В 1970-1974 годы под руководством поэта  Геннадия  Барнгольца студийцы тесно сотрудничают с литераторами объединения имени А.Коваленко. 

 «Я» художника, его чувства, индивидуальность автора, естественны и непременный посредник между действительностью и ее отображением, станут основным кредо руководителя "Факела".

    После разоблачения «культа личности» Сталина атмосфера в стране», возвращение реабилитированных и даже «посмертная реабилитация» восстанавливала память, вызывала желание узнать и понять правду.
 Это было возможно только через открытый разговор власти и народа, власти и писателя. Однако возврат к старому в то время был уже невозможен.

Реабилитированы были не только люди, но и книги, которые будили мысль и чувства.

Геннадий Иосифович  Барнгольц   

   Поэт, журналист.

         (1945-2007)

     родился  в г. Днепродзержинске, в армии служил сапером в Закавказском военном округе (г. Батуми). Закончил Киевский госуниверситет имени Т.Г.Шевченко, журналист. Трудовую деятельность начал в 16-летнем возрасте - сначала слесарем-сантехником, потом рабочим   в основных цехах Днепровского металлургического завода имени Дзержинского. Был корреспондентом заводской многотиражной газеты "Знамя Дзержинки", а после окончания университета и до распада СССР работал заведующим агропромышленного отдела в районной газете "Целинная нива" Целиноградской области в Казахстане. Несколько лет жил в Заполярье,

 (г. Норильск), где работал плотником-бетонщиком на горно-металлургическом комбинате имени Завенягина и неофициально сотрудничал в газете "Заполярная правда". 

      Публиковаться начал в 1963 году в г. Волгограде, где в то время учился в мединституте, который бросил на втором курсе, чтобы уйти в армию.

Член Регионального союза писателей Приднепровья.

Поэзия Геннадия Барнгольца любима читателями   городской, областной и республиканской периодической прессы Украины, России, Казахстана, Израиля.

*Юбилейный литературный альманах 2013 ЛИТО «Факел»

г. Днепродзержинск, часть ІІ

Геннадий Иосифович  Барнгольц                                               

( Из поэтического сборника "Возвращение в будущее»)

О черновиках

Не верьте в безупречность той строки,
Что со спокойной легкостью досталась.
Передо мной лежат черновики —
 Как нервный приступ, как сама усталость.

И пусть они засмеяны до слез,
Измятые до безудержной дрожи,
Над каждым словом каверзный вопрос...
Но все же — это жизнь, начало все же.
Кусаю губы и карандаши
Перед победой, перед новым боем...
Сгорают мысли в кратере души,
Сгорают нервы в изверженьях боли...
Но вновь непетых не хватает слов,
И смотрят запятые виновато,
И снова начинается с основ
Строка, не отпылавшая когда-то.
Но есть один, пожалуй, черновик,
Ему не отзвенеть, не перепеться...
К нему я, как к дыханию, привык —
 Он о тебе в моем хранится сердце.

Не опоздай на вечный зов

Не опоздай на вечный зов
Счастливых мук моей души!
Не пожалей запретных слов,
Горячих рук не удержи…
Согрей остывшую мечту! -
Она, устав от всяких бед,
К тебе спешит не за версту -
Сквозь вечность тянется к тебе.
Но ты еще чего-то ждешь
И появиться не спешишь. -
Быть может, в том виновен дождь, -
Но если виновата жизнь?
И где-то в тайной тишине
Под шум осеннего дождя,
Совсем не зная обо мне,
Кого-то ты готова ждать.
И так же, мучаясь, зовешь
И умоляя, и кляня...
И в чем причина не поймешь,
Виня дожди, судьбу виня...
 Не опоздай на вечный зов!

                 * * *
Ты о моих желаниях не спрашивай, -
Я ничего о них не расскажу. –
Приворожу спокойствием, бесстрашием,
Молчанием тебя приворожу.
Есть у любви такое состояние, -
Его на губы не переложу, -
Когда сквозь годы, через расстояния
Во мне звучит одно - приворожу.
Приворожу в мгновение прощания,
Последней строчкой боль перевяжу,
Приворожу в сомнениях, в свиданиях...
 Но все равно тебя приворожу.

Иммигрант

                                 Г. А. Олейнику

Да, трудно стало жить в подлунном мире; 

Куда ни глянь - повсюду суета... 

И, в основном, проходят люди мимо 

Чужой беды. А значит, неспроста 

По всей земле разбросаны таланты, -

"Утечкою мозгов" их нарекли, -

В чужих краях блуждают иммигранты, 

Храня в душе тепло родной земли.

И ты, пройдя нелегкие дороги 

За тридцать вёсен по своей стране, 

Уехал, чтоб другим помочь немного 

Не захлебнуться в распрях и в огне...

Пусть нелегка твоя земная участь, -

Воздастся Богом за любовь тебе, -

Ведь ничего нет праведней и лучше, 

Чем ближнему помочь в его беде.

Твой язык

   Есть много заграниц,

                            и речь там – разная, 

    звучит на непонятном языке, 

    по-своему, прекрасная для каждого,

   живущего в тех странах вдалеке.

   Но в тех словах

                           не повторится музыка, 

    что для тебя священная в веках,

    взращенный на украинском и русском, 

    с младенчества привычных языках.

    И вот теперь вдали,

                           в святое веруя, 

ты все тревожней думаешь о том, -

                           что только там,

за далью верст и времени, где твой язык –

                         там твой народ и дом.

 В 1996  Геннадий Барнгольц покидает Днепродзержинск и до 2001года живет с семьей в Израиле. Потом он вернется на родину и напишет такие строки:

 Прости, Израиль

Земля святая - есть земля евреев, 

Религий трех священная земля. 

Случилось так, пришло такое время, 

Что в этот край приехал жить и я. 

Здесь много есть добра, любви и света... 

Противоречий тоже много есть. –

Есть все, что гражданину и поэту 

Принять должно бы за большую честь: 

Жить в доброте, без суеты и страха, 

Что оборвется сытной жизни нить... 

Но снова в память, как из тьмы, из праха 

Приходят годы, что пришлось прожить 

Среди друзей, порой в тоске и муке, 

Среди тревог, раздумий и забот... 

И защемит в груди от той разлуки. 

Но где-то ждет знакомый самолет. 

Святой земли я не забуду храмов, 

Ее заботы всей... Но, пусть во мне 

Хотя и есть частичка Авраама, 

Привязан сердцем я к другой земле.

А ты, страна надежд, любви, дерзаний, 

Прогонишь все свои невзгоды прочь. 

И я прошу: "Прости меня, Израиль,

Что не сумел ничем тебе помочь!

Прости меня, как собственного сына, 

Не смог тебя я Родиной назвать,

Ведь та земля, что в слове «Украина» - 

С младенчества моя родная мать.