* * *

Эта жизнь – одноколейка:
развернуться не дано.
Ни повтора, ни ремейка
на дурацкое кино…

Правда, мы не в Голливуде,
потому что не у дел,
и кина тебе не будет,
если кинщик заболел.

Значит, надо постараться,
чтобы горе не беда,
чтобы вовремя добраться
к пункту Б из пункта А.

И маячат как попало
телеграфные столбы,
да загадочные шпалы
по периметру судьбы.


* * *

…И суета, и кутерьма,
и – со времен царя Гороха –
на свете белом, как зима,
бывает холодно и плохо.

Ты знаешь эти холода,
так не бери меня на пушку
за те мгновения, когда
живу на полную катушку.

Когда из логова зимы
сбежим, как маленькие дети,
любовь останется взаймы
всему, живущему на свете.


ПИЛИГРИМ
 
Всегда не хватает любви и тепла:
последний поэт коктебельской эпохи
живёт на какие-то жалкие крохи…
живёт на подачки с чужого стола.

Что гений? –
                       убыточное ремесло:
немного бомжует и много бичует,
с оказии в теплоцентрали ночует
и хочет уехать туда, где тепло.

Среди вавилонских и русских земель
петляет во мраке тропа пилигрима,
который мечтает добраться до Крыма,
где ждёт не дождётся его Коктебель.


* * *

Когда мы отправимся в царство теней,
которые свет охраняют,
окажется, что ни друзей, ни коней
на этом пути не меняют:
никто не умрёт, никого не убьют,
красивые лошади скачут,
живые друзья на застолье поют
и русские женщины плачут.


* * *

Как будто не спишь,
но при этом боишься проснуться,
как будто бежишь,
но совсем никуда не спеша,
и вот наступает пора наконец оглянуться,
и в столп соляной обратится живая душа.

Бывает и хуже: забудешься и обернёшься,
душой соляной сатанея в дорожной пыли, –
как будто не спишь,
но уже никогда не проснёшься,
как будто бежишь,
но, уже не касаясь земли.


* * *

…Всё лишь бредни – шерри-бренди,
Ангел мой.
                                                      О. М.

…алькова белая берлога
и два бокала на столе…
Не отпирайся, ради Бога
и ради мира на земле!

Всплесни прозрачными руками,
порочный ангел во плоти,
ужели там – за облаками –
твои неведомы пути?

Свечу оплывшую задую,
качну скрипучую кровать –
я на тебя не претендую
и не могу претендовать.

Но, обернувшись у порога,
скажу беспечно: – Ангел мой,
не огорчайся, ради Бога
и ради вечности самой!


ТИШИНА
 
Тишина пришла издалека,
снизошла печаль на идиота:
жизнь длинна, да песня коротка –
даже петь об этом неохота.

Время, у гармонии в долгу
не доковыляло до астрала, –
на крутом от счастья берегу
так недолго музыка играла.

Бедного архангела труба
растеряла голос, и такая
тишина повсюду, что судьба
в тишине поёт не умолкая.

__________________
© Валентин Нервин