Пока летит бумажный самолёт…

Константин

ВАСИЛЬЧЕНКО

* * *

Разворачивает фабулу
Жизнь до гробовой доски.
Переписываю набело
Все мои черновики.

Эпизодов тьму непрошеных
На беду явила явь –
Грезы да надежды ложные,
Будто бы забавы для.

Оглянусь – кнуты да пряники,
Да сожженные мосты,
Затонувшие "Титаники"
Да колючие кусты.

Перечитываю, мнительный,
Персональный эпикриз.
Надо мной падеж винительный
Хищным коршуном завис.

Переписываю, веруя,
Что смогу переписать
И отрезать, что отмеряно.
Жаль – кончается тетрадь.

* * *

Куда летит бумажный самолет
Над лугом наспех клеенных цветов?
Туда, где суррогат, разинув рот,
Пустые обещанья раздает.
Дрожат и исчезают миражи,
Обманывая путника в ночи.
Бездарно намалеванная жизнь
По лезвию над пропастью бежит
С огарком незасвеченной свечи.

Тихи кварталы карточных домов,
Молочных рек размыты берега,
И тени от разрушенных мостов
На теле перманентного врага.
Вздымает пыль словесная пурга
Ей вторит хор фальшивых голосов,
На тормоз давит пятая нога.
А истина по-прежнему нага
И заперта надежно на засов.

Ни веры, ни надежды, ни любви –
Жуёт всепожирающая пасть
Тех, кто упал, не вынеся обид,
И умудрился не убить, не красть.
Венкам бумажным не дано понять,
Чем их цветы отпугивают пчел;
Никто пока решенья не нашел,
Как истину с обманом уравнять.

Пока летит бумажный самолет,
Я, как и все, обманываться рад
Надеждой, что на следующий год
Изыдет фальшь. И будет звездопад.

* * *

Имеет тайный смысл жизни бренность...
Не длится бесконечно диалог
Меж человеком и Творцом Вселенной,
И мысль, что витает, непременно
Когда-нибудь упрется в потолок.
Реки поток по руслу от истока,
Достигнув устья, входит в океан.
Волна качает парус одинокий,
Уходит время, поджимают сроки
В простом единоборстве инь и ян.
Под небом всё гранично и конечно,
Начало – есть движение к концу,
И каждый шаг назначен и размечен
От первых слов и до потери дара речи,
От знания – к терновому венцу.

* * *

Витком к витку в истории моей
Рождались мысли, помыслы и смыслы.
Я верил – мир платоновских идей
Веленьем высшим в Ойкумену втиснут
Не просто так и не отчета для.
И потому-то – круглая земля,
И пух не зря роняют тополя,
И двоечник становится министром.
Я помню, как дымились вечера
Листвяным, вкусным, терпким фимиамом.
Пеклась картошка. Мама у костра.
И, без сомненья – это было главным
На том, когда-то пройденном витке.
Потом – я строил домик на песке,
Покорный зла не знающей руке,
И этот дом тогда казался Храмом.
Я просто жил на рубеже веков
И жилы рвал с усердьем богомольца.
Поля чудес глотали простаков –
Идейных (и не очень) комсомольцев...
Что – жизнь? Борьба и вечный сопромат.
Витки перебираю наугад –
Они, в пружину сжатые, лежат
На срезе памяти, как годовые кольца.

* * *

Будьте, будни, немного добрей.
Разбавляйте рутину почаще,
Чтоб не в будущем, а в настоящем
Быта кляча плелась веселей.
Каждодневные гонки с судьбой –
Всё по кругу, по кругу, по кругу,
И потуги урвать для досуга –
Передышки для – часик-другой.

Станьте, будни, как росчерк пера –
Залихватски свободный. Поэту
Слишком мало усталого лета,
Что так спешно ушло со двора.
Прекратите плодить миражи –
Нет оазисов боле в пустыне...
Черствый пряник в походной корзине,
На который истрачена жизнь...

Будни, будни! Прошу передышки
До последней песчинки в часах.
Не мозольте любимой глаза,
Залечите набитые шишки.
Отмените долги по счетам.
Дайте каждому бонус по вере,
Отворите запретные двери...

Пусть заходят двуногие звери,
Воздавая хвалу небесам...

* * *

Чуть слышны голоса по ту сторону неба
Невозвратно ушедших из нашей зимы,
От слепого доверия сплетням нелепым,
От извечной угрозы сумы и тюрьмы.
Им тепло от забот лучезарного Феба,
Не неволит их плен ледяных тупиков,
Не для них обещания зрелищ и хлеба
От предвыборных прений в стране дураков.
На другом берегу, по ту сторону жизни –
Никаких проволочек и ям временных.
Ни часов, ни пространства, ни верха, ни низа,
Нет глобальных проблем и победных релизов,
Также нет там авралов и дней выходных.
Впрочем, всё это – домыслы. Кто его знает,
Что такое творится на той стороне.
Только небо всё то же синеет над нами
Виртуальной границей меж адом и раем,
Выдавая путевки по сходной цене.

* * *

Вопросы...
Что важнее, свет иль тьма?
Сундук сокровищ? Странника сума?
Что адекватней – маска ли, лицо ль?
А предпочтительнее – сахар или соль?
Зачем Всевышний предпочел создать
Двуногих дураков слепую рать?
Любовь – она мучение иль дар?
Ведь столько счастья не обретших пар...
Служенье музам – есть ли в этом прок,
Когда сердца закрыты на замок?..

Всё связано – сказал один мудрец,
Где есть начало, должен быть конец.
Сегодня – лучший друг, а завтра – враг;
На каждый холм найдется свой овраг.
И в скважине замочной без ключа
Нет смысла никакого. Не начать
Движенье к цели, коли цели нет,
В одежды истины подчас рядится бред.
Бывает тяжело, не убоясь,
Плюсов и минусов неведомую связь
Найти. Но – в этом жизни суть...
Авось, перезимуем как-нибудь.

ЗАКУЛИСНОЕ

Весь мир – театр, мы все – актеры поневоле,
Всесильная Судьба распределяет роли,
И небеса следят за нашею игрой!
Пьер де Ронсар

Ждёт в кустах фортепиано
Режиссеровой отмашки.
В буйстве рослого бурьяна
Без рубашки, неглиже –
То ли сдуру, то ли спьяну –
Разметав волос кудряшки,
Спит Царевна-несмеяна
Беспробудно век уже.

Стынет, вянет в неге тело,
Исцарапан гроб хрустальный
И присыпан серым пеплом,
Кто внутри – не разберешь.
Беспределу нет предела
На подмостках театральных –
Дездемону без Отелло
Не задушишь, не убьешь.

В продолжение программы –
Остановленное время.
Развезло дорогу к Храму,
Всё давно предрешено.
Слева – воры, справа – хамы,
В силе Каиново семя...
Но ружье в финале драмы
Все же выстрелить должно.

* * *

С тобою мы – клубок несовпадений,
Мой не вчера придуманный двойник,
Вместилище несбыточных стремлений,
Дарящий свет негаснущий ночник.

Ты правильный до умопомраченья,
Музейный экспонат – ни дать, ни взять.
Авантюрист, любитель приключений,
Кристально честный – впору выставлять

Как символ противления пороку
В кунсткамере на долгие века.
Пускай тебе внимают, как пророку,
Не оскудеет пусть дающая рука...

Нет, я – не он, и в этом вся проблема.
Что пройдено – всё, что ни есть – моё.
А мой двойник – не более, чем схема,
И мне чуть-чуть неловко за неё.

ДОРОГА СКОРБИ

(минипоэма в монологах)

Они решили наказать его,
На боль и муки обретя прилюдно,
За то, что он, рискуя головой,
Им истины глаголил безрассудно.
Торговцы в Храме продавали на развес
Святую веру, и под звон монет
Им звезды в руки падали с небес,
Лучи ломали и гасили свет.

Двенадцать душ шли по его стопам
В презрении к ломящимся столам.
Взяв на себя апостольский обет,
Речам философа заезжего внимая.
Им излучаемый был им понятен свет –
Как свет свечи, которая, сгорая,
Испепеляет тлен, невежество и тьму.
Он их любил. И верилось ему,
Что он пройдет свой каменистый путь,
Найдет ответ на вечные вопросы –
Про волчью сыть и человечью суть
Слепой толпы на Via Dolorosa.

Наш сын растет. Накормлен и одет.
Но – ремесло его не привлекает,
Он масло жжет и по ночам читает.
И это – двадцати неполных лет!
Как вышло это – не могу понять.
И кто его, скажите, надоумил?
Всему виной, возможно, новолунье
Его рожденья. Что ж – не занимать
Ему к ученью тяги, любопытства.
Учиться – как испить живой водицы.
Но... только чтобы дров не наломать...
Взгляни, Мария – яркая звезда
Горит опять над нашим Назаретом.
И от неё одной так много света,
Что не заснуть. Я вижу иногда
Один и тот же сон: Ирушалаим,
Шум, гам, ажиотаж, бурлит толпа.
Какой-то человек, камнями побиваем,
Привязанный к подобию столба,
Сквозь ненависть, проклятья и угрозы
С немым укором смотрит на меня,
И жгут его слова сильней огня,
О чём – не знаю: "Via Dolorosa"...

Исполню я наш тайный уговор,
Пусть проклянут потом меня потомки.
И скажут – мол, был алчен и хитер,
Любивший сладкий глас монеток звонких.
Ты говоришь – без помощи моей
Благая миссия твоя невыполнима.
Что ж – я готов. Но все-таки, ей-ей –
В толк не возьму... Учитель, объясни мне.
Ты смерти ищешь, чтобы жизнь цвела;
Так – замысел Отца необсуждаем...
Как примет смерть твою Ирушалаим?
Отринет непотребные дела?
Грехов людских не считано число
От Каина и до Синедриона.
Так жаль тебя, что не хватает слов...
Ах, отчего так Элоим суров,
Что сына своего убить готов?
Ведь ни с кого не упадет корона...
Молю, Учитель, снова повтори,
Что это не фатальная ошибка...
Быть по сему. Пусть торжествует Рим.
Ты улыбаешься... О чем твоя улыбка?
Кому-то вскоре отольются слезы
Дорогой скорби – Via Dolorosa...

Я – боль Земли. Я превратился в боль.
Во имя неродившихся покуда.
Я отыграл предписаную роль
И черепки разбитого сосуда
Нашел, собрал, из формы исходя,
Друг с другом склеил собственною плотью.
Как душно мне в предшествии дождя!
И я одет совсем не по погоде.
Быть может зря я душу раскрывал -
Отверженный непонятый мессия.
Любил бы, жил, на лаврах почивал,
Не знал забот, свою тропу топтал,
Приветствовал шабат вином и сыром...
Я б в жены взял красавицу Рахель,
Она бы мне наследников рожала...
Грядет финал. Я ухожу отсель –
Копье в ребро впивается, как жало.
Как жаль мне ненаписанных страниц,
По ним одним я проливаю слезы.
Спаси меня, Отец! И в стае птиц
Я полечу над Via Dolorosa.

Они его распяли на кресте,
Чтоб именем его творить безумства,
Без всяческой морали и презумпций
И множить пирамиды из костей;
Гостей не почитать, читать морали,
Забыть про Богом данные скрижали,
И возвести на троны подлецов.
Тельцы златые истоптали веру,
Кипят котлы и источают серу,
И жизни учит курицу яйцо...

Иду, киосков обходя торосы.
Ирушалаим. Via Dolorosa.

Поэзия