Лариса 

Лукашевская

Такое чувство…

Листопад, гербарий, экибаны…
Нет тепла, и ветер нынче лют.
Чем наполнить душу… и карманы?
Где, скажите, счастье подают?

Осень, тучи, тёплые ботинки,
Мысли, мысли, врозь и невпопад,
Жизнь листка висит на паутинке,
Листопад похож на звездопад…

Ветер гонит тучи, и прохожих,
Сеет в душах сырость и сквозняк.
В небе дым, а в палых листьях ёжик,
Ах проныра, он и здесь – свояк!

Здесь возня, зима не за горами.
В огороде роет землю крот…
Над домами птицы бьют крылами,
И в домах забот невпроворот…

Но, отбросив эти предрассудки,
По осенней улице бредёшь
Сам с собой, и ветер дует в дудку,
И бегут секунды и минутки,
И такое чувство, что живёшь…

СПРОСОНЬЯ

Преображается берёзка,
меняются одежды клёна,
и светофор на перекрёстке
всю ночь мигает удивлённо,

и шепчет заклинанья ветер,
но он над вечностью не властен,
а люди в раннем полусвете
спросонья излучают счастье…

Играючи ветвями ели,
дождь вековую пыль смывает,
и птицы, что недавно пели,
его мелодии внимают.

К себе ли, от себя ль идём мы,
звезды заветной свет не гаснет,
и мы глядим сквозь полудрёму
на то, каким бывает счастье.

НАДЕЖДА

В тёплом плеске дождя поутру я предчувствую осень,
И во время метели ночной вспоминаю весну.
Я, как все: я, конечно, уйду... но когда-нибудь после –
После тысячи зим, что сквозь сердце просеять рискну.

И когда на заре вся нарядная, словно невеста,
Мне акация в волосы белые ленты вплетёт,-
Растворится как дым предо мною земная завеса,
И уже навсегда подо мною земля уплывёт.

А пока что я тихо молюсь и лелею надежду
На прощенье Его и на свет, затаившийся в нас.
Как и многие, в сущности, я в состоянии «между» -
Между счастьем надеяться и безнадёжностью в нас.

В крупных вишнях, созревших в июле в саду возле дома,
Я сейчас наяву вижу давнее детство своё,
И родных и любимых и близких и просто знакомых,
И пушок одуванчика, и золотое жнивьё.

ТИКАЕТ

Всё трудней открываться,
и хочешь задвинуть засовы,
и стать невидимкой
для шумного бала мирского.
А за окнами осень,
и ухают, ухают совы,
и баюкает дождь Тишину,
и ты словно прикован

сам к себе, к этим чувствам,
и знаешь, что ты ограничен,
хоть и шатки пределы –
но только для сильного духом.
Вот опять просыпаюсь
в бездонной надежде на чудо.
Ну, когда же сова прекратит
за деревьями ухать?

Этот маятник-время
всё тикает, всем, повсеместно,
кромсая на части,
что раньше казалось единым,
и твоё восхожденье
куда-то туда, в неизвестность,
очень нужно тебе самому,
даже необходимо.

Этот маятник-время…
Сжимается вечность в минуты,
и определённость
упорно вселяет надежду,
и прощая себя,
весь мир принимаешь как будто,
принимаешь – и всё! Без «а вдруг?».
Каждый день. Неизбежно.

ТРИ СЕЗОНА

Шепталась осень с ивовою веткой,
когда свой гимн пропев, умчалось лето,
она была в оранжевой беретке
с цветным зонтом, в обновки приодета.

Вся при параде, вся при волшебстве,
и ждали мы: вот-вот начнется действо.
И началось – идёшь в цветной листве,
и ею громко шаркаешь, как в детстве.

Но осень вдруг дохнула холодком
и, как дитя, заплакала безвинно,
сломала кисть, палитру, и тайком
прочь подалась, роняя слёз рубины…

Так волшебство закончится внезапно,
когда всё скроет бледный иней утра,
и мы войдём в таинственное «завтра»,
где чья-то кисть рисует перламутром.

И не найти по следу день вчерашний,
щемит тоска по тёплому ночлегу,
и поутру, вдыхая воздух влажный,
ты непременно скажешь: с первым снегом!

ОСЕННИЕ ДОЖДИ

Туман и темень, как назло,
Все дни похожи,
Дождями осень бьёт в стекло,
До нервной дрожи.

Её как будто кто-то злит,
И злит безбожно:
Звезда ль, горящая вдали
Неосторожно,

Сады ли, что в ненастье спят
Так беспробудно?
Нам тяжело принять себя,
С собою – трудно.

Всё суета и дребедень
Мороз по коже,
И так тревожно, будто день
Напрасно прожит,

И что-то важное ушло
С уходом лета,
Осенний дождь стучит в стекло,
Всё без ответа.

БЕЗ НАЗВАНИЯ

Что в мире есть прекраснее весны:
апреля звёздного, и грозового мая,
когда живёшь в потоке новизны,
предчувствию знакомому внимая,

когда вдруг рассмеёшься невпопад
и просто так, прекрасному навстречу…?-
Ну, разве что осенний листопад:
таинственный, глубокий, быстротечный…

ОТБОЛЕЛО

Отболело ли, онемело…
Обесцвечены краски дня,
Тихий свет, безнадёжно белый
Сквозь меня и вокруг меня –

Свет надёжности мироздания,
Вечной пахоты и жнивья.
Видно, жизнь – отраженье граней
Тайной сущности бытия.

Осень… Сумерки… Ног усталость.
Одиночество… Тишина…
Где-то молодость потерялась,
А осталась одна вина.

Время – лекарь, и время – совесть,
Обличитель и адвокат…
Видно, жизнь – это скорый поезд,
Не нашедший пути назад.

ПЕРЕРАСТАЕШЬ

Слова, привычки, грёзы, сны,
тела, объятья…
живёшь, растёшь – до седины,
как до распятья.

Любовь, разлука, звездопад,
разлад с собою…
Всего, что грезилось, распад,
расплата болью.

Преодоление… обрыв… -
Дыханья, звука…
Небытие – разбег – разрыв
Былого круга.

И о прошедшем не скорбя,
путь обретаешь –
вот так привычного себя
перерастаешь...

СОЙТИ С ЗЕМНОГО ШАРА

На горизонте расписная
Маячит осень, лето тает.
Никто заранее не знает,
Чем нас Всевышний испытает.

А мы болеем и томимся…
А мы себя не принимаем…
Всё недовольны, ропщем, злимся –
Как тяжела юдоль земная.

Устав от солнечного жара,
от душных дней, ночей угарных,
Хотим сойти с Земного шара –
Но как герои, не бездарно!

Нет, замыслов Его заветных
По случаю не омрачим мы,
И все усилья наши тщетны:
Мы от себя неизлечимы.

ОЗАРЁННОСТЬ

От любви до отчаянья
Только жёлтый букет.
Я услышу раскаянье
Через тысячу лет.

Не путями окольными,
Но сквозь вечность прорвусь,
Птицей вешнею, вольною
В этот мир я вернусь.

Там, где чёрные тучи,
Там, где земли пусты,
Я посею всё лучшее,
Что дарил сердцу ты.

Не с бедой, не с победою,
Но, как прежде, любя,
Я приду и поведаю
Всей земле про тебя.

Там края непочатые
Для забот и утех,
Будут всходы богатые,
Так что хватит на всех

За горами грядущее
Горы тают, как дым…
Вижу земли цветущие,
Всё поля и сады.

Там чудесные страны,
Там правитель святой,
Там ручьи и фонтаны
С ключевою водой,

И прекрасные птицы
В небе синем парят,
И правдивые речи
Люди там говорят.

БУСЫ

В час прощальный, поминальный
вспомню розы у калитки,
домик с окнами на море,
бус капроновые нитки,

что носила моя мама
в дни торжеств, блистая статью.
Папин почерк, телеграммы,
ёлку в дождике и вате…

Ветра свист в денёк ненастный,
белых облаков барашки,
вкус блинов горячих, с маслом,
сыра ломтик, кофе в чашке…

Отпущу всё это, после
стану смирной и покорной,
Лето, лето, снова осень,
свищет ветер беспризорный.

Осень, осень… ветер, ветер…
Годы скошены, как жито.
Но ведь я жила на свете –
рифмой жизнь моя прошита.

И счастье длилось

Под веток треск и ветра свист,
небес велению подвластный,
кружился, опадая, лист
оранжево-лилово-красный.
Глазели птицы, гомоня,
кивали розы в реверансе...

«А не осталось ли вакансий
на роль счастливца для меня?» –

я вопрошал, кормя с руки
бельчонка у высокой ели,
и мысли мрачные светлели,
и счастье длилось, вопреки,
не по средствам, но на потребу,
и воздух был пьяняще чист,
и птицей мне казался лист
на фоне стынущего неба.

ХРИЗАНТЕМЫ

В душу мягко зрелость постучала,
Мой ответ ей был, конечно – да.
Что она – конец, или начало?
Имя ей – награда иль беда?

Манит высью листопада шёпот,
Хризантем беспомощная тишь…
За плечами – молодость и опыт
И потеря, что не утаишь…

В небе птицы стаей одиночек,
Словно точки тёмные вдали…
А слова мои залягут в строчки,
Вот уже столбцами залегли.

Вдалеке мелодия звучала,
И мерцала первая звезда,
В душу мягко зрелость постучала,
Мой ответ ей был, конечно – да.

АНГЕЛ НА ТРУБЕ

Заигрался ангел на трубе,
сизый дым запутался меж сосен,
будто мир поддался ворожбе
и наследство принимает осень,
в нашу жизнь вкрапляя жёлтый цвет,
цвет разлук и символ расставаний,
дай, влюблюсь и напишу сонет,
не в обиду юным дарованьям,
покормлю с ладони голубей,
и они о чём-то поворкуют,
вновь сыграет ангел на трубе,
и земля подхватит: «Аллилуйя!».

АНГЕЛ И АНГЕЛЯТА

Дождинки по ветру летят
на фоне лиц заиндевелых,
и пара маленьких котят
зевают под балконом белым,

дрожат, прижавшись, бок о бок
один к другому, – где же мама? –
тепла, заботы островок
в опасном шторме океана.

Она бежит, наперерез
дождю, машинам и прохожим,
несётся, словно страшный бес
в её душе кошачьей ожил.

Она сейчас вся для детей,
в зубах кусочек мяса рваный,
ничто не помешает ей
их накормить небесной манной.

Ещё прыжок… тревожный взгляд,
и вот она уже на месте.
Дождинки по ветру летят,
словно несут благие вести,

и что проснулся бес в пути,
она совсем не виновата,
просили есть её котята,
теперь они – как ангелята,
она – как ангел во плоти.

И ЧТОБЫ СТАЯМИ…

Возможно ли, чтоб время – вспять?
Чтоб за рассветом ночь настала,
звезда погасшая – опять
вернулась в лоно пьедестала?

Возможно ли, чтоб корабли
в покинутую гавань плыли,
сходили с трона короли
и к власти равнодушны были?

Чтоб мы летали – как во сне,
и чтобы стаями, как птицы,
и после лета вновь к весне
могли на крыльях возвратиться…

Что это я? Всё невпопад.
А время не стоит на месте,
и на пороге листопад,
и нам исход его известен,

сожгут опавшую листву –
вот осень в двери постучала.
А я могу, пока живу,
в который раз начать сначала.

____________________
© Лариса Лукашевская