Сусуев Геннадий

* * *

Ненавижу пыльные музеи –

 Что случится, знаешь наперед!

 Я бы компас выдал Моисею,

 Чтоб не мучил праведный народ.

Или сам прикинулся халдеем,

Те тогда уж знали звездам счет.

И привел их прямо в Иудею,

Пожиная славу и почет.

Вся пошла история иначе!

Не распяли бедного Христа.

 Был и я доволен и удачлив,

 Не марая чистого листа.

* * *

«Мир встаёт огромной птицей,

Свищет, щёлкает, звенит».

Э. Багрицкий

Я птицелов и знаю ремесло –

Лови на слово в сети души-птицы.

Но, вот беда, боюсь красивых слов.

Мне этому уже не научиться.

И потому бесхитростный мотив

Не завлечёт, конечно же, жар-птицу,

 Лишь позабавит странников в пути

И просветлит нахмуренные лица.

Но, может быть, наивная душа,

 Что никогда не замечает рамки

 Уже летит. Так сердце малыша

 Пленяют звуки крохотной шарманки.

О ЮНОСТИ

Давно отгуляло вино

И в сок не вернется обратно.

 Как кости в игре домино

 Расставлены дни аккуратно.

Закончилась юность. Веслом

 Ударилась лодка о берег.

 Довольно, не будь ты ослом!

 Пора уже в это поверить.

 Давно перешел ты межу,

 Уже не вернуться обратно.

 Любому понятно ежу…

 Ежу – ну, а мне не понятно.

* * *

Не всегда мы мужаем с годами.

 Жизнь жестоко ломает нередко.

 Так, до срока наполнясь плодами,

 Обрывается ветка.

Одевался он ярко и броско,

 А теперь с Робинзоном схож - Крузо.

 И стоит у пивного киоска

 Его пьяная Муза.

О, ВРЕМЕНА…

 Где всенародно признан Робин Гудом,

 Живет в почёте негодяй и вор,

 Спокойно б жил до старости Иуда.

 Христа бы киллер расстрелял в упор.

СПЛОШНОЕ КИНО

За весной опять наступит лето,

 Будет осень, если доживу.

 Жизнь моя - дурная кинолента,

 День и ночь – сплошное «дежа вю».

 Пустота – как в шарике пинг-понга.

 Ни на что не годен режиссер.

 Лишь тоска с масштабами Кинг Конга

 Заполняет жизненный простор.

А сюжет совсем не интересен.

 Передрали, с горем пополам,

 Фильм про то, как раненный Мересьев

 Всё ползет по вражеским тылам.

У ВИКИНГОВ

У викингов в аду всегда мороз за сорок,

 Там даже черти ходят в полушубке.

 Кругом снега лежат как свежий творог

 И стадо туч гоняет ветер жуткий.

Пусть будет так - решил суровый Один,

 Поняв, что их не испугает жаром,

 А для героев рай задумал – вроде

 Огромного бесплатного пивбара.

Пускай бузят, лакают эль и брагу

 И затевают шумные дебоши.

 Но чтоб свою не пропили отвагу

 Приставил дев опасней диких кошек.

 БЕССОННИЦА

И клонит в сон, да не уснуть никак.

 Стучит в висках – как головой о камень.

 Темным-темно, захватанный пятак

 Луны опять исчез за облаками.

Ворчат часы. Им вторит в кухне кран.

 Твердят одно: ты скоро, скоро, скоро…

 Уже окно мерцает, как экран

 Погашенного на ночь монитора.

И не понять – во сне иль наяву

 Шумят деревья, ловят ветер в сети.

 И, может быть, уже я не живу,

 Или еще не жил на этом свете.

Печет глаза – засыпали золой…

 Встаю уже! Лежать – невыносимо.

 Гляжу: рассвет поднялся над землей,

 Как гриб над Хиросимой.

ЗАПАХИ

Я розу напоил – шевелится бутон.

 Так вздрагивает грудь, когда приводят в чувство.

 Я мог бы передать и цвет его и тон,

 Но запаха, увы, не сохранит искусство.

И все же я берусь – не избежал искуса.

 У обонянья нет в запасе слов своих,

 Но, не стыдясь ничуть, оно ворует их

 У зрения и вкуса.

СЛЕПОЙ ДОЖДЬ

Дождь с солнцем подружились! –

 Ликует детвора.

 И скачет как пружины,

 Кричит: Ура! Ура!

И даже старики

 Печалятся не шибко,

 Глядят из-под руки:

 Чудесная ошибка.

Лишь недоволен кот,

 Дремавший на заборе,

 Ворчит: вот не везет.

 О, горе мне. О, горе.

А дождь идет слепой

 По пыльному перрону,

 Где каркают и По

 Цитируют вороны.

РАЗГОВОР С РЕДАКТОРОМ

 Ты о любви пиши, советую, дружок.

 Политику оставь для Брута и для Гая.

 Про фавна напиши, про нимфу и лужок...

 Вот ты здесь написал, что истина нагая.

Уместнее сравнить с наивным малышом –

 Им не хватает смелости и грации.

 Но женщина, к тому же голышом?

 Перепиши. Послушайся, Гораций.

* * *

Просыпаюсь средь серой глухой пустоты –

 Ночь никак не решится на убыль.

 Поднимаюсь, как будто срываю бинты,

 Плотно стиснувши зубы.

Проползаю. Спасительный кофе глоток,

 Чтобы хоть голова не кружилась.

 Оживаю. Задвигался. Чувствую – ток

 Пропускают по жилам.

Поднимаю других, дожевав бутерброд.

 Одинаково хмурые лица.

 Собираюсь – пора. Одеваюсь. Ну, вот! –

 Не мешало б побриться.

Выхожу. По пути настигает печаль,

 С одиночеством просит не путать.

 Застывает туман, словно сок-молочай,

 Поглощая людей-лилипутов.

* * *

Где солнце как Гобсек

 Считало каждый лучик,

 Вдруг заявился снег

 Шальной и невезучий.

Идет – «упитый в дым»,

 С душою нараспашку.

 Готов отдать другим

 Последнюю рубашку.

 Хотя не многим люб,

 Всем лобызает лица,

 Как пьяный лесоруб,

 Нагрянувший в столицу.

С соломой в бороде

 И в сапогах кирзовых –

 Шагает по воде

 И дрыхнет на газонах.

* * *

 Февраль скучал, уставясь в телик.

 Брал из колоды наугад

 И клал - то лужи и капели,

 То – гололед и снегопад.

Ворчали старики несмело:

 - Такого не бывало встарь.

 А он хамил: – Не ваше дело.

 И тыкал носом в календарь.

Когда же дни его иссякли,

 Март бросил солнце на весы.

 Пришла весна. – А так ли? Так ли? –

 Твердят ехидные часы.

* * *

 Насытился по уши

 Красотами зимы!

 Довольно бить баклуши.

 На волю - из тюрьмы,

От скуки и газет

 И лужицы в прихожей,

 Чей сходен силуэт

 С шагреневою кожей,

От этой духоты,

 От затхлых разговоров,

 Что злобны и пусты,

 Но кончатся не скоро.

Одевшись потеплей,

 Я выгляну наружу.

 А там – стоит Апрель –

 Внезапно обнаружу.

ОТТЕПЕЛЬ

Вчера мело, а нынче как из крана

 Льют небеса, выплёскивая злость.

 Пал снеговик, в наряде ку-клукс-клана,

 Изрешеченный пулями насквозь.

* * *

Нас каждого пьянит и манит запах славы,

Хоть честно заявить бог не дал куражу.

Как ассирийский лев на царские забавы

Я вновь читать стихи на сцену выхожу.

Немея, не дыша, я вглядываюсь в лица.

 Я чувствую беду. А этого ль хотел?

 Но поздно отступать – несется колесница

 И воздух потемнел от водопада стрел…

Вдруг долгожданный миг, когда уже спокоен,

 Стою, сжимая мир до одного листа.

 И замирает зал как усмиренный воин,

 Чьим трепетом мои наполнились уста.

ТЕЛЕВИЗОР

На окровавленные лица

 И искаженный злобой рот

 Мы вновь глядим, чтоб «разрядиться» -

 Уйти от собственных забот.

Нам телевизор стал, похоже,

 Недобрым храмом на крови,

 А мы - опасно толстокожи

 Без радиации любви.

Но разве горечи и страхи

 Кого-то делают добрей?

 Кого-то вылечили плахи

 И осчастливил Колизей?

Мы разучились удивляться.

 А наши души и сердца

 От всевозможных радиаций

 Закрылись толщею свинца.

АВГУСТ

В. Гринчукову

Еще не насытились наглые осы,

 Лишь августа чуть надломили пирог,

 Но в синих туманах уж прячется осень.

 И требует, явно уже, а не просит –

 Скликает ватагу разбойничий рог.

И вновь наступают, сползаются тучи.

 Вдруг ветер, со лба убирающий клок,

 Вздыхает. И солнце соломинку-лучик

 Роняет и пьет золотой и тягучий,

 Гудящий как улей, гуляющий сок.

А в роще, где дятел молотит стамеской,

 И тени, как вены натруженных ног,

 Звенит паутина натянутой леской,

 На миг замираю – подумалось дерзко –

 Кого-то пытается выловить бог.

ДОЖДЛИВОЕ ЛЕТО

Август, печален, стоит на причале

В старом плаще, отвернулся от ветра.

 Не потому ль так грустны англичане,

 Что им досталось дождливое лето?

Но постарайтесь припомнить начало –

 Море и воздух, пронизанный светом.

 Только отчаянно чайка кричала:

 Не доверяйте! Не верьте приметам!

Скромно, оставив лишь дыры в кармане,

 Лучшие годы ушли незаметно.

 Кто-то, всё кашляя, бродит в тумане

 И проклинает дождливое лето.

 Видимо, искренность вышла из моды.

 В чём тут причина? Ищите ответы.

 Снова охрипли, крича, пароходы.

 Их провожает дождливое лето.

Нет, не синоптикам и журналистам –

 Верьте серьёзно составленным сметам,

 Чтобы могли докопаться до истин.

 Где, покажите, вы видели лето?

Осень грустит, надевая монисто.

 Всюду туман – никакого просвета.

 Щиплет глаза, задохнёшься от листьев –

 Жгут на кострах непокорное лето.

* * *

Вот уже август почти перелистан.

 Надели береты.

 В роще грибы. И поют гармонисты

 На свадьбах куплеты.

Время подходит опять перекрасить картинки

 Ярко и броско.

 Вскоре лишатся, в грязи окунувшись, ботинки

 Столичного лоска.

Только пока нас всё это тревожит не слишком.

 Идём не сутулясь.

 Очень доволен, за лето подросший мальчишка,

 Что может без стула

С полки достать эту новую детскую книжку

 И банку варенья!

 Если он снимет и только заглянет под крышку,

 Никто не узнает… наверно.