДИ УБОГИХ ДЕКОРАЦИЙ*
Среди убогих декораций
Блуждают скверные актёры.
Бездарные жестикуляции
И обезумевшие взоры.
Они вас покоряют голосом,
Погромче покорить стараются.
И все без исключенья – Толоком
Официально восхищаются.
Врываться вам не посоветую
В их разговоры кулуарные.
Те разговоры все – не светские,
А исключительно базарные.
Перемывают кости ближнему,
Жизнь в оперетту перетрубируя.
Когда-то пели оду Брежневу,
На «Землю» право узурпируя.
Теперь у них дела «арбатские»,
Чингизу плаха там готовится…
Ах, почему театры странные
У нас в стране не переводятся!
БОГЕМА*
Ушла богема, я остался здесь.
Ну что же, обсуждайте, теребите.
Стихи обнажены, и вот я весь.
Раздели, но попробуйте – возьмите!
Редактор, не ломайте мне костей,
Боюсь полесцев, подносящих дáры.
Вставай, братва, и дай накал страстей,
А там – плевать, за правду – и на нары.
Не русская поэзия? Thankyou.
Я патриот? Нет, это мне не внове.
Я сам противоречия люблю,
Но не маньяк, и не желаю крови.
Что, много матерщины? Русский сленг
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.