Олег Зайцев

Здравствуй, дедушка Марк, принимай шаловливого внука,

Почитай, сорок лет я не гладил сухую ладонь.

Дай, подчищу вот здесь, подравняю, приглажу, а ну-ка,

Дай, смахну паутину, в лампаде затеплю огонь.

Ты такой же большой и такой же по-прежнему строгий:

 Так и вперил в меня беспристрастный, но искрений взгляд.

 Позади у тебя — та война и дороги, дороги…

 На «полуторке» в тыл покалеченных возишь солдат.

Ангел смерти крылат — разгулялись опять «мессершмиты» —

Между бомб и снарядов виляя, как заяц-русак,

Мчишься с передовой, сослуживцы иные подбиты,

Меж воронок несёшься, молясь: не попасть бы впросак.

Ты доедешь тогда, как уже доезжал не однажды,

Хоть смешался в ушах самолётов и раненых вой.

Сам был ранен осколком, представлен к награде, но каждый

День леченья считал, чтобы выйти и ринуться в бой.

Ты почти не стрелял в ту войну, не сгибался в окопе,

Не бежал вслед за танком и дотов немецких не брал,

Но как все воевавшие исколесил по Европе

«От звонка до звонка», мой любимый солдат-генерал.

И неважно, что грудь не пестрела от орденских планок:

Те награды ценнее, что были в сердцах матерей

Тех, к которым когда-то тобой увезённый подранок

Возвращался, женился, отстраивал хату скорей…

Спи спокойно дедуля, умаялся: годы-то, годы…

Где-то тренькают птицы, и солнышко в небе манит.

Помнят, помнят тебя и твой сын, и твой внук безбородый…

Я с колен поднимусь и поглажу могильный гранит.