Я люблю некоторые его замечательные стихотворения(всё же он прежде всего был поэтом! Я предполагаю, что стихи и окажутся всего долговечней). А также и превосходные его переводы, и раннюю прозу. Способен перелистать его военные статьи. Понимаю историческое значение его воспоминаний - их полуправда все же не была полуложью и оказалась жизненно необходима для ищущих просвета читателей той отошедшей тускловатой эпохи(любопытно, как он взглянул бы на ныне нами переживаемую?).Ко всему этому здесь и кое-что личное: я благодарен ему за напутственное письмо, которым он откликнулся на мои слабые отроческие стихи. И за важные мысли, содержавшиеся в этом письме.

К сему три стихотворения.

Хватался за стихи, откашляв

Табачный дым, газетный чад,

И становился стих неряшлив –

Слова не дышат, а кричат!

Но лишь презренье к неживому

Его вело, и столько раз

Под силой, ломящей солому,

Он выпрямлялся и не гас.

Дивились в коридорах ТАССа,

Как зажигать умел сердца,

Но стихотворцем с Монпарнаса

Он оставался до конца.

И сквозь призывы агитпропов

Полки за Волгу и Двину

Несли, вставая из окопов,

Незримой лирики волну.

2013

В командировках жизнь проплавав,

Писать об этом и о том.

В надежде на смягченье нравов

Готовить бесцензурный том.

Воздевши связанные руки,

В пустой квартире волком выть.

Сжимать в зубах, кривясь от муки,

Времён связующую нить.

2018

Кому-то взгляд казался лисьим…

Среди собратьев по перу

Он был чуть менее зависим

И мог играть свою игру.

В больших редакциях, католик

И саддукей, и манихей,

Он вспоминал «Ротонды» столик

И женщин юности своей.

Рифмуя, пил бордо на даче,

Кривился от дежурных фраз,

И, унимая лай собачий

И, может быть, незримо плача,

Столь многих вызволил и спас.

И снова улетал далече,

Где вёл всё глуше и ровней

Борьбу за мир во имя встречи

С возлюбленной последних дней.

Застыла старая пехота,

Когда за ним, как бред земли,

Закрылись кладбища ворота,

Толпу сурово отсекли.

2018