Раиса Федоровна Тулупова                           

поэтесса.

родилась в России, на Орловщине. 

Закончила Орловский государственный  педагогический институт. Работает учителем истории и обществоведения. 

С 1975 года живет в Днепродзержинске. Учитель-методист. Ее произведения публикуются  в республиканской, областной и городской прессе, сборнике « Весняний цвіт»,журнале «Стожари»;  Международном сайте «Свой Вариант» «Межрегионального союза писателей и Конгресса литераторов Украины,   газетах Орловской области (Россия).

Член литературного объединения «Факел» с 2003г.

 ЕСТЬ МУЗЫКА У СЛОВ

Есть музыка стихов,
как музыка любви,
Как дикая гроза,
что режет мякоть неба,
Как ошалелый гром
над маковкой земли,
Как сила солнца,
отданная хлебу.
Однажды прочитав,
их проживают вновь,
Как истину о том,
что первым было слово,
И за метелью дней
их девственный огонь
То поднимает вновь,
то опускает снова.
А мир живет и жил,
рассыпав чудо слов,
И тайна, как душа,
чуть-чуть открыта.
И бродит в тех словах
великая любовь
У перекрестка лет —
 грядущих и прожитых.
<!--[if !supportLineBreakNewLine]-->
 <!--[endif]-->

***

Вечер пьяный закатом, 

Тихим шелестом речки. 

Шмель кружился мохнатый, 

И, никто, ни словечка. 

Вечер свечи готовил, 

Чистил зеркало неба 

И стоял, будто воин, 

У созревшего хлеба.

  ***                       

В серебристой акварели 

Тонет боль моя - зима. 

В небе лунные качели, 

Звезд далеких терема.

На земле - людское вече

 Все решает не решая... 

И мороз, что без наречий 

Молвит с нами, понимая. 

Подо льдом река притихла, 

С горки санки катят детство...

 Рождество, с небес молитва –

Святки в снежном королевстве. 

Впереди еще апрели 

И подснежников улыбка, 

А пока что - в  акварели, 

Дней серебряная зыбка.

***

Почему бы мне, ветер, 

Не сыграть с тобой в прятки? 

И не мчаться в карете

 Сквозь январские святки? 

Недостойна я, что ли, 

Твоих чистых симфоний, 

Необузданной воли 

И нежданных застолий? 

Ты носил славу Блока 

И позор Герострата.

Не стеснялся нисколько 

Бедным быть и богатым.

 Мой охотник и жертва,

 Дон Кихот и бродяга, 

Озорной и инертный, 

И, конечно, трудяга. 

Ловит сердце стихию

 В задушевные сети,

 Я читаю стихи Вам,

 Разгулявшийся ветер.

***

Я поплакала тихо, так тихо, 

Что никто, как всегда, не заметил. 

Две слезы - не беда и не лихо. 

Их принес заигравшийся ветер. 

Чужестранец, а может паломник,

 А, возможно, по жизни прохожий.

 Он уселся на мой подоконник

 В этот день на другие похожий. 

Слезы странные капали, капали 

И карали немую одежду. 

И терзалась под синими лапами 

Моя вера, любовь и надежда.

 А минуты взволнованно плыли

 По своим неизведанным трассам 

Я и ветер - заложники были, 

Жгли свой вечер у старой террасы.

 Дым костра, согревая нам руки,

 Норовил улететь прямо к звездам. 

Таял гнев и заснеженность скуки, 

Рвались мысли на станцию «Поздно».

  ***

Закрылась глухо шторой жизни.

Дождю хотелось сесть за стол,

 Где чай и женское вниманье. 

Возможно, это был посол 

Из той страны с чудным названьем.

            ***

Я уйду по бездорожью мыслей 

В ночь, одна, без зонтика и друга,

 Где луна беспомощная виснет, 

Подаянье ждет свое подруга. 

Я подам ей - милосердье модно,

 А не модно, так велит душа, 

И пойду себе, куда угодно, 

Распахнулась бездна   - хороша. 

Я ей брошу вечные вопросы. 

Может, слово скажет с высоты? 

И она, наверное, попросит 

Обогреться у моей мечты. 

Мы пойдем, открытые, как песня,

 Как зима в восторге хлопьев белых.

 Не одна она и я, а вместе 

По тропе отчаянных и смелых.

                  ***

Мысли дорожные холю 

В ярком вокзальном холле. 

Выросли вдруг, осмелели, 

Знают, где омуты, мели. 

Лето, такое везучее... 

Волосы бубликом скручены,

" Кофточка, виды видавшая,

Сердце в покое под замшею.

Встречные люди-странники.

Слева в лоточке пряники.

Слезы дождя хрустальные 

Над суетой привокзальною. 

Мысли дорожные холю 

В ярком вокзальном холле. 

Ждут, не дождутся вагона

Вещи счастливой матроны.

***

Я ушла, очевидно, ушла. 

В виртуальной реальности ночь. 

Социальное платье душа 

Потянула и скинула прочь. 

Не сестра и не дочь, не жена 

На пиру нереальности мыслей.

 Я одна, совершенно одна, 

У тончайшей материи высей.

 Белый дождь от звезды до звезды, 

И ямщик от столетий уставший... 

Я не гостья, отдай мне бразды... 

«Не бери»,- шепчет ветер, узнавший 

Берег детства, меня у берез,

 Шаловливые зайчики солнца,

 Краснощекие игры в мороз 

И пахучий пирог на оконце. 

Время, как подменили - домой!

 Видно, социум - крепкий орешек.

 Меня Млечный провел мостовой, 

А встречал у Земли вечер - грешник.

***

На глазах у Вселенной большой  

 Я летела над дивной землей. 

Маргарита во мне не жила, 

Но царицей я точно была.

 Мне хотелось над августом плыть, 

Эту ночь, эти звезды любить, 

Расплескаться росой по утру

 И растаять слезой на ветру.

 И беглянкой, уставшею петь,

 Канарейкой, открывшею клеть.

 По салону судьбы, на виду, 

Прокричать: « Я лечу, я иду!» 

В километрах проторенных миль

Отыскать недостроенный шпиль, 

Недосказанный стих на заре 

И черемуху в каждой весне.

 И была я немного грустна: 

Философствовать звала струна,

 Искал случая зреющий взрыв,

 Ждал прилива озябший отлив. 

Под гитару, с подмостков заката, 

Мои песни с Дедалом крылатым 

Полетели из плена мечтой –

Все иное зову суетой.

МНЕ ПРИСНИТСЯ ГОСПОЖА ДОРОГА

Мне приснится госпожа дорога, 

Старый мельник и кусты калины, 

И луна, у самого порога, 

И весна, которую забыли. 

Все, что просто глупо растеряли, 

На балах зеленой акварели –

Пусто стало, а виток спирали 

Вьется выше, одичал на мели. 

Льются песни и вино в бокалы, 

Где-то в гнезда аисты садятся, 

Мойры нить прядут свою устало 

И смеется циферблат от счастья. 

Трудно, зыбко, в бесконечность двери, 

Сонмы лиц луны не в том овале. 

Я уже и верю, и не верю 

В чудо плыть на ярком карнавале. 

Умоляю, прилетайте, вести, 

Озадачьте утро в колыбели, 

Мы картинку нарисуем вместе –

Дождь надежд в   улыбке карусели.

УХОЖУ…

Ухожу,  и никак не уйду, 

Будто время распяли жестоко 

Капли - звезды опять на виду

 И единое месяца око. 

На зеленой лужайке балет, 

Лебединая песня дождинок 

Ждет стрелу золотой арбалет 

У примятых тревогой травинок. 

А босая стрела в небесах 

Пьет вино из чужого бокала 

И на тонких душевных весах, 

Видно память ее задремала. 

Ухожу, ухожу и скажу, 

Что свобода без хмеля - хмельная,

На колени весь мир усажу 

Только кто-то окликнет у края. 

Гляну - плачет окно, и слеза 

Осторожною струйкой стекает, 

И до боли родные глаза 

Ожидают, зовут, не пускают.

ПОЛЫННОЕ НЕБО

Полынное небо, полынные степи, 

Полынное солнце и даже душа 

И ветер, порвавший гармонии цепи, 

Я знаю, надолго, иду, не дыша. 

Живая материя вечной старухой 

Стоит у порога и просит тепла. 

И надо подать бы ей хлеба краюху, -

Сказала себе, а подать не смогла. 

А вечер звезду ей принес на ладони, 

На дикую горечь травы уложил, 

И скрипка сгорела у рая симфоний, 

И дождь в полушепот над ней ворожил. 

За таинством этим с небес, замирая, 

Смотрела красавица ночи - луна 

И я, на воздушных потоках взлетая, 

Нечаянно крылья свои обрела.

 ТЕБЕ  СТИХИ…

Звезда взошла и замечталась 

О смысле жизни. В суете,

С тобой внезапно мы расстались, 

А ты писал на бересте.

 Сонеты, песни и признанья 

Не знаю, мне или звезде... 

Теперь леплю из ранней рани 

Тебе стихи на бересте.

ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ

Тридцать третий... Остановка «Память" 

Дует ветер в подворотне дней, 

Холод сердцу не дает оттаять...

Хлеба, хлеба... вот, воды попей.

 Белый саван над пшеничным полем, 

Две руки, протянутые ввысь... 

Умирает мама, смех и воля, 

И беда - откуда ни возьмись. 

Я иду просторами широкой, 

Необъятной, нечужой страны. 

За плечами в торбе неглубокой –

Ничего, а закрома полны... 

Желтый хлеб, на золото похожий, 

В межах лжи и стоны из могил 

Я иду, я маленький прохожий, 

С сединой и верой... не один. 

Мне хотелось песней стать и словом, 

Молнией ударить в приговор. 

Тридцать третий оглушил не громом... 

Я -  на все века живым укор.

 ***

Мысли тонкие, как паутину, 

Вяжет вечер под юной луной. 

И на плечи упрямой рутины 

Ляжет шарф с бирюзовой каймой. 

Я прощаю ей мертвую хватку, 

Беззащитность среди ее скал. 

Брошу искренность, словно охапку, 

Свежих дел в ее хищный оскал.

 Кто она мне - сестра или мама, 

Плен души, молчаливый простор? 

Почему я поленья бросаю

 В бесконечно горящий костер? 

Обжигаются, рвутся и плачут 

Струны ночи и нового дня. 

В танце вечная дива-удача 

Перед медною чашей огня. 

А по степи сиреневой - кони, 

А в шатрах - чьи-то песни живут... 

Ветер тучи все гонит и гонит, 

Мысли тонкие в вечность плывут.

Ивану Шутову

На балу у легенды семейной

Я и танго, и жаркие свечи.

Не случайна случайность - все верно.

Вечность предков не тяжесть на плечи.

Лепит явь интегралы желанья,

Подает колесницу к порогу.

Я и время, и право познанья

В бесконечности к предкам... Дорога.

Над провалами тропы к Ивану.

Ничего-то о нем я не знаю,

Россыпь слов и глаза за туманом,

Рифмы строгие, вера родная.

Нищета и капризы тридцатых,

Хлеб по карточкам, зори на стройке.