Игорь Смирнов


Жизнь всегда нам ставит вопросы
и не скажешь ты ей: «Постой!»
Мы дорогою многополосой
продолжаем свой путь непростой…
Впереди косогоры, откосы,
Снегопад и туман густой.
Тут и песня многоголосая,
а ещё поминальный стол.
В прошлом где-то русые косы,
и луга, что покрыты росой,
и раздольные Волжские плёсы,
беспредельный русский простор…
Что-то годы быстро проносятся,
но порой достаёт меня боль.
Мне, поверь, вспоминать
не хочется
интриганства горькую соль.
Коль меня о возрасте спросите,
вам отвечу я фразой простой:
«Мне ещё далеко до осени,
мне всего без пятнадцати сто!»
*
Игорь Смирнов

 Апофеоз глупости

Воспитание пущено на самотёк
и на откуп всё отдано моде.
Символ её - голый пупок,
рвань в почёте, а смысл уходит!
В холод - голая голова,
в поллица одеяло накручено…
Доживём ли до времени лучшего
мы на деле - не на словах?
По зиме докатились до голых
лодыжек.
Не страшна им угроза артроза.
Чем они лучше крыловских мартышек?
Видно, глупость сильнее мороза.
Мы старшие в этом, во всём виноваты,
дозволив родиться такому уроду.
А имя ему - молодёжная мода!
И время пришло - наступила расплата…
Я хотел бы в них видеть
отчизны своей патриотов.
И сказать этой массе
патлатой - Изыде!
Но признать не охота,
как бельмо на глазу,
мне курильщики в подворотнях!
Вырвалась мода, как джинн
из бутылки.
Нынче мы видим уже
повсеместно
очки разместились почти
на затылке.
Почти на затылке,
как в басне известной.
И тут же торчащий
назад козырёк.
Какой, же простите,
от этого прок?
Всё это просто в мозгу
перекос,
глупости общей апофеоз!
*

Игорь Смирнов

Годы легли на плечи.
Юность прошла… Прости.
Время, конечно, лечит,
но не от старости.
Пьянство, табак - увечие!
Всё это жизни проза.
Время, быть может, лечит…
Только не от склероза.
Век наш (Увы!) быстротечен.
Разум не очень в чести,
но никого не излечит
время от глупости.
Дни, что тебе отпущены,
С честью изволь пронести.
С подлостью в душу прущей,
нам ведь не по пути.
*
Игорь Смирнов

 Мои сороковые

Эти годы исчезли в дымке
десятилетий.
И уж нет никого, кто б
за них мог ответить.
Я вдыхал этот воздух
и время осело во мне.
И по карточкам хлеб,
и кресты из бумаги
на нашем окне.
Третья смена
и школа мужская.
Мы в пальто, а чернила
порой замерзают.
И хоть не было в нас,
как сказали бы, мощи,
но Тимуровский горн
поднимал нас и вшивых,
и тощих.
Невозможно забыть
из времён этих дальних
нашей помощи детской
в палатах войны
госпитальных.
Как светлели солдат
измождённые лица.
Мы читали газеты
и воды приносили напиться.
Как давно это было…
Было… И не забыто.