Михаил Панкратов

Рождественская ночь

Опять стоит Рождественская ночь
Над русской безутешною равниной.
Быть может та, готовясь стать гонимой,
Была такой же, иль почти точь- в- точь.

Морозы не трещали, это да.
Но пастухи, от холода спасаясь,
Вокруг костра плясали, опасаясь,
Что овцы разбредутся кто куда.

Их и звезда тревожила. Зачем
Вторую ночь висеть над Иорданом,
А ныне пробирается вараном
В набитый, словно улей, Вифлеем.

Собачий лай. Но страха нет совсем.
От страха, впрочем, некуда и деться.
Гляди, гляди - на лунной полосе
В одеждах странных трое иноземцев.

Скажи им, ночь, кого приобрела
С душою Мира, с невместимым телом!?
Стригут, стригут звенящие крыла
Серебряную ночь над Вифлиемом.



Где-то здесь я катался с откоса

На неделю хватает мороза,
Чтоб почувствовать прелесть зимы…
Где-то здесь я катался с откоса,
До растущей внизу бузины.
До заснеженной лесопосадки,
Где валежник ветрами продут…
Ныне ноги - тяжёлые палки,
Каждый раз как последний идут.
А тебя где-то встречу к обеду,-
Шаг подправлю, да мне ли тужить,
И по маленькой искорке света
В каждый глаз успеваю вложить!
Разговор просто так, разговором.
Как, да что? Хороша ли семья?..
Как мне жаль, что в весеннюю пору
Ты не вышла тогда за меня.
Прохожу по знакомому скверу, -
Монумент. Продолжается ложь!
Но сейчас этот памятник скверный
На меня почему-то похож.
Разберусь я и в этом вопросе,
Но потом. На сегодня – отбой.
Два часа простоял на морозе
Для нечаянной встречи с тобой!..



Царь колокол, поэма о пути России


Поэма покаяния

Светлой памяти Архиепископа
Сан-францисского Иоанна (кн. Ша-
ховского) и Высокопреосвященнейшего
Иоанна, Митрополита Санкт-Петербург-
ского и Ладожского.

Пролог

Не властно время над столицей!
Москва, ты знак в моей судьбе!
Позволь смиренно объясниться
В любви непраздничной к тебе.
В любви сквозь долгий запах мяты
В донской степи и на Тверской;
В любви, лишь русскому понятной, -
С щемящей болью и тоской.
Как я мечтал с тобой в разлуке
Увидеть башенки Кремля!
«Москва! Как много в этом звуке!..»-
Уже сказалось до меня.
Сказалось, но не отзвенело.
Поэт, прошу, простите мне,
Что встретил вас так неумело
На поэтической волне!
...Когда ненастными ночами
Оконца стыли в серебре,
Снега глухие степь венчали,
«Москва, я думал о тебе!».
Твой быт мне виделся свободным,
Твой блеск - как горная руда,
Когда мальчишкою голодным
Учился азбуке труда.
И вот – брусчатка под ногами,
Над головою - купола.
Бежит, спешит в весёлом гаме
Она, которая звала.
За сотни вёрст – в степи станица,
Я – здесь стою, как есть - простой!
Ну, здравствуй, матушка – столица,
Прими на время, на постой!
Прости мою морскую форму,
Мой напускной матросский форс.
А что слегка нарушил «норму»,
Прости, не принимай всерьёз.
Так вот какая ты на деле!
Восток, «гортанные» лотки.
Тут даже клёны понадели
Свои «зелёные» платки.
С акцентом речь, хозяин – барин:
«Шашлик! Шашлик!». Стою молчком.
И славянин, случайный парень,
Смущённо движется бочком.
Здесь и не вспомнишь о балете!
Страна, родная, не молчи!
Он вновь настиг тебя в столетьях –
Улус Джучи, улус Джучи...
Гудит подземный переход,
Стоит старуха в самой гуще.
Не разберёт, в толпе бегущий,
Иль просит, или продаёт?
Пришла сюда от жизни «сладкой»,
Пакет не выпустит из рук.
В пальто, с засаленной подкладкой,
В ботинках, «севших» на каблук.
Какая в жизни перемена!
Как водится, купил-продал.
Усталый взгляд, как после смены.
Коль были б деньги, то подал.
Тут баба пьяная горланит,
Собой немолода на вид.
Платок под белыми орлами
Блескучим отсветом горит.
Напилась, бедная, до сини
И с горя пляшет и поёт...
На рынок вышла вся Россия –
И всё до нитки продаёт!
А над землёй литое солнце
Лучами стёкла золотит.
Наверх! Наверх! Отсюда, - с «донца»!
Из-под земли, из-под копыт!
Из-под зелёного наплыва,
Из-под Лубянки и Чека!
Из-под воркующего мило
З н а к о м о г о ростовщика!
К тебе, любимая столица, -
«Все флаги в гости!». Но, - шалишь! –
Они явились убедиться,
Что ты, Москва, ещё стоишь.
Ещё не растеряла силы,
Ещё работает метро.
Так что ж теперь вводить в России
Из плана, сшитого хитро?
Летят из Лондона, Варшавы,
Из Лиссабона, из Афин
В столицу свергнутой державы
Двукратно в этот век один!
Её огромность их пугает,
Богатства – выстрел наповал.
Двадцатый век свечою тает –
И вот он, новый перевал!
Лишь «грабли» старые – Свобода! –
Как в том далёком Октябре,
Всё та ж краплёная колода,
И пятый туз опять в игре!
Быстрей, быстрей мелькают стрелки,
А мы скользим в привычной сцепке
От «перестройки» к перестрелке,
От черной кепки – к черной кепке!..
Конца не видно русской драме.
Но... есть! – Держаться до конца!
«Ребята! Не Москва ль за нами?!» -
Навеки вписано в сердца.
И луч надежды – в сердце каждом,
И упованье на «авось»!..
Да только сердцу не прикажешь –
Так «много в нём отозвалось!..»

Колокол

Толпятся громы над столицей
И эхом катятся в зенит, -
То осень в лето заглядится,
То лето осенью звенит.
Зима ль скрипит крахмальной блузкой,
Стучит ли дождик о гранит,
Здесь, на полоске этой узкой,
Под колокольней древней русской
Немым Царь-колокол стоит.
При государевой опеке
Он оказался не у дел.
Пройти достойно пытку века –
Огонь и воду - не сумел!
Собой подперший мирозданье,
Навек прописанный в Кремле,
Хранит он древнее преданье
О днях последних на Земле.
Как неоконченная повесть,
Орёл, который не парил,
Рождённый звать к ответу совесть,
Он так и не за-го-во-рил!
Застрял осколком прямо в сердце
Патриархальной старины.
Его щадили иноверцы
Как символ гибели страны.
Им этот сон извека сладок!
Но мысль спасения проста:
Так птица, припадая на бок,
Врага уводит от гнезда.
Прообраз нашего паденья –
Ещё до срока, за века, -
Вот смысл его предназначенья,
Не всеми понятый пока.
Ровесник многих поколений,
Свидетель славы и побед,
Свидетель ложных поклонений
И надвигающихся бед,
Увы, - расколот, обессилен,
Покорен выпавшей судьбе.
Многострадальная Россия,
Ведь это - п р и т ч а о тебе!
Ты, головой склонившись долу,
Немая, - где былой престиж?! –
Раскроенная по живому,
Шатаешься, а всё ж стоишь!
А у подножья исполина,
Где рана тёмная страшна,
Лежит кусок холодной льдиной.
Не ты ли это, Украина, -
Отпала, но не отошла?

* * *

Господь Россию не обидел –
Росла и крепла на ходу.
Но как Творец, Он - ясно видел
В обгон идущую беду.
Благославляя дни и веси
Из мирового далека,
Он грех России точно взвесил,
Отмерил время ей в веках...
Мы зря доверились везенью,
Вступив в крутой водоворот,
И не спешили к воскресенью, -
Не шёл к раскаянью народ.
Ведь, покаяние - не бремя.
Бог звал, не принуждал идти.
Он не спешил. Он дал нам время
На исправление пути.
Мы сбились с истинного курса,
Как в бурном море моряки.
Нет, мы не выбрали ресурса,
Но потеряли маяки.
Где ж ты, воспетая народом
Святая Русь, хоть отзовись!
Но, видимо, не время одам;
Не видно звёзд, закрыта высь.
Забыты истинные цели!
«Низы», «верхи» - да! Царский двор! –
Все согрешили! Всех позор
Перекупал в одной купели.
Вражда и смута, беспредел,
Раскол и ересь, казнокрадство...
И как Столыпин проглядел,
Какое нам грозило «братство»?!
Прощай, российское село!
И не найти обратно брода.
Вмиг превратят они, порода,
«Черту осёдлости» в «седло»!
Наметят новый поворот,
Начав с лукавого витийства,
Толкнут расхристанный народ
На страшный грех цареубийства.
А прошлый век куда глядел,
Какие строили «прорабы»,
Когда гвардейский список тел
Меняли царственные бабы?
Швырял нас ветер кочевой,
Скрипела мачта, словно чибис.
Мы не забыли ничего,
И ничему не научились!..


Крах

И то, что издали белело,
Неясным облачком вилось,
Вдруг почернело, огрубело
И грозным ливнем пролилось.
И царство кончилось обвалом,
Братоубийственной войной,
Потерей нашей в самом главном –
В укладе жизни основной!
Мы –те, о ком слагались были,
Теперь стоим в чужом строю.
Мы в «Чермном» море потопили
Всю государственность свою.
Мы всё, что было, упустили, -
А ведь несли через века!
С тех пор Россия, как пустынник,
С надеждой смотрит в облака.
Узор судьбы так горько соткан:
Где жизнь была - там тлен и тишь.
Россия – мать, с мечтой высокой
Во прахе, бедная, лежишь.
Ты, как подстреленная птица,
Бьёшь окровавленным крылом.
Прости, Небесная Царица,
Что не достроили Твой Дом!
Что непокой в Твоём Уделе, -
Опять мятутся племена!
Что мало думаем о Деле –
О вечной жизни, светлой вере...
О, нравы, судьбы, времена!
А там, - нас даже не спросили! –
А там, одетое в гранит,
На главной площади России
Чужое капище стоит!
Для пирамид чужды границы,
Для мумий свой, особый трон;
Нашёл покой на дне гробницы
Великий Красный фараон.
Нас вновь поставили сначала...
Ты помнишь, сколько нас легло?
За те великие печали
Земля не приняла его!


Память

Путь ледника под жарким солнцем,
По следу многое поймёшь!
Каков был год, про то по кольцам
На древесине узнаёшь.
Вот Запад. Весь как на ладони!
В музеях – летопись побед.
Твой взгляд во тьме веков потонет,
Как в прейскуранте на обед.
Но Русь хранит как откровенье, -
Нет, не победы для утех, -
А этот «камень преткновенья»,
Свой «долгострой». И неуспех...
С асфальта сумрачной панели,
Сквозь вековое забытьё,
О том, что мы не вышли к Цели,
Кричат реликвии её!
-Святая ветвь, воспрянь, немая!-
Услышишь сердцем в тесноте.
Но ухо не воспринимает
Тот звук на «низкой» частоте.
Кричат о том, что Русь устала,
Что отошла от Божьих крыл,
И пушка та, что не стреляла;
И капище, что «нагуляла»;
И колокол, что не звонил!
Пойди, найди народ известный,
Ведущий счёт своих потерь!
Путь к Воскресению - путь Крестный!
Мы по нему идём теперь!


* * *

Прости, Святый, нас. Боже, Боже!
От нас далёк святой венец.
Хотя ведь нам, пришедшим позже,
Должно быть проще, наконец.
Пред нами вытоптали тропку,
Да спотыкнулись о «корьё»:
За «чечевичную похлёбку»
Отдали первенство своё.
Вот суть библейского рассказа,
Дошедшего сквозь годы к нам:
Им нужно было В с ё и С р а з у –
По крови лишь, не по делам!..
А Бог ведь сам тогда избрал их!
Из «ничего» создал народ,
И страшным именем «Израиль»
Назвал потомков наперёд!
Он всё предвидел: дым околиц,
Тяжёлый крест, страстные дни,
Когда Израиль - (богоборец),
Предаст: «Распни его! Распни!..»
Тогда, у чистого истока,
По воле случая к тому,
Он выбрал нужное Востоку –
Здесь поклонялись – Одному!
Семья кочевников – как остров
Среди языческих племён.
Начало было! Был тот остов
Для всех народов и племён!..
Единобожие - случайность?
За верность Евера? О, Бог!
Аж задохнулись – гениальность!
А это был тяжелый долг!
Не устояли... Окаянство!
Ты промахнулся, Вечный Жид!*
Тебе обещанное Царство
К сей жизни не принадлежит!
Ты успокойся, боль глотая,
Охолони, чтоб дальше жить.
Ведь «рыбка», пусть и «золотая»,
Тебе не призвана служить!..
Твою оплошность – не измерить,
Но не забыть – всего важней.
И страшно в ужас тот поверить,
И лишь неверие – страшней!..




• По преданию Агасфер, отказавшийся
• Помочь Иисусу Христу в несении
• Креста на Голгофу, был наказан им на
• Вечное скитание по Земле до часа
• Страшного Суда. Его и называют – Вечный Жид.



Предсказание
св. Серафима Саровского

Играй, псалтирь, и празднуй, лира!
Блажен, кто Господом храним!
Святые знают судьбы Мира,
Как преподобный Серафим.
Какой бедой бы не грозили,
Ты помни вплоть до запятой:
«Спасенье миру – из России!»* -
Допрежь предсказывал святой.
«Вот будет чудо-то, так чудо!
Средь лета пасху запоют!»*
Те дни придут, а ты покуда
Молись и верь: они придут!
Не прогляди своё спасенье,
Завзятый лёгкий эрудит!
Завет о нашем Воскресеньи
Святой собою подтвердит!
Стекаться будут люди света
От четырёх краёв Земли.
Святой сердечною беседой
Поднимет веру в эти дни.
Одни придут, чтоб поклониться,
Другие, горе от ума! –
Чтоб в этом чуде убедиться;
«Живее всех живых» - Фома!
И эта весть, подобно зною,
Растопит недоверья лёд.
И Благовест над всей Землёю
Отсюда тихо поплывёт.
Заговорит небесным звоном,
Напевом чистым, как хрусталь,
Стоящий ныне так безмолвно
Царь – колокол, отлитый встарь.
Упрётся звон в седую Волгу
И заколышет невода.
Но... это будет незадолго
До часа Страшного Суда!
Вот почему не раскололи,
Не переплавили. Внемли!
Он сохранён по Божьей воле –
Священный Колокол Земли!
Бесценный дар, что мы имеем,
Под звонницей в Кремле храним,
«Придёт по воздуху в Дивеев»*, -
Так предсказал нам Серафим
Он сам вернулся в край любимый,
В край тихих улиц и дворов, -
Святые мощи Серафима
Принял торжественно Саров...

*Подлинные слова преп. Серафима Саровского


Россия. Путь домой.

Народ – увы! – плохой правитель –
Закон для всех времён един!
Не потому ли сам Спаситель
Народы к свету выводил?
Вот Свет Предвечный, им питайтесь!
Хлеб Жизни – рядом, у ворот!
Сам Триединый в ипостаси –
Он триединый взял народ!
Нет, мы не лучше. Мы – другие!
Мы – безогляднее душой.
Живёт в нас будто ностальгия
По жизни праведной, большой.
Ведь ты не хлопнешь, Отче, дверью
Пред грешником, всех нас любя.
Так помоги его неверью,
Пока он верует в Тебя!
Да, согрешили. Да, страдаем!
И трудно строим отчий Дом.
Пусть кто-то дрогнет: «Пропадаем!»,
Мы никогда не пропадём!
Бог лучше знает, что полезней.
Не ошибается Творец!
Ведёт к спасенью тропкой тесной
Своих отмеченных овец.
Ах, если бы не наши «знанья»!
Их отголосок – ложный стыд,
Под звук невидимых копыт,
Уводит нас от покаянья.
Века прошли, а Бог всё ждёт,
Когда ж покаемся, как дети?
И верю я, тот час придёт,
Как всё Им сказанное в Свете!
То будет выход в новый день,
К высокой жизни восхожденье.
Уйдёт навеки наважденье
С твоих, Россия, деревень!
И благодать не пропадёт, -
Не зря торила путь к нам сдревле.
И гордый город вновь пойдёт
Одной дорогою с деревней.
Кончается «последний том»
Твоей болезни и науки.
Ты вновь в родной вернёшься Дом,
Как после длительной разлуки.
Ты оглянёшься в изумленьи
На изумрудный свет берёз,
На век духовного плененья
И на туман красивых грёз.
Того, с прищуром, в странном кепи,
Ты заклеймишь, как палача.
И разорвешь стальные цепи
Одним движением плеча.
Возьмёшь дорожную суму, -
Дорогу к Богу день готовит.
Твоё движение к нему
Уже никто не остановит!
Закончится эпоха «грабь!»,
Ты вспомнишь вновь свою триаду.
Россия – флагманский корабль
Штандарт поднимет и лампаду!
И не за суетные «знанья»,
То Благодатью нам дано!
Мы все – в начале предсказанья.
И да исполнится оно!..




1999-2002

г Люберцы, Московской обл.