Ариолла Милодан
 Кореиз



Член Союза писателей Республикии Крым. Преподаватель восточных танцев и экскурсовод. Автор двух сборников стихотворений и эссе. Ариолла о себе: «Я захотела быть умной. Попробовала. У меня получилось. Но мне не понравилось...»

 Философские раздумия о множествах Мандельброта

Ветреной осени рыжей фрактальностью
Выстелен путь от меня и до прошлого.
Веток обугленных строгой детальностью
Вычерчен вечер… Сырой и взъерошенный.

Осень, скажи мне, а правда ли, надо ли
Так бесноваться, единственность празднуя? –
Множества полнились, множества падали,
Множества царствуют… Броские, разные.

Множества луж. Антрацитные, рыжие,
Серые с синью и с проседью, кажется…
Кажется, улицы лужами выжжены –
Осень опять с Мандельбротом куражится.

Множества листьев. Пурпурные, жёлтые,
Яркие с хрустом и блеклые с шорохом…
Капли развеяны, грани расколоты –
По ветру – каплями, под ноги – ворохом.

Множества нас… Захлебнулись подобием! –
И повторяем их пляски! – Но подле них
Мы – только копии, копии, копии…
В прошлом, быть может, имевшие подлинник.

Осень безумна, правдива и образна
Листьями, синью, фракталами, временем…
Взглядом из прошлого, осень, ты можешь знать,
Что делать нам, единицам потерянным?

Станут ли лужи и листья ответами?
Будут ли правдою? Примем ли это мы?

Звонко мурчит, не терзаясь вопросами,
Рыжая кошка… Она не из осени.


Февраль

На призрачный берег судеб
Туман опустил печаль.
Ушли корабли и люди,
Возможно, встречать февраль.
И мерно ложилось время
Закатом, дождём, листвой…
И берег, забытый всеми,
Был чудом ещё живой.
И мне не мечталось больше.
И так было много дней.
А судьбы, полыни горше,
Развалом седых камней
Лежали. И море стыло,
И в воды врезался мол…
Февраль, без снегов, без силы,
Не встречен никем, пришёл…
…Друг другу совсем случайны
На камне сидели мы.
А судьбы хранили тайны
Под гулким свинцом зимы.
Иного, увы, не будет!
Я – ворон, глядящий вдаль.
Ушли корабли и люди.
Осталось – беречь февраль.


***
Скрипи, усталое перо:
Твой не напрасен труд.
Твоё старание старо,
А нрав то тих, то крут.
Среди дарителей иных
Ты златом не блестишь,
Не обещаешь благ земных
И счастья не сулишь.
Твой дар – ночная пустота,
Тревога и огонь,
И белый лист, и немота,
И влажная ладонь…
Терзаньем длительных минут
Полны твои труды.
Но воскресят и свет прольют,
И ранят их плоды.
Всё то, что будет – наперёд,
И всё былое – вновь
Душа увидит и прочтёт
За тонкой вязью слов.
К тебе немногие придут,
За Истину простив.
Быть может, только Божий Суд
И будет справедлив.
Но будь! Отчаяньем в пути
Не дай убить мечты!
И озадачь, и восхити,
Как можешь только ты!
Ведь всё, что было невдомёк
И думалось – игра
Мне так легко поведать смог
Чуть слышный скрип пера.


Посвящение Вашему кофе

Я читала Ваш кофе, как сборник сентенций о разном…
Он вмещался в ладонь и вмещал бесконечность загадок.
Чуть саднящая горечь его, как случайная фраза,
Парадоксом ложилась в сознание: кофе был сладок.

Я касалась губами прохладного края, как грани
Между мною и Африкой… или… иным континентом.
Словно древняя книга мистических иносказаний,
Кофе медлил с ответами, стыл, наслаждаясь моментом.

Было там и о Вас… Почему-то Вы были неявны,
Словно минное поле… Но я Вас откуда-то знала.
Кофе делал намёки, а впрочем, ни слова о главном,
Как всегда… Как всегда, но и этого было немало!

Я мечтала всё так и почувствовать: кофе и книги,
И иные слова, и иные вселенные, ибо
Миг, не пойманный сердцем, как ветер, как лунные блики,
Убегает в ничто… Изумительный кофе. Спасибо.


***
В этом городе нет твоего голоса.
Я живу в нём так, будто он мне снится:
Разбегаются пешеходные полосы,
Расплываются кварталы и лица
В бесконечность, на многие сотни образов!
А душою некуда устремиться…
Я пытаюсь идти, но вокруг всё матово…
И не слышно шагов, и огни – далёкие.
Я пытаюсь дышать, но как будто ватою
По тебе тоска забивает лёгкие.
Вот и всё пока. Буду ждать грядущего
(Может ночь настать или даже дождь пойти…)
И опять стоять с головой опущенной,
Как фонарный столб на вокзальной площади.


***
Люди выходили из храма.
Женщины снимали платки.
Двери, как огромная дубовая рама,
Небо обрамляли. Легки
Облака осенние, дымны…
В городе, как трепетный сон
В тихом разговоре в переулках пустынных
Росчерк октября невесом.
Здесь бесполезно ставить цели
И бесполезно достигать.
Всё фарс, всё блеф. На самом деле
Есть свойство времени - сбегать.
В цепи отчаянных попыток,
В жестоком игрище страстей
Надежды пик ехидно-прыток
И резв, как тысяча чертей,
Но все бледнеют многоцветья...
Когда гляжу в твоё лицо,
И вижу путь длиной в столетья
И время, сжатое в кольцо.