Октябрь отгорел листвой былых надежд;
Они шуршат уныло под ногами.
Благодарю – не сделались врагами
Среди других давно забытых меж.
Ведь мы с тобой в начале забыванья.
За ним забвенье. После – забытьё.
В нём скорбное чугунное литьё
Придавит наши юные желанья.
Иду, шурша двухцветною листвой –
Моею – жёлтой; и твоею – красной.
И понимаю, в судьбах всё напрасно.
Не сердцем понимаю, головой.
Не возвратить мне листьям зелень лета,
Не повернуть – ведь нет пути назад.
Вбираю в память опустевший сад,
Пытаясь тут же всё забыть при этом.
Они шуршат уныло под ногами.
Благодарю – не сделались врагами
Среди других давно забытых меж.
Ведь мы с тобой в начале забыванья.
За ним забвенье. После – забытьё.
В нём скорбное чугунное литьё
Придавит наши юные желанья.
Иду, шурша двухцветною листвой –
Моею – жёлтой; и твоею – красной.
И понимаю, в судьбах всё напрасно.
Не сердцем понимаю, головой.
Не возвратить мне листьям зелень лета,
Не повернуть – ведь нет пути назад.
Вбираю в память опустевший сад,
Пытаясь тут же всё забыть при этом.
Пусть хорошее приснится
Вздох. Молчание. Удар.
Гул над лесом. Степью. Полем.
Отзовётся небо что ли?
То ли нам прибавят кар?
Снова вздох. Удар. Молчанье.
Гул, что за душу берёт.
Что в душе растопит лёд?
Что приблизит покаянье?
Вновь удар. Молчанье. Вздох.
Птицы спрятались за купол.
Может, в чудо верить глупо,
Если нас не слышит Бог?
Звон, как орудийный гул,
Бьёт по душам, нервам, лицам.
Пусть хорошее приснится
Тем, кто намертво заснул.
Гул над лесом. Степью. Полем.
Отзовётся небо что ли?
То ли нам прибавят кар?
Снова вздох. Удар. Молчанье.
Гул, что за душу берёт.
Что в душе растопит лёд?
Что приблизит покаянье?
Вновь удар. Молчанье. Вздох.
Птицы спрятались за купол.
Может, в чудо верить глупо,
Если нас не слышит Бог?
Звон, как орудийный гул,
Бьёт по душам, нервам, лицам.
Пусть хорошее приснится
Тем, кто намертво заснул.
Романс Без сна
Меня вино давно не гонит спать,
Не клонят в сон житейские напитки.
Мне задушевное давно подобно пытке,
И пылким юношей обратно мне не стать.
Но не горюю, крепко взяв стакан,
С которым коротаю молча ночи.
И напеваю что-то между прочим,
И напиваюсь болью старых ран.
Пусть устаю, но не смыкаю глаз –
Их берегу, фильтруя свет бутылкой.
Всё, что любил своей душою пылкой,
Умчалось прочь в полночный тихий час.
И пусть рубин в стакане чуть горчит –
Мне к горечи привыкнуть было просто.
Мой континент теперь лишь голый остров
С обрывками мной вытканной парчи.
Меня вино давно не гонит спать,
Не клонят в сон житейские напитки.
Мне задушевное давно подобно пытке,
И пылким юношей обратно мне не стать.
Не клонят в сон житейские напитки.
Мне задушевное давно подобно пытке,
И пылким юношей обратно мне не стать.
Но не горюю, крепко взяв стакан,
С которым коротаю молча ночи.
И напеваю что-то между прочим,
И напиваюсь болью старых ран.
Пусть устаю, но не смыкаю глаз –
Их берегу, фильтруя свет бутылкой.
Всё, что любил своей душою пылкой,
Умчалось прочь в полночный тихий час.
И пусть рубин в стакане чуть горчит –
Мне к горечи привыкнуть было просто.
Мой континент теперь лишь голый остров
С обрывками мной вытканной парчи.
Меня вино давно не гонит спать,
Не клонят в сон житейские напитки.
Мне задушевное давно подобно пытке,
И пылким юношей обратно мне не стать.
Батальон
Вновь война навалилась, как баба,
Придавила к земле – не вздохнуть.
Помню злые глаза помначштаба,
И под пулями путь – не свернуть.
Бой последний забыть всё пытался,
Но война не даёт мне уснуть.
Там погиб. После смерти достался
Мне исчерченный пулями путь.
Всё свистят над моей головою,
Не дают мне уснуть до утра…
Обелиск на погосте герою,
На плацу пополненью муштра.
До утра всё стучит сапогами
Батальон, что нашёл свою смерть.
Помначштаба грозит кулаками,
Только мне не дойти, не успеть.
Придавила к земле – не вздохнуть.
Помню злые глаза помначштаба,
И под пулями путь – не свернуть.
Бой последний забыть всё пытался,
Но война не даёт мне уснуть.
Там погиб. После смерти достался
Мне исчерченный пулями путь.
Всё свистят над моей головою,
Не дают мне уснуть до утра…
Обелиск на погосте герою,
На плацу пополненью муштра.
До утра всё стучит сапогами
Батальон, что нашёл свою смерть.
Помначштаба грозит кулаками,
Только мне не дойти, не успеть.
Осень Луны
Зах. 7.29
Восх. 18.45
Полнолуние
14.50
Луна в Овне
Лунное затмение 14.56
Из настольного календаря
Осень. Полная Луна
В небе кутается зябко.
Душу мне ласкает лапкой
Жёлтый свет. А тишина
Наполняет стоном нежным,
Негой страстною разлуки.
Тишиной согрею руки,
И подумаю о грешном.
Или скорбном? Нет ответа.
Или это не вопрос?
Что же свет опять принёс
В Осень из томлений лета?
Боль души и лунный свет –
Состояние покоя.
Осень я не знал другою.
Значит, в этом весь ответ.
Вновь врастаю в Осень света
Через жёлтое и звёзды.
Что-то рано, что-то поздно,
Что-то в том, а что-то в этом.
Снова Осень и Луна –
Повторяется всё чинно.
Только я ищу причины
У раскрытого окна.
Льётся жёлтый свет Луны
Сквозь прохладу октября.
Может, размечтался зря
О приходе тишины?
Может, я и есть она –
Желтолицее светило?
Вновь под утро накатило.
Осень. Полная Луна.
Восх. 18.45
Полнолуние
14.50
Луна в Овне
Лунное затмение 14.56
Из настольного календаря
Осень. Полная Луна
В небе кутается зябко.
Душу мне ласкает лапкой
Жёлтый свет. А тишина
Наполняет стоном нежным,
Негой страстною разлуки.
Тишиной согрею руки,
И подумаю о грешном.
Или скорбном? Нет ответа.
Или это не вопрос?
Что же свет опять принёс
В Осень из томлений лета?
Боль души и лунный свет –
Состояние покоя.
Осень я не знал другою.
Значит, в этом весь ответ.
Вновь врастаю в Осень света
Через жёлтое и звёзды.
Что-то рано, что-то поздно,
Что-то в том, а что-то в этом.
Снова Осень и Луна –
Повторяется всё чинно.
Только я ищу причины
У раскрытого окна.
Льётся жёлтый свет Луны
Сквозь прохладу октября.
Может, размечтался зря
О приходе тишины?
Может, я и есть она –
Желтолицее светило?
Вновь под утро накатило.
Осень. Полная Луна.
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.