Георгий Зобнин

Надо ль спрашивать

Надо ль спрашивать: Кто я? Зачем? Почему? И откуда?
По ошибке, транзитом, случайно вошел в этот мир.
Не пророк, не мессия, не праведник я, не Иуда,
Но меня потешало, порой, наблюдать за людьми.

Я прожил столько жизней, что начал сбиваться со счета.
Забывал, умирал, воскресал, начиная «с листа».
То, что чувства для вас, для меня было просто работой.
Я трудился столетья. Все пережил. Все испытал.

Я впитал ваши страсти, желаний подспудные токи,
Проникал в подсознанья и мысли, смотрел сокровенные сны.
Не считайте раскаяньем эти прощальные строки –
Я всего лишь опробовал чувства стыда и вины.

Про «природы венец» и разумность вам было б приятно?
Но сейчас я, увы, не способен на ложь и на лесть.
Мир вам, люди. Мне в дальние дали обратно.
Я пока не решил – что? – но что-то в вас, все-таки, есть.

Хотите, верьте

Хотите, верьте... Можете не верить...
В больнице маленький невзрачный человек
Протиснулся бочком и стал у двери:
Взгляните, док, на гвоздик в голове.

Анамнез, изучив и трезво взвесив,
Рискнул больному доктор не солгать:
– Забить по шляпку - будет стоить десять,
А если вытащить - то баксов двадцать пять!

Пятерку, смятую из брючного кармана
И горстку мелочи больной извлек на свет.
- Здесь восемь гривен, доктор, без обмана.
Загните гвоздик, денег больше нет!

***
Строки корчатся, рифмы плачут.
Их без следствия – до суда
Чиркну наискось. Я – палач их!
Правлю рукопись, господа!

Дождь льёт

Дождь льёт, который день подряд.
Разверзлись хляби небосвода.
К нам ангелы не прилетят.
У них – нелетная погода.

Мы в разбухающей грязи –
Чумазы, более чем черти,
Пьем, стонем, молимся, грозим
С рождения до самой смерти.

«По вере» достается нам
То без просвета, то без счета.
Хотелось бы построить храм…
Да кто же строит на болотах?

Что приуныли? Кто со мной?
Покоя смерть там не подарит.
Не нам Ковчег построил Ной.
Ему милей другие твари.

Перечитайте стих

Перечитайте стих – в нём, обнажая душу.
Ныряйте в глубину, но помните одно –
Глотая ком слюны, когда заложит уши –
Под первым дном души второе скрыто дно.

В стремлении к нему спускайтесь осторожно.
Потоки сильных чувств вас испугают, но…
В потёмках столь густых, что видеть невозможно,
Нащупайте под дном очередное дно.

Время цедится в этой палате

Время цедится в этой палате
Внутривенной клепсидрой штативной.
Посторонний любой наблюдатель
Ужаснется такой перспективе.

Отшатнется, вдохнув запах мрака,
Безнадежно эфираммиачный.
Запах боли, истоптанных тапок,
Ординаторских запах коньячный.

Слышно даже, наверно, сквозь кому –
Лифт с капканным захлопнется лязгом,
В резонанс резанет по живому
Визг колес допотопной коляски.

Лишь за рамой, презрев непогоду,
Надрываясь, орет ненормально
Воробей про возможность исхода
Без латинской добавки – летальный.

Рос в семье

Рос в семье вторым или четвертым –
В хрониках упоминаний нет.
Божий дар и искушенье черта.
Горький пьяница, но истинный поэт…

Он творил стихов святые храмы,
Напиваясь в стельку, как свинья.
Гонорар пропит – не в этом драма.
Похмелиться нечем – проза бытия.

Есть поэты – не кумиры, а «колумбы» –
Открывают Родину.… И я бы вас просил:
«То не пьяница упал и спит на клумбе.
То поэт припал к земле набраться сил!»

Auto de fe

Сначала было слово,
потом – стихи, их чары.
Все мерно превращали
в сплошное колдовство.
Бросало в дрожь, и в дождь,
сушило адским жаром,
Студило у виска,
как вороненый ствол.

Но чары для людей,
а бесы, вурдалаки –
На тонких каблуках,
чтоб побольнее пнуть,
Напялив мантии,
мундиры или фраки,
Скрывали до поры
свою гнилую суть.

– Виновна в колдовстве
неправильным размером!
– Виновна, что идет
по своему пути!
– Виновна, что в любовь
не утеряла веру!
– Виновна. Потому,
что мы того хотим!

А всяка мелка нечисть
из рядов последних
Копытцами суча,
спешила пискнуть: «Пфе!»
Кусала губы в кровь
молоденькая ведьма,
Обманом завлеченная
на аутодафе.

Победа или смерть!
Исполнитесь отваги!
Коварен зело враг –
в бессильной злобе лют…
На караул во фрунт,
обломок, стиснув шпаги,
Вам трижды отдаю,
сударыня, салют!
Я и она

Под масками и толстым слоем грима,
Насильно окружающих смеша,
Израненная мечется душа.
Я толстокож, а вот она — ранима!

Я не пропал без вести

Самокрутка — и та в пыли,
Журавлиный по небу клин.
У меня до команды: «Пли!»
Есть, пока что, затяжки три.

Всё... Кончается белый свет.
Вот бы мышью юркнуть в траве...
Боже правый! За что? Ответь!
А затяжки всего лишь две...

Напряженьем звенит тишина.
Будь ты проклята, сука война!
До чего ж самокрутка хмельна...
Жаль, затяжка осталась одна.

Помнишь, в детстве я был «хулиган»?
Ма, прости, что – вернусь – солгал.
Мой окурок упал к ногам…
Лязг затворов. Отмашка. Залп!

Все, превращая в хаос

Все, превращая в хаос,
Я убиваю числа.
«Щелкаю», словно в тире –
Киллер, вошедший в роль.
Это не ноу-хау.
Если программы виснут –
Здравствуйте! Я ваш вирус.
Множу число на ноль!
Зимние квартиры

- Здесь глушь…
Провинция…
Да что и говорить?
Не тот кураж…
Патриархальны нравы…
Сплошной минор…
Сударыня, вы правы!
Не Златоглавая…
Nixt Leipzig
Non Pari!

И каждый день
похож на день иной,
А что не сплетни –
дичь и предрассудки.
Здесь скука страшная и…
пруд, в котором утки.
Нет ипподрома,
Cinema,
и казино.

Мадеру ль пить,
чтоб не сойти с ума,
Иль застрелиться, …
как поручик Сурин…
Но Вы прекрасны,
(да и я недурен!).
Прелестница,
не завести ли нам
роман? ...
Панацея от хандры

Пресытились?
Вам надоело жить?
Любовь – обман?
Вы бьетесь птицей в клетке.
Тогда имею честь Вам предложить
Исконно русскую игру –
Рулетку!

Берите револьвер!
Начнем играть!
Бледнеть не стоит…
Что Вас испугало?
В нее играли офицеры, юнкера,
И всем без исключенья помогало!

Взведем курок…
Теперь повременить
Виском на ствол, чуть рукоятку стиснув.
Сухой щелчок…
Ты люто хочешь ЖИТЬ!?
Куда девались все иные мысли?

– А если? ...
– В смысле по стене мозги?
В чём разница?
Чуть раньше,
Мигом позже.
Обрадуются, может быть, враги.
Но это, как и жизнь, не Вас встревожит.

Массажистка

От трудов и забот.… Или сглазили?
Так свело, что не мог развести…
Что прикладывать грязи ли, мази ли?
Подсказали, кто может спасти.

Я поддался на отзывы лестные.
Без испанских сапог и огня
Массажистка перстами железными
Разобрала на части меня.

Лучшей тщетно искать в Севастополе.
Здесь нажмет, аккуратно притрет,
Там разгладит, подвинтит, охлопает…
Сам не свой – вдруг не так соберет?!

Вот в таком состоянии муторном,
Стиснув зубы, на стуле сидел
И орал; «Пощади» криком внутренним
Мастерице заплечнейших дел.

Шел «сдаваться» негнущимся роботом,
Смазав кремом, меня собрала.
Неспеша с недоверьем опробовал,
Расправляя два новых крыла.

Прилетал на сеансы повторные,
Вообще не касаясь земли…
Чудо-пальчики нежно-проворные
Мяли связок и мышц пластилин.

Курс пройдя, разгибаться стал храбро я.
Вот ведь пользы от легкой руки!
Как дышать восхитительно жабрами
И творить, ручку взяв в плавники!


Повод для тоски

След запаха твоих духов
На самом краешке щеки,
Да отзвуки моих стихов –
Прекрасный повод для тоски.

Что я один и ты одна,
Как капли в темя долбит мысль.
В вопросе «чья же здесь вина?»
Потерян напрочь здравый смысл.

Зря остывает в чашке чай,
Да как-то маятник частит.
Я жду, как выстрела – «Прощай!»
Чтоб эхом выдохнуть – «Прости!»


Любя, мы грешны на земле

Сливаясь в танце вдруг не в такт,
Сродни безумью и болезни,
Уста найдут твои уста –
Слова признаний бесполезны,
Как невозможно перестать.

И, отрываясь от земли,
Подобно музыке и свету,
Пока судьба благоволит,
Транзитом, в рай не взяв билета,
Туда, где Млечный путь пылит.

И только вниз нельзя смотреть –
Там блеск штыков, щелчок обоймы.
Любя, мы грешны на земле,
И все морали – подконвойны.
Там за побег – позор и плеть.

Песнь патриотов.

За наш язык исполнитесь обид,
Его не пощадили перемены.
От безысходности все лезут в суицид,
А нет бы в петлю или бритвою по венам...

Уйду в запой, как истый патриот,
Фуршеты, «дринки» нас "не догоняют".
Ставридку-мелочь мой любимый кот
На Виска-с и за баксы не сменяет.

А этот мерзкий жест, простите, "фак",
Убожество и недоносок мата.
У нас расскажут и покажут так,
Что все поймут – страна весьма богата!

И, напоследок, вот еще пример:
(Для мужиков скажу, а не для «мэнов»)–
Как низок и противен адюльтер
С сияющих высот супружеской измены.

* * *

Вуали Ваших аллегорий
Меня не смогут объегорить.
Признайтесь, как поэт поэту,
Под этим Вы скрывали ЭТО!?

* * *

Приду в ЛитО и сатанею.
С чего? – «Понятно и коню» –
Несут поэты ахинею,
И слушают, пардон…

* * *
– Что идеал поэзии? – Ответьте!
– Остросюжетна, как штыка укол,
По краткости подобье междометья
И энергичнее, чем матерный глагол.