Валентина

АДАМОВИЧ

* * *

Лето пройдёт
                  и зашепчут мне листья
Осени плачущей старый сонет.
Спелой рябины кричащие кисти
Брызнут вдогонку алеющий свет.

На карнавале цветном листопада
Ты вспоминай
                  наш несбывшийся лес,
Что рисовали в виденьях когда-то,
И воспаряли, и ждали чудес.

Долгой разлуки тебе не осилить,
Стёкла раздора разрезали нить.
Счастья кувшин
                 захотел ты вдруг вылить,
Даже глотка не случилось отпить.

Солнце чужое, горячее, злое
Выжжет на память о прошлом тату
В чёрной душе,
                      как закладку в былое,
И не осветит дорогу в мечту.

Знойное небо слезы не роняет,
Просит земля о воде у небес,
Но задождится, и осень взыграет.
Ты вспоминай
                  наш несбывшийся лес.

Farfalla

Свеча, мигая, с треском догорает,
В окне открытом звёздных снов поток,
На яркий свет беспечно залетает
Незваный гость – безумный мотылёк.
Невзрачная, мохнатая фарфалла*, –
Белёсая, с оттенком светлый беж,
Ты обрела, а может, потеряла
Свою мечту, влетев в слепой рубеж.

Ах, лучше на огне, чем на булавке,
В коллекции – засушенной страдать,
Спалить крыла и маяться на травке.
Уже не важно – ползать ли, летать...
Но знать, что это было, было, было!
Огонь страстей ниспослан был, как дар.
Поймёт ли он, что ты его любила,
Горела звучно, как лесной пожар..

Свеча погасла, и зола остыла...
Поймёт ли он, что ты его любила?..

_______________________________

* Фарфалла (farfalla) – бабочка (ит.)

* * *

Туманом зыбким тает светлый фьючер.
Судьба ворчит, как вечно пьяный кучер,
Пиная больно времени коней.

Уже не мчусь за сказками вдогонку,
Душа уплыла брагой в перегонку,
На переплавку, ковку. Ей видней.

Зола любви развеется в пространстве,
Не обвиню тебя в непостоянстве,
Лишь залижу ожоги от огня.

Подавится Недоля комом злобы,
Станцую у неё на крышке гроба
И, помянув, спою: «Не для меня...»

Оглянусь...

В одинокий мой след остывающий
Даже Ворон уже не ступает.
Улыбнусь...
Бриллиантами слёз высыхающих
Две росинки на ветке растают.
Постою
На обрыве судьбы недосказанной,
Взглядом ветер потерь провожая.
Запою
О душе, ни к чему не привязанной,
Но живущей, на тьму не взирая.
Улечу
В чудный край, где живут только верностью,
Слышат новости снов разноцветных.
И прощу
Все обиды объёмом безмерности,
Безграничности чувств безответных.

* * *

А тебе возлетается выше
Без моих полувыцвевших снов?
До сих пор плачет ангел на крыше,
Подхватить не успевший любовь,
Что столкнули мы в пропасть раздора,
Безразличием выжгли глаза,
И она без мольбы, без укора
Умирала. Катилась слеза
По долине, в росе утопала,
В незабудочной нежной красе
Синеву твоих глаз отражала.
Не забудешь об этой слезе...

А тебе уже дышится проще
Без моих никудышных стихов?
Так берёзовой солнечной роще
Легче без остроельных оков.
Так реке без порогов вольнее,
Без крутых поворотов и дамб.
Мне не больно. Бывает больнее...
(Ну никак не слагается ямб).

А тебе уже стало светлее
От других нововспыхнувших звёзд?
Они ярче, моложе, теплее,
Их поток ненавязчив и прост.
Ну, а мой костерок еле тлеет,
Догорает взорвавшийся мост.

А тебе, я надеюсь, не давит
Ком на горло стотонной горой?
Он надежды вздохнуть не оставит,
Через раз сердце бьётся порой.

А тебе уже больше не снится
Светлорусая птица-синица?..

* * *

Осень...
В заброшенном стареньком сквере
Гулко о почву стучатся каштаны.
Носит
Мысли недружные горькой потери
Ветер по серым углам, где обманы

Спрятал.
Сетью паучьей прострелы навылет,
Ветхой судьбы с бахромою прорехи
Латал,
Знал, что старуха мосты мне подпилит.
Мерных столбов неподъёмные вехи –
Плата.

А комариное облачко вьётся,
Плен темноты городок поглощает
В восемь.
Свет фонарей надо мной разольётся,
Пьяной походкой каштан отступает.
Осень...

ВЗГЛЯДУ ПОВЕРЬ

Даже если весь мир

          ополчится вновь против тебя,
Даже если все мнения

                    будут с твоими вразрез,
За спиной твоей я,

                с аргументами наперевес.
Начинённые правдой патроны подам, 

                                            жизнь любя.

Ты не бойся познать меня, сильную.
ВЗГЛЯДУ ПОВЕРЬ!
Может быть, в отступающем

                    слабом поникшем строю,
В твоей армии света

                        одна я все гимны спою
И единственным стану мостом

                                   у обрыва потерь.

* * *

Ты считаешь, пустыня скучает по синему снегу?
Ей, увы, всё равно.
Эта рыжая с ним не знакома.
А могла и она безрассудно,
не глядя,
с разбегу
Окунуться в глаза его –
тихий обманчивый омут.
И рассыпаться на миллионы серебряных звёзд,
Постепенно от жара страстей в холодах остывая,
Не вникая в подробности и не совсем понимая,
Почему путь любви безответной 
фатален и прост.

БЕРГАМСКАЯ ОСЕНЬ

Листья парят, невесомые, крохкие, звонкие,
Почерк чужой у бергамского дня листопадов.
Помнишь, в далёком лесу мы ловили не ломкие,
А ощутимо-увесисто-мокрые клочья нарядов
Полураздетых взъерошенных ляпистых клёнов
И упивались от роздыха-звука 

                                              падений каштановых.
Где же наш выцветший мир 

                                         нераскопанных склонов,
Невоплощённых побед и порывов внеплановых?..
Тех, что влекли нас искать свою синюю птицу,
Слишком пугливую и оттого неподкупную,
Но возбудимо-индигово-аквамариноволицую,
В пропасть зовущую и до сих пор недоступную.

Прелести нет в чужеземной просроченной осени,
Жадной на цвет и не знающей охровой жгучести,
Тускло-марроновой*, не освежаемой росами
И не изведавшей долгой дождливой плакучести.

Бурый платановый лист,

                                  словно с клёна слетающий,
Контуром схож, только краски ему недостаточно,
Ветром опаленный и красотой не пылающий.
Впрочем, как всё здесь:

                             добротно, надёжно, порядочно,
Но без восторга, безумства слепого падения.
Так же и осень – излишество не полагается.
Хрупкой славянской душе

                                        не найти здесь спасения:
Как пересушенный лист, на ветрах жарких мается.

_______________________

* marrone – коричневый (ит.)

* * *

Мне эта осень не нужна –
Ни листопад, ни дождь, ни слякоть,
Ни старых ран гнилая мякоть.
Не побегу в обнимку плакать
С промокшим клёном у окна.

Отформатирую зимý.
Пусть не грозит смертельной стужей,
Не воет сплетницей досужей
И не хрустит стеклянной лужей.
Не досаждает никому.

Щелчок. Погашен монитор,
Мне возразить уже не смеет.
Пробел... Он белого белее.
Рассвет весною заалеет
Законам всем наперекор.

Начнётся завтра звонкий май
И авантюрная дорога,
Изображая недотрогу,
Из рук обманутого Бога
Меня утащит в новый рай.

* * *

Ещё ты молод и достаточно красив,
Ещё горят глаза цветами незабудки,
Осанка гордая, умён и не спесив,
Не скуп на похвалу и на простые шутки.

В кафе прокуренном с бокальчиком вина
Ты отвечаешь невпопад на сообщенья,
А в глубине души живёт всего одна,
Та, что виною твоего уединенья.

Прелестной дамочки, сидящей в уголке,
Ты ловишь взгляды,

                        словно выстрел по мишени.
Ведь ты горяч, но не заводишься в рывке,
И не прельщают оголённые колени.

А к горлу комом подступает пустота,
И давит время неизбежностью дороги.
Медовых локонов немая красота
Вдруг растворила твоё "я" на полувдохе.

Но как же рыжая плутовка так могла,
Околдовав, бесцеремонно поселиться
В твоём сознании, спалив нутро дотла,
Корнями-чарами за душу уцепиться.

Тебе близки её раскрашенные сны,
Ты в них летаешь,

                        просочившись в межсезонье,
Уже не ждёшь прихода будущей весны,
А пропадаешь в зазеркалье, в заоконье.

Но в мире знойном, в поистлевшем далеке
Тебя другая отрывает вместе с кожей
И, кровью плача, исчезает налегке,
Перешагнув за горизонт с толпой прохожих.

Свет – Ангелу

В ночи прозвенит из вчера телефон,
Я трубку не трогаю, это ведь сон.
Плывёт по стене киноленты поток,
Смотрю о былом, не отпущенном в срок.
Нависшие вербы на мёртвых глядят,
И мрачно грачи на вершинах галдят.
В высокой траве пробираясь с трудом,
Я вижу могилку с упавшим крестом.

Сестрица моя, как там жить в высоте,
Где люди – не люди и лица не те?
Я здесь, на дымящейся грешной земле,
Живу за двоих, перспективы во мгле,
И против течения плыть не берусь.
Я очень боюсь новизны, я боюсь
Ступать по крутому обрыву реки,
Когда в новолунье не видно ни зги.

Но нужно спешить в мире стылых теней
Пройти за твоих нерождённых детей.
Ты Ангелом милым смеёшься с небес,
Твой образ живой, он до срока воскрес.
Смотри, как дарю добрым людям цветы.
Их много, при виде такой красоты
Сияет душа и мерцающий свет
Летит в небеса и тебе шлёт привет.

Мой сад от весны до морозных ночей
Заполнен глазами цветочных детей.

О, Светочка-Светик, небес ясный свет,
Накрыв нас крылом, сберегаешь от бед.
Ты солнышком тёплым мне сверху свети.
Живу, как могу. Я живу...
Ты прости...

* * *

На чердаке, среди хлама бесценно-старинного,
Богом забытого, полуистлевшего, пыльного
Я отыскала поблекший застиранный холст.

Смуглый рыбак курит трубку под сакурой кряжистой,
Сеть на ветру, вязка рыбы и почерк размашистый
У иероглифа, что упирается в выпуклый мост.

Фудзи вдали безучастно сверкает вершиною,
Гордо-прямой и заснеженно-розово-синею,
Очи слепит отражением тысячи лун.

Память из прошлого вытащит лица расплывчато.
Детская радость сплошная – не половинчата.
Яркий ковёр на стене и проспект ещё юн.

Бледный рисунок бамбука на бежевом батике…
Снова смеюсь над синдромами вечного Хатико,
Взявших в тиски обнажённую душу мою.

Рисовым полем судьбы по колено в забвении
Тихо бреду, застревая в болоте сомнения,
Но не кричу, только песню о море пою.

Море мечты, промелькнувшей, и счастья не встретившей,
И его тающий след на земле не приметившей.
Рисовым полем бреду у судьбы на краю.

* * *

Пожелала тебе быть счастливым и снова любить
И стекла по стене,
Телефон
Уронив
На бетон.
Он сфальшивил, в сердцах выдавая обиженный стон,
И замолк, не посмев хриплой нотой опять возразить.

Кто увидит кровавое месиво вместо души?
Только мне, не застыв,
Эту ночь
Предстоит
Превозмочь.
Повисая на стрелках часов, не пытаясь помочь,
Будет время останки мечты, не стыдясь, ворошить.

* * *

Из глухой деревеньки – постылой тюрьмы
Убегаю в свободные горы.
Вечереет и дышит река страхом тьмы,
 Но манят новизною просторы.

Там, где тишь, абсолют, невесомый покой
Лунным светом сплетает виденья,
В мегаполисе душ задремавшей рекой
 Сны дрейфуют серебряной тенью.

Над лазурной водой белый саван-туман
Провисает застывшим покровом,
Поглощает меня в свой бездушный обман,
 Холодит ощущением новым.

Эфемерная тень от нависшей скалы
Колыхает нутро в зябких водах,
Хлипко вьётся дымок из белёсой золы,
 Гасит искры о край небосвода.

Я врастаю в сюжет наяву – не во сне,
В одиночку в горах пропадая.
И уже всё равно, что споют обо мне
 Завтра, взглядом судьи’ провожая.

* * *

Я живу в облаках и дышу облаками.
На озябших руках, как былыми снегами,
Оседает печаль поседевшею влагой.
Стынь уносится вдаль
Бедолагой.
Мне бы с вами уплыть, облака-пилигримы,
И в просторах остыть. Но проносятся мимо
Белопенные сны, сквозь меня протекают,
С иллюзорной страны
 Исчезают.

ОПЯТЬ ПРОСТОР

Опять простор! По звонкой магистрали
Всем домыслам лечу наперекор.
Сверкают синим призрачные дали,
 Манит графитом окантовка гор.

Не выжить мне без смены обстановки,
Застойный воздух не даёт дышать.
И в полученье новенькой путёвки
 Я попрошу судьбину не мешать.

Рвану не глядя, не продумав corso*,
Махнув рукой на необжитость дня.
Не привыкать мне гладить против ворса
 Фортуны непослушного коня.

А слева за окном обрыв бездонный,
Немного жутко – давит высота.
Вдали платан громадно-необъёмный
 Висит дугой у рыжего моста.

Наплыли скалы. Раненым циклопом,
Глазницей чёрной пялится тоннель.
Из мрака недр выныриваем скопом
 И взглядом натыкаемся на ель.

Друзья мои, так это же секвойя
Вершиной подпирает небосклон!
Мы исполина не побеспокоим,
 Отвесив уважительный поклон.

Машина мчит, визжа на поворотах,
Чуть тормозя в опасных виражах.
Я с группой дилетантов-идиотов
 Слоняюсь в горных чудо-этажах.

По змеевидной ниточке дороги
Взлетаем на обширное плато.
Возможно, здесь ютятся злые боги,
 А может, не живёт уже никто.

Старинный замок спит, полуразрушен,
Пугая пастью выбитых окон,
В тисках плюща окутан и задушен.
 Скрипят лишь ставни с ветром в унисон.

Мне по душе забвенья атмосфера,
Я остаюсь... Все против? Очень жаль.
Быть может, здесь верну я в счастье веру
 И больше не поманит синим даль.

Не верите? Конечно, после тысяч
Мной хоженных тропинок и дорог
Осталось на спине "бродяга" выжечь.
 Моим словам не верит даже Бог.

Ещё не зародилось то, что сможет
Вдруг отменить влеченье к новизне.
Я чахну без дорог. Пусть не тревожит
 Вас это странное, живущее во мне.

__________________
 * – направление (ит.)

* * *

Не скребись, заходи, раз пришёл, мой промокший дружище ноябрь,
Посидим у камина, с бокалом глинтвейна о прошлом взгрустнём.
Жизнь у всех иногда выцветает, в пути лишь туман и ухабы...
Отогрелся? Теперь в лес прозрачный на поиски смысла пойдём.

Зря ты так об ушедшем коллеге – цветном октябре.
Не кори за уход, он был весел и всюду сорил красотой,
Нам ковры постелил золотые с мечтой о добре.
Не зуди. Ты ведь тоже блеснёшь серебром для зимы молодой.

_____________________

© Валентина Адамович