Лев Баскин  

 Есть стихи, которые с ходу покоряют душу и запоминаются, своей неповторимой чистотой помыслов и чувств:  
   "Признание"
   Ты помнишь?.. Белые снега  Сугробами сутулятся, 
 А мы идём - к ноге нога  По незнакомой улице. 
 Нам семафоры вдалеке  Зажгли огни зелёные,  
Ты тянешься к моей руке,  Как тянутся влюблённые.

  Быть может, это только страх  Глухого одиночества, 
 Но я читать хочу в глазах  Нежданное пророчество 
 И обещание любви,  Такой, что не износится. 
 Признаюсь я - глаза твои  Мне прямо в сердце просятся.  

 Данное стихотворение принадлежит необычайной женщине Белле Абрамовне Дижур (30.07.1903. Черкассы-17.02.2006. Нью-Йорк - русской поэтессе, прозаику, матери всемирно известного русского и американского скульптора Эрнста Неизвестного (09.04.1925.Свердловск - 09.08.2016.Нью-Йорк).     Белла Дижур родилась в Киевской губернии, в городе Черкассы, откуда её родители, Абрам и Соня, переехали во время 1-ой мировой войны в 1914 году, в Екатеринбург (Свердловск).     Отец работал на заработках в летнее время, на строительстве железных дорог на Урале, когда началась война, отец побоялся оставлять семью и вывез в Екатеринбург. Отец происходил из Винницы, мать из Белозерья.     Окончив среднюю школу, Белла Абрамовна уехала учиться в Ленинград. Здесь прошли её студенческие годы.     Она очень полюбила этот город. Была вхожа в круг поэтов Серебряного века.  Дружила с будущим знаменитым поэтом Николаем Заболоцким, они даже обручились, он посвятил её полную тетрадку стихов, но она вышла замуж за врача отоларинголога Иосифа Моисеевича Неизвестного.    Когда в 1938 году поэта арестовали, он из ГУЛАГа тайно переслал Белле Дижур свои стихи, которые она сохранила.     У молодой четы в 1925 году родился сын Эрик, будущий заслуженный фронтовик и всемирно известный скульптур Эрнст Неизвестный, а в 1934 году дочь Людмила.       В 1928 году закончила Химико-биологический факультет Ленинградского педагогического института им. А.И.Герцена.    Вернувшись в Свердловск, Белла Дижур была химиком-экспертом областного управления милиции.    Первые её стихи были опубликованы в 1937 году в альманахе "Уральский следопыт". Первая книга стихов "Раздумье" появилась в 1954 году.    Поскольку Белла Дижур была по первому образованию учителем, один умный редактор предложил ей писать научно-художественную прозу для детей.    Так в этом жанре она и процветала, издаваясь и на Урале, и в столице.     Все годы Белла Абрамовна наряду с литературным творчеством активно занималась научными изысканиями в области криминалистики.    Когда, началось "дело врачей", в начале 1953 года, к её мужу, Иосифу Моисеевичу, детскому отоларингологу, которого раньше любили, пациенты перестали приходить из-за невежества.    Беллу Дижур приняли в члены Союза писателей СССР, как известную поэтессу, ещё в 1940 году.    В члены союза её принимал тогда знаменитый уральский писатель Павел Петрович Бажов, рекомендации ещё дали Мариэтта Шагинян и Агния Барто.    Сотрудник "внутренних органов", Белла Дижур была, тем не менее, наставницей для многих инакомыслящих того времени.    Её дом в Свердловске был приютом для тех, кто, так или иначе, выражал недовольство советской действительностью.     В конце 40-х она едва не угодила в состав группы местных " безродных космополитов". Её должны были исключить из Союза писателей СССР, но не исключили.   Возможно, посодействовал прекрасно к ней относившийся автор знаменитых уральских сказок Павел Бажов.    А когда в 1976 году уехал из страны её сын - знаменитый скульптор Эрнст неизвестный, Белла Дижур стала "матерью изменника родины".    В 1979 году после смерти мужа, Иосифа Моисеевича Неизвестного и зятя-мужа дочери, надеясь на то, что из Латвии будет легче уехать, Белла Абрамовна переехала из Свердловска в Юрмалу, где 7-ь лет, они с семьёй, дочкой Людмилой и внуком Андреем "просидели в отказе".    Белла Абрамовна рассказывала:    "Это было нелёгкое существование в качестве "отказников", со всеми вытекающими последствиями.     Быт наш был зыбок, неустойчив. Каждую неделю ездила на трамвае в общественную баню. Мы жили как маленький кочующий цыганский табор.    Но бытовое и психологическое неустройство для моей души обернулась неким чистилищем. Об этом свидетельствуют мои стихи.    Я часами просиживала на берегу Балтийского моря, прислушиваясь к голосам прибоя, и в них слышалось мне совсем неприсущие прежде мотивы".    Как потом рассказывала Белла Абрамовна: "Там ко мне, в семье дочери, очень хорошо относились.    Неприятно вспоминать, о таком случае, но когда в России Людмила, окончила институт (внешне она не похожа на еврейку, и её почти сразу приняли на работу) и заполнила анкету, ей сказали: нет!     Конечно же, вся Россия жила в несвободе, но евреям было намного тяжелее других. Мы стали отчуждаться от России только тогда, когда нас стали отчуждать от неё.    Именно поэтому я писала: "нас ветер истории носит по свету. Библейские страсти мы носим в сердцах".    И когда мы получили разрешение на выезд, я должна была членский билет сдать.  Я отправила его со знакомой девочкой, и секретарь рижского отделения Союза писателей прислал мне с этой же девочкой букет цветов".    Письмо Евгения Евтушенко, адресованное Председателю КГБ СССР В. М. Чебрикову, написанное в 1985 году, по просьбе самого Эрнста Неизвестного, "к таланту которого он относился с безмерным уважением", сыграло положительную роль, и в июне 1987 года семья прибыла в Нью-Йорк.     Письмо представляет интерес, как свидетельство гражданского поступка, выдающегося поэта России Евгения Евтушенко, в деле борьбы за человеческую справедливость.  Письмо Евгений Евтушенко написал в Риге, в 1985 году, где находился, с выступлениями и к нему пришла Белла Абрамовна. 
* * *Евтушенко был потрясен и принял живое участие в судьбе семьи Беллы и Эрнста:Великая эта женщина,дожив до столетних седин,в Нью-Йорке шепнула мне: 'Женечка,а знаешь, ведь ты мне как сын'.Мы вместе нигде не обрамлены,но Эрик и вы - мне семья.Спасибо вам, Белла Абрамовна,еврейская мама моя.* * *    Подлинник письма у Беллы Абрамовны остался на руках, копия ушла в Москву.  Вот его текст:    "Дорогой тов. Чебриков!  Христа ради прошу я Вас - отпустите 82-х летнюю мать скульптора Эрнста Неизвестного к её сыну.    Белла Абрамовна Дижур - старейшая детская писательница, принятая ещё Павлом Бажовым в ряды ССП в 1940 году, зла никому в жизни не сделавшая, и единственное её желание - чтобы собственный сын закрыл ей веки, похоронил её.    Никаких военных секретов она не знает.    Как бы ни относится к Эрнсту Неизвестному, но, на мой взгляд, негоже такому могучему государству, как наше, мстить ему через 82-х летнюю, ни в чём не повинную мать.   Великодушие ещё никого никогда не унижало. Проявите же великодушие, жалость, незлопамятность, исконно, свойственные настоящим русским людям...".    Белла Абрамовна накануне эмиграции из России написала стихотворение:  
 "Прощание" 
 1  
 "Мы ржавые листья на ржавых дубах...".   
Эдуард Багрицкий.   

 Просторная русская фраза:  Неспешная русская речь, 
 Служить бы тебе без отказа,  Лелеять тебя и беречь. 
 Возвышенных слов перекличку  вести до последних минут...  
И дерзкую эту привычку  Представить на Божеский суд.    

 2 
   Не лику Христову  и не Иегове - 
 тебе поклоняюсь,  волшебное слово. 
 Остаться б до смерти  Твоею рабой...  
Но вот я прощаюсь,  Прощаюсь с тобой.   

  3 
 Да. Я уезжаю... Ах, я уезжаю!  
И горько прощаюсь с родным языком. 
 Россия! Отчизна моя дорогая!  
Мой старый, мой бедный отеческий дом.   

 Чужие вокзалы, чужие кварталы, 
 Чужие наречья - зачем они мне? 
 Но что же нам делать с извечной опалой, 
 С извечной опалой в родной стороне?  

  Мы ржавые листья, рождённые в гетто... 
 "Мы ржавые листья на ржавых дубах..."  
Нас ветер истории носит по свету. 
 Библейские страсти мы носим в сердцах. 

 А вот ещё строки из её стихотворения:  
"Не помню я ни песен синагоги,  
Ни запаха пасхального вина, 
 Ни судных дней, когда взывая к Богу,  
Шепча таинственные имена... 

 Но где-то на пороге дальнем детства 
 Похрустывает тонкая маца,  
И древней крови смутное наследство  
Ещё живёт в моих чертах лица. 

 И голос крови мой покой смущает, 
  Он ещё жив и говорит ко мне...".  

 Надо отдать должное Белле Абрамовне, впервые советские люди узнали о Януше Корчаке в конце войны из её поэмы "Януш Корчак", за 1945 год.    Но откуда о подвиге еврейского педагога узнала Белла Дижур?    Дело в том, что в 1943 году неподалеку от Свердловска, в посёлке Монетный был организован Польский детский дом.    Им руководил Александр Левин - в двадцатые годы он работал у Корчака библиотекарем.   Осенью 1943 года Белла Абрамовна работала в уральской молодёжной газете и по заданию редакции поехала туда, чтобы написать-рассказать о детском доме.  Александр Левин и рассказал Белле Абрамовне о трагедии варшавского гетто и Дома сирот и подвиге Януша Корчака.    Эрш Хенрик Гольшмит (22. 07. 1878. Варшава-06.08.1942. концлагерь Треблинка) выдающийся еврейский педагог, писатель, врач и общественный деятель, майор медицинской службы.     В 1898 году он взял себе псевдоним, печататься стал в 18 лет. В качестве военного врача Русской императорской армии принимал участие в Русско-японской войне.    Янушу Корчаку принадлежит свыше 20-ти книг о воспитании, главные из них: "Как любить ребёнка" - 1914 год и "Право ребёнка на уважение" - 1929 год.    Известную книгу: "Как любить ребёнка" он писал во время Первой мировой войны в Киеве, где работал врачом в детских приютах.    Позднее Януш Корчак создал в Варшаве Дом сирот.    В августе 1942 года немецкое командование обрекло на смерть всех 200-ти воспитанников Дома, отдав приказ о депортации детей в концлагерь Треблинка.     Узнав о предстоящем страшном дне, Януш Корчак в последний раз обстирал их, помыл.  Строем, под охраной полицейских и немецких солдат, они были отправлены в вагоны для скота.     Янушу Корчаку предложили свободу, но он остался с детьми, приняв с ними смерть, в 64 года, в газовой камере.    С Янушом Корчаком погибла и его помощница, и друг Стефания Вильчинская.     Александр Левин - будущий профессор Варшавского университета, тайно после войны вывез полный текст поэмы "Януш Корчак" в Польшу, там его перевели на польский, еврейский и европейские языки.    О последних минутах жизни Януша Корчака и 200-от детей у Беллы Дижур написаны волнующие строки:   
 "...И вот он в кругу  ребятишек снова  
Взволнованным  Шепотом окружён...  
И сотни ручонок  тонких, дрожащих 
 К нему потянулись  и он в кольце. 

 И старое сердце  забилось чаще,  
И свет заиграл   на его лице. 
 И свет этот виден был  так далёко, 
 что даже фашистский  солдат без слов, 

 минутой позднее  железного срока  
бросил на двери  гремящий засов.  

 А вот строки из её интервью:     "Да, когда я написала поэму "Януш Корчак" и корчаковский комитет Западной Германии, в 1983 году, присвоил мне звание лауреата, я была полна гордости, что я еврейка. Почему?  Потому что, если моих братьев преследуют, значит и меня преследуют. За что? Только за то, что я родилась еврейкой. А никаких других "грехов" у меня нет.  Я одна из тех, кого преследуют. Даже если меня не повели в Бабий Яр, повели моих родственников-киевлян, у меня в Киеве было много родни".     Вот начало поэмы Беллы Дижур "Януш Корчак":   

 Я не росла в глухих кварталах гетто, 
 Мне дым его печальный незнаком, 
 И если честно говорить об этом,  
Был не еврейский мой отцовский дом.  

Но в дни, когда, как встарь, на перепутье  
Народ мой вновь поруганный стоит, 
 Я вновь еврейкой всей своею сутью,  
Всей силой незаслуженных обид".  

  В 1983 году в Юрмалу на имя "отказницы" Беллы Дижур пришло приглашение прибыть в Гессен, Германию, для вручения ей премии Корчаковского комитета.    "Спасибо, но прибыть не смогу по независящим от меня причинам", - написала она президенту комитета, профессору-богослову, католическому священнику Адольфу Хемпелю.     Союз писателей Латвии отказал Белле Дижур в помощи пересечения границы.    Тогда Корчаковский комитет в полном составе во главе со священником приехал в Ригу сам, чтобы вручить юбилейную медаль к 100-летию со дня рождения Януша Корчака.   Гости устроили торжество в гостинице "Рига", а Белла Абрамовна ответный обед у себя в Юрмале, на первом этаже старого деревянного домика без удобств по улице Ригас ?42.    Белла Дижур с улыбкой вспоминала, как под окнами, в крепкий мороз несколько часов "гулял" ответственный человек из серьёзного учреждения...    "Пригласите и его! Что он там мёрзнет! - пошутил профессор Хампель.  Медалью им. Корчака - Беллу Дижур наградила также Польша.    "Мамочка! - писал в Юрмалу Эрнст Иосифович в 1980 году, на днях в Нью-Йорке оказался на концерте, где исполнялась: "Кантата о Януше Корчаке". И меня впервые в жизни чествовали не как художника за моё творчество. Зал стоя аплодировал мне, как сыну автора поэмы о Януше".    Вне сомнения переживания судьбы Януша Корчака, память о его стойкости и самоотверженности помогало и самой Белле Дижур справиться со своими невзгодами.    Через год после письма Евгения Евтушенко главе КГБ, в 1987 году 84-х летнюю Беллу Абрамовну с дочкой и внуком, выпустили из страны в Нью-Йорк, где она ещё смогла, с Божьей помощью, прожить 18 лет и в Америке внук Андрей стал умелым врачом.    Не забыли, однако, власти, сделать пакость "на дорожку". Её внука пригласили в Министерство культуры, где книги Беллы Дижур (детские книги!) "отсортировали":     "Эти дозволяется вывезти за океан, а эти - нет, где-то тут таится скрытая крамола".  В июне 1987 года семья прибыла в Нью-Йорк.     В итоге после долгих мытарств Беллу Дижур выпустили из страны, Эрнст, встречая мать в аэропорту, спросил:    "Мамочка, какую квартиру ты хочешь в Америке?".    - "Чтоб была горячая вода и телефон! " - сказала Белла Абрамовна.  Дело в том, что из Свердловска, в 1980 году, она переехала в халупу в Юрмалу, надеясь, что из Латвии будет проще уехать к сыну, и отвыкла от элементарных удобств, на протяжении 7-ми лет.    Эрнст улыбнулся" "Здесь других квартир нет".     Спустя несколько лет, уже в Америке, Белла Абрамовна наконец-то издаёт книгу стихов на двух языках - русском и английском, с иллюстрациями сына Эрнста Неизвестного.    Она ещё спустя годы отвезла сборник в Москву, Свердловск, уже ставший Екатеринбургом, подарила друзьям и всем, кто её помнил, побывала на могиле мужа.    В американском "Новом журнале" Белла Дижур опубликовала свои студенческие воспоминания, где призналась сама себе, то, что не вышла замуж за Заболоцкого - к лучшему.    Я очень любила своего мужа. Мы вместе прожили почти пятьдесят лет. Он умер в 1979 году в Свердловске в 82 года.    Уже, будучи гражданкой США, Белла Дижур публиковалась в российских журналах "Знамя" и "Урал". Причём в журнале "Урал", публиковалась, уже перешагнув столетний рубеж.    В свой последний приезд, в Екатеринбург в конце 1990-х годов, будучи уже очень слабым, престарелым человеком, Белла Дижур, нашла в себе силы посетить всех своих знакомых, друзей-писателей, которые по состоянию здоровья уже не покидали дома, привела творческие вечера в Музее писателей Урала, Союзе писателей и библиотеке им. В.Г.Белинского.     Прочитала множество новых стихов.    Кстати Белла Дижур получила первую премию на конкурсе пушкинистов Америки, в котором участвовала 240 авторов.     Её стихотворение попало в "Антологию русской поэзии ХХ века", изданную Евгением Евтушенко: 

  "Истончается время, дыхание, движение...  
Увлажняется глаз, цепенеет рука,  
И какие-то длинные белые тени  
Заслоняют лицо старика.  

Он сидит за столом, молодец молодцом,  
Он ещё балагурит о том и о сём, 
 Он ещё не в аду, не в раю, не в больнице,  
Но невидимый свет над висками струится. 

 За сутулой спиною - два белых крыла, 
 И два ангела белых стоят у стола.   
 Истончается быт, и привычные вещи 
 Уплывут невесомо в туман голубой, 

 И появится сон неожиданно вещий, 
 Белокрылым виденьем, склоняясь над тобой.   
 Истончается связь и с дальним, и с ближним,  
И поток долголетия, застыв на бегу,  

Прерывает земное движение жизни, 
 Зажигает лампаду на другом берегу.    

В России у Беллы Абрамовны вышло три скромных поэтических сборника, в Америке она издала ещё один "Тень души", с предисловием Василия Аксёнова, признанный одним из лучших изданий США 1990 года.    Надо заметить, что у Василия Аксёнова было тёплое, трогательное отношение к Белле Дижур, он ощущал в ней родство со своей матерью Евгенией Соломоновной Гинзбург (20.12.1904.Москва-25.05.1977.Москва) отсидевшей, с 1937 года, 10 лет в тюрьмах и лагерях и 8 лет в ссылке в Магадане.    Мать Василия Аксёнова была автором знаменитого романа "Крутой маршрут", и он чувствовал, что Белла Абрамовна и его мать принадлежат к одному типу российских интеллигентов.    Василий Аксёнов, в Нью-Йорке, часто встречался с Беллой Дижур и её сыном Эрнстом.       Со столетием, в 2003 году, Беллу Дижур поздравили тогдашний президент США Джорж Буш, губернатор Свердловской области Эдуард Россель.    В своих интервью, уже перешагнув столетний рубеж, Белла Абрамовна высказывала здравые мысли о роли религии в обществе:    "И если говорить о том, что меня сегодня не удовлетворяет в религии, могу сказать - огромное расслоение. Как христиан, так и евреев, на различные течения. Группы, направления, часто не признающие друг друга. Я этого не понимаю, зачем?    Я считаю, что христианство вытекло из иудаизма, Иисус Христос и апостолы были евреями. Христос повторил то, что было в иудаизме: возлюби ближнего своего, почитай родителей. И другие мудрости человеческие.    А вот в Израиле я никогда не была, не пришлось, но желаю этому государству всяческого добра.    Там у меня много друзей и вообще, я на стороне евреев, а не арабов, хотя совершенно не разбираюсь в политике".    Говоря о сыне, Белла Дижур, сравнивала себя с мышкой, которая родила гору.   Близкая подруга её уверяла, что она тоже гора, только чуть меньших размеров.  К слову, племянником Беллы Абрамовны был известный поэт-фронтовик Александр Петрович Межиров.    А вот, что написал о Белле Дижур Евгений Евтушенко: 

 "Великая эта женщина, дожив до столетних седин, 
в Нью-Йорке шепнула мне:  
"Женечка, а знаешь, ведь ты мне как сын".  
 Мы вместе нигде не обрамлены, 
но Эрик и Вы - мне семья. 
Спасибо вам, Белла Абрамовна, еврейская мама моя".  

  Скончалась Белла Абрамовна Дижур 17 февраля 2006 года, на 103-ем году жизни.  9-го апреля 2015 года в Екатеринбурге по адресу ул. Свердлова ?58 открыли мемориальную доску, посвящённую Белле Абрамовне Дижур.     
Из поэтического наследия Беллы Дижур.    

 "Ещё о Каине"

 Авель, кроткое созданье,  
Брата старшего любил,  
Но, как сказано в преданьи, 
 Каин Авеля убил.  

Он решил бесповоротно, 
 Что ему мешает брат 
 Сеять рожь за горизонтом, 
 Там, где зори и закат. 

 На земле тогда впервые  
Пролилась безвинно кровь,  
Ангелы полуживые  
Не могли спасти любовь. 

 Каин жив. Тысячелетья  
Мы едим его плоды, 
 Сохранились на планете  
Преступления следы. 

 Где ты Дом семьи единой?  
И куда любовь ушла?  
Длится древний поединок 
 Добродетели и зла.    

 "Сыну"

Мальчик мой! Ты скоро станешь взрослым. 
Как бы детство я не берегла,  
День придёт - и ты легко и просто  
Сбросишь тяжесть моего крыла. 

 Станет душно за двойною рамой, 
 В напряжённой комнатной тиши. 
 "Что ж, - ты скажешь, - до свиданья, мама. 
 Уезжаю. Не скучай. Пиши".  

Я поплачу, штопая рубашку, 
 Утюгом слезинки просушу  
И рукой дрожащей на бумажке  
Новый адрес сына запишу. 

 И в тоске все школьные тетрадки,  
Книги и рисунки сберегу.  
Ты писать мне будешь очень кратко:
 "Жив. Здоров. Приехать не могу".

 Вспомню гул прощальный у вокзала 
 И твою улыбку у окна.  
И пойму, что старости начало  
Там, где мать останется одна. 

    ***   

 В большой вселенной -  маленький мирок. 
 Не комната. Всего лишь уголок. 
 Окно в полнеба. Книга у окна. 
 Краюшка хлеба и стакан вина. 

 И одиночество. Таков удел  
Того, кто остаётся не у дел. 
 Но не страшусь я участи такой. 
 Другой стоит с протянутой рукой. 

 А у меня полнеба за окном, 
 И хлеб, и книга, и стакан с вином. 
 И вся вселенная извне 
 Переселяются ко мне.   

  ***    

Простудой голос сорван. 
 Какая благодать! 
 Простуженное горло  
Позволит промолчать.  

 На ахи-охи близких 
Лишь голову склоню. 
 Я в помышленьях низких 
 Себя одну виню.   

Но полного смиренья  
В душе усталой нет,  
А наши говоренья  - 
Лишь суета сует.  

 Я под платок пуховый 
Упрячу грешный рот. 
 Несказанное слово  
Пусть болью прорастёт. 

    ***    

Я живу по Божьей воле  
Вне навязанных цитат. 
 Крылья нежности и боли  
Над страницей шелестят, 

 И растёт моя тетрадка, 
 Как зелёная трава.  
Значит, всё со мной в порядке, 
 Значит, я ещё жива.    

 "Покаяние"   

 1  

 Моя душа надорвалась, 
 И нет покоя.  
За часом час теряет связь 
Сама с собою. 
  
 Как дождь в песок, 
 Ушли года 
 В тюрьме безбожья. 
 Простит ли Бог 
 Иль никогда  Мне не поможет?   

  2    

Я приближаюсь не спеша 
 К последнему свиданью.  
Проходит грешная душа  
Дорогой покаянья.  

 Ей бы покорно проползти
 На согнутых коленях,  
Но спотыкается в пути 
Об дерзкие сомненья.

  В грехе душа надорвалась, 
 За часом час теряет связь 
 Сама с собою. 
 И с небесами связи нет, 

 В пустой вселенной меркнет свет 
 И нет покоя.  
 Мне б сохранить бесценный дух,
 Чтоб он во мраке не потух, 

 Чтоб не ушёл до срока... 
 Жить в бездуховной пустоте 
 Мне одиноко.   

  3    

Верни мне, память всё сполна,
 Все замыслы мои,  
Когда и где была грешна, 
Ни часа не таи.   

 Где рядом с правдой шёл обман,
  И, словно демон-рок,
  Слепой обманчивый туман 
 Мне душу обволок.  

  Верни мне, Боже, 
добрый сон, 
 Как чудо из чудес!  
Пусть будет дух мой осенён  
Доверием небес.

  Лев Баскин

http://world.lib.ru/t/trahtenberg_r_m/gorodaistrany-110.shtml