Этот город, как «пятёрка» в дневнике

                         Владимир Спектор
  

 * * *
Этот город, как «пятёрка» в дневнике,
Что остался только в памяти моей.
Он, как звёздочка в далёком далеке,
И, чем дальше, тем становится видней
 
Свет сиреневый, задумчивый слегка,
Тень трубы в индустриальных небесах…
Это память, что близка и далека,
Словно время на потерянных часах.

 
* * *
Плывущему облаку виден просторный пейзаж.
От лета до осени. Это без убыли света.
И наш экипаж там, на облаке, или не наш,
Какая нам разница, вовсе не главное это.
 
А главное что? Знать, что небо просторно для всех.
И места хватает на облаке и в поднебесье.
И в памяти тоже, где эхо - как взорванный смех,
А небо похоже на общую память в разрезе.
 
* * *
Верят не в правду, а в то, во что хочется верить.
Здравствуй, Мессия, летящий по небу незримо.
Люди взрывают друг друга. А кажется – звери.
Верят, взрывая, что ты не за ними, а с ними.

Верят-не верят… Как все. Повторяют упрямо,
Мир заменив на войну, где «свои» и «чужие»…
А на прощание, вдруг, вспоминается «мама».
И пролетающий в небе незримо Мессия…


    * * *
У первых холодов – нестрашный вид –
В зелёных листьях притаилось лето.
И ощущенье осени парит,
Как голубь мира над  планетой.
 
А синева раскрытого зрачка
Подобна синеве небесной.
И даже грусть пока ещё легка,
Как будто пёрышко над бездной.

 
* * *
Каштаны погасли, и кончилось лето.
Хоть в летних мундирах стоят тополя,
Расстреляна листьями, полураздета,
Вращается, падая в пропасть, земля.
 
Разрывы сердец и ракетные взрывы.
И целящий в душу сквозной листопад…
И кто- то, взирающий неторопливо
На лица бегущих сквозь осень солдат.

* *  *
Сквозняк вопросов, вакуум ответов…
«Зачем?», «Откуда?», «Почему?»
Как паутина, бабье лето
Летит, и холодно ему.
 
В особенности вечерами,
В особенности в звездопад.
Вопросы вечные: «Что с нами?»
Ответы – только наугад.


 * *  *
По улице Советской  
                      иду, иду, иду…
И длится сон, как детство, 
                      и память на ходу
Выхватывает фото
                      полузабытых лет,
Где что-то или кто-то
                      знакомы или нет,
Кто лучше, а кто - хуже
                      Кто хоть чужой, но свой. 
Где тот, кому я нужен,
                       кивает головой.
Где явь сильнее фальши,
                        а сны еще легки.
Где чудеса не дальше
                         протянутой руки.

* * *
Мечтать не вредно. И я мечтаю,
И песню слышу - совсем простая,
И время тоже почти простое,
Где Дом со Шпилем не дальше Трои,
 
Где память шепчет: «Всё было классно…»
Мечтать не вредно. И не напрасно
Пытаюсь в мыслях летать по краю,
Родную песню не забывая...

*  *  *
И музыка играла, и сердце трепетало…
Но выход был всё там же, не далее, чем вход.
Не далее, не ближе. Кто был никем – обижен.
Я помню, как всё было. А не наоборот.
 
Я помню, помню, помню и ягоды, и корни,
И даты, как солдаты, стоят в одном ряду.
А врущим я не верю, Находки и потери
Приходят и уходят. И врущие уйдут.
 
* * *
Вновь время мертвых душ. Цена им грош.…
Жизнь далека от праведного слова.
Тем более, и тень уже свинцова.
А думалось «уж замуж невтерпеж»...
 
На праздники встречались за столом
И обсуждали тайны винегрета.
И лишь сейчас понятно: было это
У времени под ангельским крылом…
  
* * *
Я – проигрыватель старый, и сквозь хрип во мне слышны
Разноцветные гитары эхом сгинувшей страны.
Я пластинку поменяю, словно в зеркало взгляну.
«Широка страна родная»… Не видать уже страну.
 
Песен время золотое после или до войны…
«Ты да я, да мы с тобою», позабыты, чуть слышны
Эти бодрые напевы, эти слёзы и слова.
Жизнь качнулась вправо-влево… Закружилась голова.
 
Закружился вдоль орбиты мир, теряющий себя,
Кто-то думал: «шито-крыто», не скорбя и не любя.
Но пластинка заиграла, то слышна, то не слышна…
Вместо шумного вокзала – взорванная тишина.



  * * *
Лумумба, Дэвис, Корвалан…
Кто помнит звонкость их фамилий.
От «жили-были» до «забыли» -
Тире, как от «пропал» до «пан».
 
А я вот помню. «Миру-мир»
Кричал на митингах со всеми.
Прошло своё-чужое время.
Конспект зачитан аж до дыр.
 
А мира не было, и нет.
Похоже, здесь ему не рады.
И эхо новой канонады 
Летит, как бабочка на свет.
 
   * * *
Тёплый ветер, как подарок с юга.
Посреди ненастья – добрый знак.
Как рукопожатье друга,
Как улыбка вдруг и просто так. 
 
Жизнь теплей всего лишь на дыханье,
И длинней - всего лишь на него.
Облака – от встречи до прощанья,
И судьба. И больше ничего.
 
 * * *
Небо сменило кожу, деревья меняют краску.
Это – не новый имидж, это – возврат к судьбе.
Значит, почти что прожит этот подарок царский.
Снова небесный Китеж птиц призовёт к себе.
 
Дождь превратив в чернила, раскрашивая неярко
Дни, и траву, и листья, осень дарует час.
Час для любви и света, посланье с небесной маркой,
Где листья, как поцелуи, и всё – как в последний раз.



 *  *  *
От мыса «Надежда» до города «Счастье»
Билеты в продаже бывают нечасто. 
Зато остановку с названьем «Печали»
На нашем маршруте не раз мы встречали.
 
Там суетно, зябко, тревожно, неловко.
Но, всё-таки, это своя остановка.
Дороги ведут и туда, и оттуда.
В надежде на счастье, в надежде на чудо.
 
    * *  *
Город молчит на своём языке,
И мне язык тот понятен.
Слышу и то, что уже вдалеке,
Вижу, как солнце без пятен,
 
Детские страхи, вчерашнюю боль,
Нынешних вздохов истому.
Памяти прошлой сухой алкоголь
Гонит и гонит из дома...



* * *
Перемены погоды не в счёт.
Ожидания их не напрасны.
Обжигающе время печёт.
Этот цвет ожидания – красный.
 
Предсказания стоят гроши,
И намёки (на что?) не дороже.
Не молчанием время страшит.
 От его перемен стынет кожа…
  
 * * *
Прохожу вдоль неузнанных лиц.
Напевая, меняю пластинку.
Не с судьбой, и не в шахматах – блиц.
Это прошлых фантазий починка.

Там вещает, прощаясь, ФМ
Отражением странной эпохи.
Растворяюсь почти что совсем
В той стране, как в неузнанном вздохе.

 
 *  *  *
Детство пахнет
                   цветами – майорами,
Что росли на соседнем дворе.
И вишневым вареньем, которое
Розовело в саду на костре.
Детство пахнет
                   листвою осеннею,
Что под ветром взлетает, шурша…
Что ж так больно глазам?
                        На мгновение
Запах детства узнала душа.
 

  *  *  *
Абрикосов золотой запас
Съеден. Лишь остатки — вон, в пыли.
А остатки времени сейчас
Делятся на дни и на рубли.
 
Присмотрись — виднеется сквозь прах
Абрикосовый нектар и цвет.
И сгорает на моих кострах
Золотой запас угасших лет.
 
*   *   *
А я из ушедшей эпохи,
Где бродят забытые сны,
Где делятся крохи, как вдохи,
 На эхо огромной страны.

Я помню и не забываю,
Откуда, зачем и куда.
Мечты о несбывшемся рае,
 Сгорая, не гасит звезда.


 
 












*   *   *
Всё это нужно пережить, перетерпеть и переждать.
Суровой оказалась нить и толстой — общая тетрадь
Судьбы, которая и шьёт, и пишет — только наугад.
Я понимаю — всё пройдёт. Но дни — летят, летят, летят…