Лариса

ЛУКАШЕВСКАЯ

Пройдёт
 
Согласно Богу и природе
Всему назначен день и час.
Мудрец сказал, что всё проходит –
Так вот, пройдёт и в этот раз.

И мы уже не будем вхожи
В те наши двери и дворы.
Оно пройдёт, хоть вон из кожи.
Была игра – и нет игры.

Жизнь такова, не безопасен
Реальный этот мир, и всё ж
Он так мучительно прекрасен
И так божественно хорош.


Снились маки
 
Мне сегодня снились маки
Вдоль крутого бережка,
Овцы, козочки, собаки,
Зов пастушьего рожка.

Гроздья пышные акаций,
Домик дачный в три окна,
Дай мне Бог не просыпаться,
Не испивши сон до дна.

Дверь, тропинка от порога,
Свет, туман, полоска ржи,
Не будите, ради бога...
Небоскрёбы… этажи...

Вездесущий глас утробный,
Чистый дух, вселенной взвесь,
Тяжкий крест плиты надгробной,
– Мама, мамочка, я здесь...

Вновь туман, знакомый голос,
Невесомость, свет, туннель,
Ржи колышущийся колос,
Утро, комната, постель…

Мягкий свет закрытых окон,
В чистом поле родники,
Мак на склоне одиноком
Раскрывает лепестки.


Привыкаешь
 
Привыкаешь к звукам, запахам,
К окружающей среде,
К сигаретам, кофе, завтракам,
Предпочтениям в еде.

К человеческому облику –
Коже, росту, волосам,
К проплывающему облаку,
Дням, неделям и часам.

К центробежности, инертности,
К тайне смысла слов, имён.
К беззащитности и смертности,
К смене лиц, вождей, времён.

И к фамилиям, и к отчествам,
Быть, иметь, терять, искать,
Привыкаешь к людям, к обществу,
Привыкаешь привыкать.


Не королева
 
Идут грибные тёплые дожди,
Цветёт вовсю ромашка в поле диком.
Как много лет цветущих позади,
Как юны там Орфей и Эвридика.

И так близка наивная Ассоль,
Как далеки пустынные вокзалы,
И ты не в роли, ты лишь входишь в роль,
Не королевы, и совсем не бала.


О стихах и борще

Стихи писать вам не свеклу садить,
хотя и в том и в том есть что-то свыше.
Стихи писать – в себе огонь будить
и ощущать его живое дышло.

Свекла созреет, вырвешь корнеплод
и сваришь борщ с приправами и перцем.
Стихи же вечны, слово в них живёт,
водой святою омывая сердце.


А вчера…

А вчера вдохновение вышло опять,
Вот взяло, и тихонечко вышло.
Видно трудно со мною – витать, и витать,
И сносить, и привинчивать крышу,

И привинчивать там, где без крыши – каюк,
А сносить – чтобы вызволить джина,
И разомкнутый круг не какой-нибудь крюк,
Не в курятнике бой петушиный,

Но разомкнутый круг – это новый виток,
Это выход и вход в неизвестность.
Это сердце в комок, и свободы глоток,
И с собою предельная честность.

А вчера вдохновение вышло опять...


В обрамлении дождя
 
День осенний, день ненастный
серым облаком повис.
Падал медно-жёлто-красный,
в шоколадных пятнах лист.

Тарабанил чижик-пыжик
дождь по крыше и трубе,
падал лист, медово-рыжий,
прямо под ноги к тебе.

Ты шагал светло и смело,
кучки листьев вороша,
и стремилась за пределы
зримых образов душа,

за пределы очертаний,
перспектив, кривых зеркал,
неоправданных скитаний,
где не ведал, что искал.

И росли деревьев тени,
в бесконечность уходя,
и кружился лист осенний
в обрамлении дождя.


Ключевое слово
 
Ты не солдат, не имеешь ты чина,
Только... в тебя я корнями вросла,
Самый надёжный на свете мужчина,
Образ прощения, веры, тепла.

Я тебя знала до встречи, до плоти
(В плоть, как в сосуд, ныне облачены),
Значит, узнаю тебя среди сотен
Тысяч людей, коль расчёты верны.

Нам не упомнить всех встреч и прощаний,
Всех неслучайных событий и дат,
Не боевые у нас испытанья –
Я не солдатка, и ты не солдат.

Боже, помилуй, не хвастаюсь этим,
Все мы бойцы, и победа близка...
С кем же воюем – с собою? Со смертью?
С тем, чья над нами довлеет рука?

Нам не услышать победного марша,
Здесь мне, пожалуйста, не прекословь –
Ты не солдат, ты любви бравый маршал,
Где ключевое – не маршал – любовь.


Поспели груши
 
Поспели груши, яблоки,
И хризантемы радугой,
И пчёл медовых утихает рой.
Деревья пахнут сыростью,
Мы взрослые, мы выросли,
Но в детство очень хочется порой.

Затянет коркой лужицы,
Закружится, завьюжится,
Мороз свои иголочки вонзит.
Приду к тебе я вечером,
Прильну щекой доверчиво,
Ты скажешь:
         "Крепче жмись, а то сквозит"...

Кораблики бумажные
И думы наши важные
Сметёт метель, недобрая весьма,
И я тебе тихонечко
шепну губами влажными
о том, что в нашем городе зима.


Не знаю, как там на луне...
 
Не знаю, как там на луне,
У нас – напряжно, рвутся жилы.
Но жизнь приличная вполне,
И, слава Богу, живы. Живы.

Сегодня зябко... сквозняки...
Обогреватель, чай с лимоном,
Ботинки, тёплые носки.
Деревьев расписные кроны,

Листвы безудержный полёт,
На опустевших ветках – птицы,
И даль, зовущая вперёд,
И отчий дом, что снова снится...

А сквозняки мы победим,
Они сезонно-преходящи,
И горечь жизни заедим
Конфетой в фантике хрустящем –

Их в супермаркете, как звёзд
На небе августовской ночью,
Как на ветвях – вороних гнёзд,
И в книгах – глав и многоточий.

Плюс тридцать шесть и шесть в цене,
Весь год зараза страны косит.
Но жизнь терпимая вполне.
Две тысячи двадцатый. Осень.