Интервью из мирного времени
«Бывают крылья у художников, портных и железнодорожников, но лишь художники открыли, как прорастают эти крылья. А прорастают они так, из ничего, из ниоткуда. Нет объяснения у чуда. И я на это не мастак…» Поэтическая формулировка Геннадия Шпаликова исчерпывающа, но в каждом конкретном случае чудо творчества вновь проявляется, как откровение, не вписывающееся ни в какие формулы.
Скульптор, художник и прозаик Мари Мюскенс, чья выставка в Женеве привлекла внимание любителей скульптуры и живописи, согласна с мнением, что художник – не особая разновидность человека, просто каждый человек – особая разновидность художника.

                               ВИЗИТКА

Мари Мюскенс родилась в Голландии, училась в Женеве, где и живёт длительное время. Её картины и скульптуры приобретены частными коллекционерами и художественными галереями в Швейцарии, Франции, Испании, Голландии. Участница многих выставок, одна из последих – «АртФорум» в Монтрё. Автор повести «Её духи назывались «Я вернусь», получившей одобрительные рецензии критиков. Книга переведена на русский язык луганским издательством «Глобус».
Кроме живописи увлекается чтением, музыкой и путешествиями. Любимые художники – импрессионисты, писатель – Достоевский, композиторы – Бах, Гендель, но диски «Битлс» и «Роллинг стоунс» - на видном месте в её фонотеке. Поёт в хоре «Коразон».
                  О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ
На вопрос, с чего начинается для неё новая картина, Мари ответила: 
- С размышления, наблюдения. Порой, случайный взгляд, игра света в листьях дерева, какое-то воспоминание рождают ассоциативный видеоряд, дают импульс к тому, чтобы взять в руки кисть и краски. Взаимоотношения человека и природы, мужчины и женщины – это, на мой взгляд,  главная тема, которая неисчерпаема.
Есть такие строчки поэта Дюфура: «Дни и минуты. В памяти строгой – лишнего нет. Всё ещё было, и всё ещё внове. Где же ответ…» Ответ все мы ищем каждый по-своему в течение всей жизни. И находим, наверное, в любимом деле, в чувствах к близким людям, в природе, которая мудра, но не всегда раскрывает свои тайны. Это жизнь во всех её проявлениях. Она  удивляет, восхищает, иногда ужасает. Всё это хочется выразить на холсте, в скульптурах. Каждый художник видит жизнь по-разному. Кто-то сказал, что искусство позволяет сказать нам даже то, чего мы не знаем. Это правда, и мне неинтересно анализировать в искусствоведческом стиле чьи-то произведения, да и рассуждения о моих работах для меня не столь важны, как ощущения зрителей, сопереживающих вместе со мной мгновения жизни.
- Вы занимаетесь и живописью, и скульптурой (о литературе – чуть позже). Что для вас первично, более важно?
- К скульптуре я пришла относительно недавно, но первые успехи вдохновили. В моих фигурах – взаимоотношения мужчины и женщины. Кто-то называет их чересчур откровенными, а кто-то – трогательными. Для меня в них важна суть отношений, проникновение в характер. Грубость и сила мужского начала, нежность и беззащитность женского – всегда ли так? Или это устоявшиеся штампы? Я очень люблю поэзию, и вот у русского поэта (не помню автора стихов и перевода) нашла такие строчки: «Он вошёл – старый дом, словно ожил. Ты сидела, рванулась не ты. На лице проявились черты, и лицо на лицо не похоже. Он ещё не забрал, но уже ты его поняла по движенью. То душа прикоснулась к душе. То звезда зацепилась за Землю». (Прим.: автор-Юрий Кузнецов).  Это очень хорошо сказано.  И я пытаюсь говорить об этом языком скульптуры.
Что для меня важнее – живопись или ваяние? Это неразделимо. Важно всё, как элементы творчества, самовыражения, возможности обратиться к людям со своим представлением о жизни, о её красоте и неповторимости (и непостижимости).
                                 МЫ МАЛО ЗНАЕМ ДРУГ ДРУГА…
- Вы процитировали русского поэта. А что можете сказать о русском и славянском художественном творчестве, кого из художников знаете, как оцениваете?
- Знаю немногих. Но с работами Репина, Сурикова, Кипренского, Брюллова знакома. Это высокое искусство. Знаю, что был известный футболист – однофамилец знаменитого поэта и художника Шевченко. С современными живописцами из Украины, да и из России, практически, незнакома. Мне очень нравятся работы Марка Шагала, видела отдельные картины Глазунова, Шилова. «Чёрный квадрат» Малевича воспринимаю, и как розыгрыш, и как дерзкий эксперимент, который оправдал себя. Конечно, плохо, что продолжается период какой-то замкнутости. Я, ведь, думаю, что и в Украине мало кто знает швейцарских живописцев. К сожалению, Украина сегодня более известна военным конфликтом, скандалами. Кстати, у нас на берегу озера Леман летний кинотеатр называется «Оранж». Как революция, о которой было так много написано и сказано, что разобраться со стороны во всём этом весьма трудно.
- Вы написали трогательную и чистую повесть о любви, о переживаниях женщины, стремящейся вернуться в свою юность, пытающейся найти свой идеал, который, как жар-птица, манит и улетает всё дальше… (Говорю это, как переводчик этого произведения). Как родился замысел   книги?
- И это – всё о взаимоотношениях мужчины и женщины. Вечная тема, которая неисчерпаема и интересна, независимо от возраста, национальности и места проживания. В повести есть личные мотивы. Это, конечно, не дневниковая вещь, но элемент самоисповедальности в ней есть. Отчасти этим и объясняется мой псевдоним. Моё полное имя – Мария-Луиза, а псевдоним звучит: Луис Марлов. В окончании -  слово «любовь». И это не требует перевода и объяснений.
Я благодарна всем, кто помогал мне её издать. Это, всё же, был мой первый литературный опыт. Приятно, что книга, изданная в Парижском издательстве, разошлась достаточно быстро, что она получила «вторую» жизнь в Украине, где ещё и опубликована в альманахе «Свой вариант».  Для меня значимо, что перевод вышел в Луганске, на родине Владимира Даля, в честь которого был назван год ЮНЕСКО. Сейчас работаю над новой повестью. В ней тоже мои переживания, наблюдения. Полноправным героем считаю Женеву, город, в который нельзя не влюбиться.
- Ваша проза воздушна и поэтична, она похожа на стихи, написанные для близких людей, которые поймут Вас с полуслова. Вот маленький отрывок из Вашей повести: 
…Настал час, и я уехала, так и не погасив огонь несбывшихся желаний. Мечты остались мечтами. Я, наконец, покинула твою жизнь, вновь обретая самое себя, тем самым, теряя его любовь. Птицы, улетевшие много лет назад, возвратились в свое гнездо, прежняя семья восстановилась…  Твои родители связались с нами через несколько лет, когда мы уже жили в Швейцарии, переехав туда из Венгрии после событий 1956 года. Мой отец боялся вторжения русских. Все, кто мог эмигрировать в то время, уехали и устраивались на берегу Женевского озера. Дети могли продолжать учебу в Международной Школе Женевы или Лозанны. Припоминаю огромное здание с залами, украшенными деревянным орнаментом, куда сквозь широкие квадратные окна проникали яркие лучи солнца. Из окон виднелись пароходы, проплывавшие на фоне далеких гор… Однажды, во время подготовки к осенним экзаменам, мой отец, которому нравился запах твоих духов, подарил мне такой же флакончик. Они назывались «Я вернусь». Темно-синий флакончик манил, был таким маленьким, плоским, с крохотным позолоченным колпачком. Мои первые духи, выбранные моим отцом, пахли тобой,  моя далекая кузина, а ты к тому времени уже была чуть более женщиной, чем я. Этот запах преследует меня до сих пор… Он был со мной и в Египте, во время путешествия с Ним (ты поняла, о ком я). Мы наблюдали пустыню, путешествуя вдоль Нила, водрузив на головы  традиционные пробковые шлемы. Я стала постигать психологию Востока, ощущая силу, которую источали древние камни, пытаясь понять, как же можно было построить эти гигантские пирамиды. Мы любовались потаёнными богатствами этой древней земли, шагали по извилистым дорогам Синая, заходили в монастыри, плавали вместе с рыбой-Наполеоном и другими потрясающе многоцветными обитателями Красного моря.
Мы открыли для себя башни Абу-Симбел в первый день весны, поднявшись рано утром, чтобы увидеть их в лучах восходящего солнца, позолотившего статуи, расположенные на фасаде храма, в то время как множество других, более мелких изваяний оставалось в тени. Нас охватил поистине священный трепет от созерцания этого совершенного творения давно исчезнувшей цивилизации. А какими прекрасными и манящими казались далекие острова, утопавшие в зелени! Мы плавали в сумерки в фелюге по Нилу, совершали увлекательные прогулки на  верблюдах в безветренные дни. И твой волшебный запах был вместе с нами. О, эти египетские гостиницы с гудящими вентиляторами, обдававшими тёплым воздухом запыленных и уставших туристов. Мы пили чай, сидя на террасах в плетеных креслах, напоминавших о колониальном прошлом. А потом ждали наступления ночи и долгожданной прохлады, созерцая солнце, клонившееся к закату над Нилом на фоне пустыни…                                              
- Поэтичность прозы предполагает любовь к поэзии, о которой Вы уже упомянули. А кто из поэтов оказал наибольшее влияние на ваше творчество?     
 - Вероятно, не буду оригинальной, ибо это – французские классики Бодлер, Верлен, Рембо, Мюссе, Малларме...  Аполлинер, Элюар, Кокто... Из современников -  Байи, Вентурини, Массон. Предполагаю, что в следующем вопросе Вы захотите узнать, кого из русских или украинских поэтов я читала. Кроме уже упомянутого Юрия Кузнецова, знакома в переводах со стихами Александра Пушкина и его чудным романом «Евгений Онегин». А также с отдельными строками Михаила Лермонтова. На слуху имена великих поэтов Бродского, Пастернака, Ахматовой, Цветаевой... Но читать их нужно в оригинале. А это для меня, вероятно, неосуществимо. Тем не менее, люблю рассказы Чехова. Кроме романов Достоевского читала «Анну Каренину» Толстого. И очень люблю музыку Чайковского. Считаю, что это – тоже поэзия. Только в нотах.
                         ЛЮБОВЬ – ЭТО ТОЖЕ ПЕЙЗАЖ
- Женева это город, в котором вы прожили большую часть жизни, о котором уже писали в книге. Но у вас, практически, нет пейзажей, городских зарисовок. Почему?
- Я думаю, что дух Женевы присутствует во всех моих работах, несмотря на то, что пейзажей я, действительно, пишу мало. Мне, как я говорила, ближе человеческие переживания, любовь на грани конфликта, осмысление опыта взаимоотношений мужчины и женщины. А Женева, действительно, прекрасна в любое время года. Не зря Талейран говорил, что в мире есть пять частей света: Европа, Азия, Америка, Африка…и Женева. Это настоящий город мира, в котором живут люди 160 национальностей, это столица политики, культуры, финансов, ремёсел, туризма, торговли. Здесь тридцать музеев, каждый из которых уникален.  Мои любимые – музей искусства и истории, Институт и музей Вольтера. 
  А как красив старый город с его соборами и историческими памятниками! А озеро со знаменитым фонтаном, парки и набережные, улица Роны, уютные кафе и художественные галереи… Перечислять можно очень долго. Я люблю Женеву, и она дарит мне частицу вдохновенья. Хотя, с не меньшей любовью я отношусь и к Межеву. Это маленький городок во Франции в получасе езды от Женевы. Тут у меня дом, где я пишу, размышляю, строю планы на будущее.
- Не хотели бы в будущем приехать в Россию или Украину с коллекцией своих работ, заодно познакомиться с произведениями живописцев, скульпторов, среди которых, на мой взгляд, много талантливых, оригинальных мастеров?
- Конечно, хотела бы. Я ведь люблю путешествовать. Хочется увидеть и узнать как можно больше, и всё время думаешь – потом, успеется. А время бежит быстро… Но сейчас меня радует участие в ближайшей художественной выставке в Женеве. Там будут выставлены и мои фотоработы. Рассматриваю это, как  надежду на дальнейшее совершенствование.
Время бежит быстро. Не об этом ли сказал поэт: «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну. Ты – вечности заложник, у времени в плену».